Учёные идиоты нашего времени. Кое-что о профессиональных экономистах

На протяжении последних нескольких десятилетий в мире создавался культ экономистов. Сегодня принято считать, что экономисты (не все, разумеется, а наиболее гениальные) могут прозревать будущее и всегда знают, что надо делать. Вот и в последние дни 2016 года Интернет был полон прогнозов по поводу того, как мы будем жить в 2017-м, 2025-м и даже в 2050 году, какими будут цены на нефть, курс юаня и рубля к доллару, ВВП США, России, Китая и т.д. 

Главной причиной возросшего авторитета представителей этого цеха работников интеллектуального труда является, наверное, то, что экономику стали воспринимать как точную науку. И интуиция тут ни при чем. Профессиональный экономист, как принято думать, всё сосчитает и выдаст точный расчёт с тремя знаками после запятой, сопроводив свой расчёт таинственными для непосвященных словами «регрессионный анализ», «сложная экстраполяция», «дисперсия», «факторный анализ», а заодно — таблицами, диаграммами, графиками. Непревзойдёнными шедеврами экономического прогнозирования считаются прогнозы Всемирного банка, МВФ, «большой тройки» рейтинговых агентств, крупнейших банков Уолл-стрит, лондонского Сити, органов  Евросоюза. Есть, впрочем, и пророки-индивидуалы. Например, в Америке до недавнего времени на первом месте среди таких индивидуалов значился Нуриэль Рубини, профессор экономики Нью-Йоркского университета.

Магия числа действует убедительно. Достаточно большая часть публики верит в эти магические цифры, а многие на этих цифрах строят свою жизнь. Они сегодня не просто откладывают что-то на «чёрный день» или покупают в магазине «про запас», а «оптимизируют» и «диверсифицируют» свой «портфель» и принимают «правильные» «инвестиционные решения». Такому подходу к жизни на «научной» основе способствуют СМИ, программы «финансового просвещения населения» (нередко финансируются за счет грантов и кредитов Всемирного банка и других международных организаций), система высшего образования. Студентам преподают теперь экономику не как гуманитарную дисциплину, а как точную науку. Ей дали название Economics, это явная претензия на «точность» — по аналогии с такими естественными науками, как Phisics, Chemics и Mechanics. Если судить по количеству формул и графиков, которыми насыщены современные учебники «Economics», то нынешняя экономическая наука действительно не уступает физике, химии и механике.

Все догматы современной экономической науки строятся на одном предположении: в экономической деятельности (производстве, обмене, распределении и потреблении) участвует не homo sapiens, а homo economicus, человек экономический. Это такой субъект, который лишен всяких предрассудков традиционного общества. Например, норм морали. Homo economicus — что-то среднее между машиной, реагирующей на управляющие сигналы оператора, и животным, руководствующимся своими безусловными рефлексами. Правильнее человека экономического назвать экономическим животным. Предполагается, что это «животное» должно действовать в экономической жизни, руководствуясь тремя инстинктами: удовольствия, максимизации дохода (капитала) и страха (экономические риски). Все остальные инстинкты и чувства в экономике избыточны и даже вредны. Человека экономического можно еще уподобить атому, траекторию движения которого можно просчитать на основе законов физики и механики. А если так, то, действительно, можно сделать точный прогноз развития экономики и на месяц, и на год, и на десятилетие. Подобно тому, как астрономы просчитывают солнечные затмения или фазы луны. 

Однако вот незадача! Несмотря на титанические усилия СМИ, системы образования, Нобелевских лауреатов по экономике, иных титулованных «пророков» и «гуру» от экономики, далеко не всех на нашей планете удаётся убедить в необходимости рационального экономического поведения в соответствии с догматами Economics. Люди почему-то хотят оставаться в положении homo sapiens и отказываются редуцировать свою жизнь до трёх выше упомянутых рефлексов. Отсюда в мире экономики возникает «девиации». Пресловутые «субъекты экономической деятельности» слишком часто не желают следовать правилам «рыночной экономики». Экономические прогнозы составляются исходя из догматов Economics, только прогнозы почти никогда не сбываются. Этим и объясняются две особенности экономического прогнозирования. Во-первых, СМИ любят рекламировать разные прогнозы, но почти никогда не сообщают, насколько прогнозы сбылись. В этом смысле Всемирный банк и МВФ выглядят более честно на фоне других экономических предсказателей: они дают прогноз на год, а потом чуть ли не каждый месяц свой прогноз «корректируют» (такие «постоянно корректируемые» прогнозы имеют больше шансов сбыться). Во-вторых, предсказатели не любят «короткие» прогнозы, они предпочитают предсказания «длинные» и «сверхдлинные». Эдак на лет 20-30 (в России такой экономической «астрологией» очень увлекался бывший министр экономического развития Алексей Улюкаев). Желательно, чтобы срок прогноза выходил за рамки ожидаемой смерти предсказателя. 

Я заметил одну особенность: своими сокровенными мыслями об экономической «науке» титулованные «гуру» обычно начинают делиться на излёте жизни. Видимо, в порядке исповеди, для очистки своей совести. О некоторых из таких «гуру» я и хочу рассказать. 

Первый из них – Джон Кеннет Гэлбрейт (1908-2006). Преподавал в Калифорнийском, Гарвардском и Принстонском университетах. Был советником американских президентов Джона Кеннеди и Билла Клинтона. Экономическую науку совмещал с дипломатической работой – в 60-е годы был послом США в Индии. В 70-е годы вместе с З. Бжезинским, Э. Тоффлером и Ж. Фурастье стал одним из создателей Римского клуба. Можно сказать, небожитель, вхожий в «глобальную элиту». А вот фрагмент из менее «лакированной» биографии знаменитого экономического «гуру»: «Когда-то полвека назад они (экономисты – В.К.) были оптом и в розницу куплены банками. Начало этому процессу положили небезызвестный «Манхеттен Бэнк» (Manhattan Bank), слившийся впоследствии в «Чейз-Манхеттен» (Chase Manhattan), а затем в «Дж.П.Морган-Чейз» (J.P.Morgan-Chase). Он учредил кафедру экономики для Джона Кеннета Гэлбрейта (John Kenneth Galbraith) в Гарвардском университете. Гэлбрейт был одним из целой группы предприимчивых экономистов, если не сказать жуликов, который уверял, что если банкирам будет дано право на законных основаниях подделывать деньги (автор, видимо, имеет в виду эмиссию денег без полного их покрытия. – В.К.), то это станет дорогой к процветанию всего общества. У Гарварда в то время не было особого желания принимать за свой счет Гэлбрейта на работу, но тут появился «Манхеттен Бэнк», помахал перед носом у университетского начальства своими деньгами, и те купились, ну или, если хотите, продались. Используя престиж Гарварда (который только что был куплен и оплачен), банкиры не стали останавливаться на достигнутом. В такой же легкой и непринужденной манере затем были куплены экономические факультеты и во всех других университетах и экономических школах США» (А. Лежава. Крах «денег», или Как защитить сбережения в условиях кризиса. — М.: Книжный мир, 2010, с.74-75). 

И вот в возрасте 95 лет Джон Гэлбрейт пишет свою последнюю книгу. Её можно cчесть исповедью экономиста, или, если угодно, манифестом экономического диссидента. Книга называется The Economics of Innocent Fraud: Truth for Our Time. By John Kenneth Galbraith. Boston: Houghton Mifflin, 2004 (Рус. пер.: Дж. К. Гэлбрейт. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. — М.: «Европа», 2009). В ней Гэлбрейт честно признаёт, что капиталистическая модель экономики себя полностью дискредитировала. И произошло это ещё в 30-е годы ХХ века, когда мир погрузился в экономическую депрессию, выхода из которой было не видно. Убожество капиталистической модели пытались скрыть, избегая слова «капитализм»: «Были начаты поиски неопасной альтернативы термину «капитализм». В США предприняли попытку использовать словосочетание «свободное предпринимательство» — оно не прижилось. Свобода, подразумевавшая принятие свободных решений предпринимателями, не являлась убедительной. В Европе появилось словосочетание «социал-демократия» — смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием. Однако в США слово «социализм» вызывало в прошлом неприятие (да и в настоящем это неприятие осталось). В последующие годы стали использовать словосочетание «новый курс», но всё же его слишком отождествляли с Франклином Делано Рузвельтом и его сторонниками. В итоге в научном мире прижилось выражение «рыночная система», так как оно не имело негативной истории – впрочем, у него вообще не было истории. Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла…»

В книге много и других сенсационных признаний. Так, по мнению Гэлбрейта, различие между «частным» и «государственным» секторами экономики по большей части является выдумкой. Он также не согласен с тем, что акционеры и директора реально играют заметную роль в управлении современной компанией, он критически отзывается о Федеральной резервной системе США. В этой своей книге Гэлбрейт выступил не только как экономический, но и как политический диссидент (включая критику войны США во Вьетнаме и вторжения в Ирак в 2003 году). Приведу лишь некоторые шокирующие (для сторонников экономического мейнстрима) цитаты из Гэлбрейта. № 1. «Экономическая наука чрезвычайно полезна как форма занятости экономистов». № 2. «Одна из важнейших составных частей экономической науки – знать то, что не нужно знать». №3. «Единственная функция экономического прогноза состоит в том, чтобы астрология выглядела более респектабельно». № 4. «Так же, как война — слишком важная вещь, чтобы поручать ее генералам, также и экономический кризис слишком важен, чтобы доверять его экономистам или «практикам»».

Если Джон Кеннет Гэлбрейт, выступивший под конец жизни в роли экономического «диссидента», большую часть этой жизни трудился на научной ниве, то ещё один американский диссидент далёк от академической науки. Он практик. Его зовут Джон Богл – инвестор, человек-легенда, основатель и бывший генеральный директор The Vanguard Group, одной из трех-четырёх крупнейших в мире инвестиционных компаний, управляющей активами в несколько триллионов долларов. Пионер в области фондов взаимных инвестиций, специалист по малозатратному инвестированию. В 1999 г. журнал Fortune назвал его одним из четырёх «гигантов инвестиций» ХХ века.

В 2004-м Time включил Богла в список «100 самых влиятельных людей в мире». Богл далеко не молод – в наступившем 2017 году ему должно исполниться 88 лет. Когда ему уже шёл девятый десяток, он выпустил книгу под названием: «Не верьте цифрам! Размышления о заблуждениях инвесторов, капитализме, «взаимных» фондах, индексном инвестировании, предпринимательстве, идеализме и героях» (John C. Bogle. Don’t Count on It!: Reflections on Investment Illusions, Capitalism, «Mutual» Funds, Indexing, Entrepreneurship, Idealism, and Heroes. John Wiley & Sons, 2010). В этой книге «гигант инвестиций» показывает, что вся так называемая экономическая наука с её математическими моделями — блеф и не безобидный; такая математика трезвому инвестору не помогает, а заморачивает голову.

Богл вспоминает время своего обучения на экономическом факультете Принстона в конце 1940-х годов: «В те давние времена экономика была очень концептуальной и традиционной. Наши исследования включали элементы экономической теории и философской мысли, начиная с великих философов XVIII столетия – Адама Смита, Джона Стюарта Милля, Джона Мейнарда Кейнса и т. п. Количественный анализ по сегодняшним меркам как таковой отсутствовал… но с приходом персональных компьютеров и началом информационной эры числа стали безоглядно верховодить и править экономикой. То, что нельзя подсчитать, кажется, не имеет значения. Я не согласен с этим и присоединяюсь к мнению Альберта Эйнштейна: «Не все, что может быть подсчитано, имеет значение, и не все, что имеет значение, может быть подсчитано»».

На основании десятков примеров из собственной практической деятельности Богл формулирует общий вывод: «Моя главная мысль такова, что сегодня в нашем обществе, в экономике и в финансах мы слишком доверяем числам. Числа – это не реальность. В лучшем случае они – бледное отражение реальности, в худшем случае – грубое искажение тех реалий, которые мы пытаемся измерить». Вот ещё одно его сенсационное признание: «Поскольку существует всего две фундаментальные причины, объясняющие доходность акций, требуются лишь элементарное сложение и вычитание, чтобы увидеть, как они формируют инвестиционный опыт».

Богл хорошо знает, как ушлые ребята из банков Уолл-стрит делают экономические прогнозы. Они просто экстраполируют существующие тренды в будущее и представляют эту цифровую мешанину в виде докладов на сотни страниц. В результате всегда «пропускают» кризисы. Богл это показал на примере кризисов 1999-2000 гг. и 2007-2009 гг. «Насколько вообще разумно надеяться на то, что в будущем фондовый рынок будет копировать свое поведение в прошлом? Даже не надейтесь!» — заключает финансовый гений. «Каждый день я вижу числа, которые лгут если и не откровенно, то грубо» — эти слова Богла произвели в своё время на Уолл-стрит настоящий шок.

Из всех американских экономических бунтарей самым молодым, наверное, можно считать 74-летнего Джозефа Юджина Стиглица. Учился в Массачусетском технологическом институте, где получил степень доктора. Преподавал в университетах Кембриджа, Йеля, Дьюка, Стэнфорда, Оксфорда и Уинстона, ныне является профессором Колумбийского университета. В 1993-1995 годах входил в состав Экономического совета при президенте США Клинтоне. В 1995-1997 гг. занимал должность председателя Совета экономических консультантов при президенте США. В 1997-2000 гг. — вице-президент и шеф-экономист Всемирного банка. Лауреат Нобелевской премии по экономике (2001 год), полученной «за анализ рынков с несимметричной информацией».

Вскоре после получения Нобелевской премии Стиглиц стал жёстко критиковать политику МВФ в отношении развивающихся стран, подвергнув сомнению все догматы «Вашингтонского консенсуса». Примечательно, что на протяжении последних пятнадцати лет он выступает против либеральных реформ в России. Для Стиглица не существует политических предпочтений и авторитетов. В период правления Барака Обамы Стиглиц последовательно подвергал критике экономический курс этого президента, обращая внимание на то, что он способствует надуванию нового финансового пузыря и подготовке второй волны финансового кризиса. Едва успел Дональд Трамп победить в президентской гонке 2016 года, а Джозеф Стиглиц уже поставил под сомнение его амбициозную программу по созданию миллионов новых рабочих мест в Америке и доведению темпов экономического роста до 4 процентов в год.

В настоящее время Стиглиц выступает с критикой неограниченного рынка, монетаризма и неоклассической экономической школы вообще. Особый акцент в своей критике он делает на социальное неравенство, неизбежно порождаемое «рыночной экономикой». Лишь усиление экономической роли государства может если не решить, то по крайней мере ослабить остроту проблемы социальной поляризации общества. Стиглиц считает, что американская экономика на фоне других стран особенно ущербна и это неизбежно ведёт к уничтожению остатков американской демократии («Если экономика подобна здешней [американской. – В.К.], — говорит он, – … то превращение экономического неравенства в неравенство политическое почти неизбежно, особенно если и демократия подобна здешней… если деньгами определяется ход избирательных кампаний, лоббирование и т. д.»).

Мнение Джозефа Стиглица об экономистах, которые привыкли заниматься прогнозами, мало чем отличается от мнения Джона Богла. Такие «астрологи» с учёными степенями экономистов, не задумываясь, проецируют прошлые тенденции на будущее и неизменно попадают впросак.

Одной из причин прогностических провалов «профессиональных экономистов», по мнению Стиглица, является «гипотеза рационального экономического поведения». Иначе говоря, авторы прогнозов исходят из того, что все люди уже превратились в homo economicus, а они, к счастью, не таковы и никогда таковыми не станут. Тем не менее 99 процентов «астрологов» от экономики продолжают по-прежнему концентрировать внимание публики на десятых и сотых долях процента прироста ВВП в каком-нибудь далёком 2025 году.

Последний из известных экономистов в нашей галерее диссидентов от экономики – Роберт Джейкоб Александр Скидельски, гражданин Великобритании русско-еврейского происхождения. Родился в Харбине в 1939 году в семье, эмигрировавшей в годы революции из России. Ныне – фигура очень заметная на Британских островах. Профессор политической экономии университета Уорик, член палаты лордов, член Британской академии. Автор известной трехтомной монографии о Джоне Мейнарде Кейнсе (Robert Jacob Alexander Skidelsky. John Maynard Keynes: in 3 vols. – New York: Viking Adult, 1983-2000).

В своей последней книге о Кейнсе «Кейнс: возвращение мастера» (Robert Skidelsky. Keynes: The Return of the Master. – L.: Allen Lane (UK) and Cambridge, MA: PublicAffairs, 2009) Роберт Скидельски высказал серьёзную озабоченность состоянием экономической науки и преподаванием экономических дисциплин в университетах Старого и Нового Света. Особенно его тревожит, что преподаванию математических дисциплин на экономических факультетах уделяется непропорционально много времени: «Бывает так, – пишет Скидельски, – что студенты экономических факультетов ведущих университетов Великобритании или США получают диплом с отличием, не прочтя ни строчки из Адама Смита или Маркса, Милля или Кейнса, Шумпетера или Хайека. Обычно они в ходе учебы также не успевают связать микро- и макроэкономический анализ с широким контекстом экономической науки, политической экономии и т.д… Никто не отрицает вклад математики и статистики в формирование строгого научного мышления… Вместе с тем современные учебные программы по экономике перегружены математическими дисциплинами, концептуальную ограниченность которых никто не осознает».

В последние дни 2016 года появилась статья Роберта Скидельски «Экономисты против экономики», которая сильно всколыхнула стоячее болото «профессиональных экономистов». В статье констатируется, что правительство Великобритании и Банк Англии находятся в полной растерянности. Никаких реальных способов выйти из той рецессии, в какую попала экономика после кризиса 2007-2009 гг., они не видят. Рецессию преодолеть не удаётся, а все признаки второй волны финансового кризиса уже налицо. Власти Великобритании бросаются то в монетаризм, то в кейнсианство, но толку нет. Экономический кризис в стране, утверждает Скидельски, по крайней мере отчасти порождён кризисом современной экономической науки и экономического образования. Автор протестует против «механистического» подхода к пониманию экономики: «Для экономистов любимым символом экономики является машина. Знаменитый американский экономист Ирвинг Фишер даже построил сложную гидравлическую машину с наносами и рычагами, которая позволяла ему визуально демонстрировать адаптацию равновесных цен на рынке к изменениям спроса и предложения. Если же вы уверены, что экономика работает как машина, то тогда вы, скорее всего, начнёте рассматривать экономические проблемы как математические проблемы». А поскольку экономика – не машина, а живые люди (к тому же не homo economicus), то чрезмерное увлечение будущих экономистов математикой в конечном счёте вредит — оно затрудняет понимание хозяйства как живого организма.

Как убеждён Роберт Скидельски, односторонний и очень узкий подход к подготовке экономистов в университетах становится главной угрозой экономическому благополучию общества: «Современные профессиональные экономисты не изучают практически ничего кроме экономики. Они даже не читают классические труды по своей собственной дисциплине. Об истории экономики они узнают, если это вообще происходит, из таблиц с данными. Философия, которая могла бы им объяснить ограниченность экономического метода, для них закрытая книга. Математика, требовательная и соблазнительная, полностью заслонила их интеллектуальные горизонты. Экономисты – это «учёные идиоты» (idiots savants) нашего времени».

Валентин Катасонов,