В ответ на слова Никиты Михалкова о том, что нужно на государственном уровне признать преступления Горбачева и Ельцина, бывший генсек посоветовал режиссеру не влезать в политику. Но вопрос оценки недавней истории касается всех нас.
В своем интервью «Интерфаксу» Михалков, говоря о будущем России, сказал, что «ничего невозможно построить, не расчистив площадку»:
«А расчистить площадку – это на государственном уровне признать преступления Горбачева и Ельцина. Они совершили реальное преступление. Вольно-невольно, руководствуясь амбициями – не амбициями, сейчас не об этом речь. Их свершения привели к развалу нашей страны! И это самая великая геополитическая катастрофа, случившаяся за это столетие.
Я сейчас говорю не о том, можно ли было удержать Советский Союз. Что произошло, то произошло. Но один улыбался, и с такой же непринужденной улыбкой, идя на поводу у Запада, сломал стену в Германии, ничего за это не получил. Другой доломал все оставшиеся хрупкие связи до конца, «отпустив всех по своим квартирам».
Вскоре последовала реакция бывшего президента СССР. Горбачев посоветовал Михалкову заниматься своим делом: «что касается политики, у него большие претензии и амбиции, и это вредит. У него есть своя сфера, и она важна, мы должны ценить его талант. В политику ему не нужно влезать. Ему надо успокоиться».
А бывший глава администрации Ельцина Сергей Филатов – возглавлявший ее в 1993–1996 годах, во время безраздельного господства «демократов» – даже называл слова Михалкова не случайными, увидев за ними практически кремлевский заговор: «Они не инициированы самим этим человеком. Мне кажется, это организованно идет. Потому что, когда такие заявления делаются, значит, что-то готовится». Филатов полагает, что высказывания Михалкова и есть настоящее преступление:
«Не случайно настроения людей меняются. Не случайно опросы общественного мнения показывают, что люди хотят Советский Союз опять. Но на самом деле то, что он говорит, – это и есть преступная деятельность. Потому что уйти туда, откуда мы вырвались, – это для меня действительно преступление».
Многие, не исключено, что и сам Горбачев, восприняли слова Михалкова как призыв к суду над бывшими правителями – хотя понятно, что речь шла не об этом. «Признать на государственном уровне» преступления – это дать четкие оценки деятельности двух руководителей страны, возглавлявших ее в период 1985–1999 годов. Можно даже сказать более конкретно. Михалков, как и большинство наших граждан, считает, что то, что Горбачев и Ельцин совершили на рубеже 80–90-х, является преступлением против собственного народа и государства. Именно на двух этих руководителях лежит львиная доля ответственности за крушение СССР – и народ хочет, чтобы нынешняя власть публично признала этот факт. Конечно, к Горбачеву, и особенно к Ельцину, есть и множество других претензий. Но все это меркнет на фоне главной вины – гибели СССР.
Так в какой форме должны быть осуждены Горбачев и Ельцин?
Понятно, что не в уголовной – хотя у процессов над мертвым Ельциным и живым Горбачевым найдется много сторонников. Судить первого президента России поздно, он предстал перед высшим судьей. Да и по большому счету неправильно – ради сохранения уважения к институту президентства необходимо, как бы это ни было тяжело, оставить его память в покое.
Да, 21 сентября 1993 года Ельцин совершил государственный переворот – и если бы тогда победил Верховный Совет, то его бы судили как государственного преступника. Но победил Ельцин – страшной ценой – и история России пошла по тому пути, который мы знаем.
Да, Беловежские соглашения были приняты с нарушением законов СССР – и если бы тогда еще сохранялась сильная союзная власть, она могла бы наказать Ельцина, Кравчука, Шушкевича и тех, кто подталкивал его к нарушению закона. Но ее уже не было – потому что формально все еще бывший президентом СССР Горбачев сделал к этому моменту очень много для ослабления центральной власти.
Да, Горбачева могли бы судить за нарушение советских законов – если бы ГКЧП осознало устроенную им президентом ловушку, реально взяло на себя все рычаги власти и победило. Но этого не произошло – и Горбачев, как и Ельцин, избежали наказания в то время, когда они совершали свои преступления.
Суд над Горбачевым сейчас, спустя четверть века, будет означать только одно – запоздалое наказание за то, что уже невозможно исправить. Нет страны, законы которой нарушил Горбачев – да, это по его вине ее не стало, но все равно, юридически Россия не может посадить его на скамью подсудимых.
Но дело даже не в юридической стороне вопроса, главное в другом. Хотим ли мы как народ, как общество и власть посадить в тюрьму своего бывшего руководителя? И если да – то для чего именно? В назидание будущим поколениям? Чтобы все президенты знали, что предательство не имеет срока давности?
Но Горбачев не был предателем в буквальном смысле слова, он не работал на иностранные государства. Да, он был ренегатом коммунистической идеи, слабым и, увы, просто глупым руководителем, боявшимся ответственности. Его вина в «геополитической катастрофе 21-го века» очень велика – и главное его личное наказание в том, что уже четверть века он живет, презираемый большинством своих соотечественников.
В отношении Ельцина все сложнее. Несмотря на то, что он наряду с Горбачевым несет ответственность за разрушение СССР, что он явно не соответствовал посту руководителя государства, что временами он был практически марионеткой в руках антинациональных сил, он все же пытался, в меру своего понимания, служить России.
У Ельцина полностью отсутствовало стратегическое мышление – что позволяло ловким манипуляторам выдавать свои гешефты (вроде залоговых аукционов) за выгодные для государства действия. От его лица провели приватизацию и устроили дефолт 1998 года – но одновременно с середины 90-х он пытался вывести Россию из положения полуколонии Вашингтона, в которое она попала и по его вине. Да, получалось плохо: одного Примакова для этого было явно недостаточно, верхние этажи власти были забиты в лучшем случае проходимцами, а в худшем – «агентами влияния» атлантистов. Да, у Ельцина не было знаний и личных качеств для руководства страной, но он тоже не был предателем.
Суд над бывшими руководителями – в принципе невозможная в истории России вещь: мы монархическая страна, и государь мог быть убит в ходе заговора, но не предан суду. После свержения Николая Второго (а его отречение по сути и было свержением) его не стали судить – спустя полтора года «просто» расстреляли. Но это было время революции и гражданской войны.
Ни один из советских руководителей не попадал под суд, да и все они умирали на своих постах – единственным исключением был Хрущев. Глава государства все-таки еще и символ страны – и уголовное преследование его воспринимается как суд над всем временем его правления. Тем более, если речь идет о суде над предшественником, то есть об осуждении человека, при котором сделал карьеру нынешний глава государства.
Так было бы, если бы, к примеру, Путин решил судить Ельцина хотя бы только за развал СССР или за события осени 1993-го – получилось бы, что ставится под сомнение не просто легитимность деятельности первого президента России, но и Конституция 1993 года, и назначение Путина премьером и его выдвижение в президенты. То есть вся конструкция уже «малой России», Российской Федерации, повисла бы в воздухе – и ради чего? Ради восстановления исторической справедливости? Но для этого есть другие способы. Говорить правду – публично и громко.
Причем этим способом надо пользоваться ответственно, а не в целях политической борьбы или ради пропагандистского эффекта. Потому что как раз в эти дни отмечается 60 лет самого громкого и катастрофического по своим последствиям разоблачения грехов руководителя страны.
25 февраля 1956 года на последнем заседании 20-го съезда КПСС первый секретарь ЦК Никита Хрущев выступил с закрытым (то есть не опубликованным в печати) докладом «О культе личности и его последствиях». Глава партии критиковал своего предшественника Сталина за формирование культа личности, который стал источником «целого ряда крупнейших и весьма тяжелых извращений партийных принципов, партийной демократии, революционной законности». В одну кучу были свалены репрессии, плохая подготовка к войне и отсутствие коллективного руководства.
Хрущев намешал реальные факты и вымыслы, и, главное, попытался выставить Сталина (вместе с расстрелянным к тому времени Берией) единственным виновником всего. Притом что и он сам, и остальные члены высшего руководства партии входили в ближайшее окружение вождя на протяжении кто 20, а кто и 30 лет. Для миллионов членов партии – а доклад позднее читали по парторганизациям – услышанное было шоком. Строчка Галича «оказался наш отец не отцом, а сукою» достаточно точно отражает впечатление, произведенное на советский народ «разоблачениями культа».
И это было только началом – спустя год старая гвардия попыталась снять Хрущева с поста, причем вовсе не за критику Сталина, а за то, что потом, спустя семь лет, при второй и удачной попытке его отстранения, назовут «волюнтаризмом», а попросту – самодурством. Хрущев оказался малокомпетентным, но очень упрямым и при этом склонным к бесконечным экспериментам руководителем – во многом предтечей Горбачева.
За это его и попытались отправить в отставку – но он сумел провести контригру и убрал или лишил реальной власти практически всех членов высшего коллективного руководства, Президиума ЦК.
Постепенно и в руководстве партии, и в народе все больше убеждались в том, что Хрущев просто отыгрывается на Сталине за собственные проблемы и грехи – чем больше он кричал про репрессии, тем чаще вспоминали, что он был один из самых активных чистильщиков, чем больше он рассуждал о сталинской некомпетентности, тем больше обращали внимание на его собственные провалы и глупости. Его манеры стали представлять уже прямую угрозу для страны – что и привело к вполне легальному отстранению его от должности осенью 1964-го.
Но Хрущева не стали ни судить, ни даже слишком осуждать – было сказано о его «волюнтаризме и субъективизме», а сама его фамилия стала неупоминаемой. О нем попытались забыть – как и о его критике Сталина. То есть осуждение культа осталось, но сам Сталин стал фигурой умолчания – ни хорошо, ни плохо, упоминаем как о главнокомандующем, осуждаем предвоенные репрессии, говорим о неоднозначности – и все.
С таким отношением к лидерам собственной страны СССР вступил в перестройку – был Ленин, которого изучали и боготворили, дальше тишина на сорок лет, а потом начинался Брежнев. Но в 1986-м началось осуждение эпохи застоя – и Брежнева стали мазать черной краской, а Хрущева возвеличивать. Сталина же просто превратили в исчадие ада – поставив к концу десятилетия практически на одну доску с Гитлером.
Все это стало возможным не только из-за осознанной атаки либеральной интеллигенции на ненавидимого ею «усатого» – но и по причине практически полного замалчивания на протяжении десятилетий личности Сталина. Причем это умолчание сочеталось с осуждением «культа личности» – то есть для публикации различных «разоблачений» была подготовлена формальная почва и создан огромный спрос на любую информацию о бывшем руководителе. Между тем удар по Сталину в перестройку стал вовсе не безобидным сведением счетов. С помощью активной кампании по «разоблачению преступлений режима» были, по сути, дискредитированы сначала КПСС, а потом и весь советский период – то есть подготовлены условия для демонтажа СССР.
Всего этого могло бы и не быть, если бы в советский период не боялись честно говорить о недостатках и достоинствах руководителей страны – но после смерти Сталина все свелось к сведению счетов. Сначала Хрущев устроил пропагандистское и политическое шоу, а потом Брежнев не нашел в себе силы вывести фигуру Сталина из тени, вместо этого поместив туда и Хрущева. Горбачев пустил все на самотек, отдав инициативу «разоблачителям».
Что же касается самого Горбачева и Ельцина, то оценка их деятельности уже дана русским народом. Для этого есть и более чем однозначные данные социологических опросов, где они борются за звание худших правителей в истории России, и нелиберальные СМИ, и социальные сети, и русская литература. И со временем совершенно четкие оценки эпохи Горбачева – Ельцина будут даны и на высшем государственном уровне – конечно, хотелось бы, чтобы это было сделано как можно быстрее. Но возможно ли ждать этого от Путина уже сейчас?
Путин достаточно четко высказывал свое мнение о распаде СССР, о той полуколониальной элите, что взяла власть в 90-е, о ее делах. Он не переходит на личности по понятным причинам. Своего предшественника Ельцина Путин не может хулить в силу элементарной человеческой порядочности: тот выдвинул его в президенты, одним этим, кстати, компенсировав хотя бы часть своих ошибок. А Горбачева Путин просто не хочет обижать – какой-никакой, а бывший глава государства. Но думается, что ему как минимум близка позиция Николая Патрушева, высказанная им в одной из недавних интервью – где он назвал причиной краха СССР неумение тогдашнего руководства брать на себя ответственность.
Давать развернутые оценки всему периоду перестройки и всем ельцинским годам Путин пока что не будет. Во-первых, он вообще избегает общих оценок того или иного периода русской истории, а в случае с событиями 20–30 летней давности речь даже не об истории, а фактически о политике. Во-вторых, сейчас в России идет борьба за определение направления развития страны на ближайшие десятилетия. Противостоящие внутриэлитные силы и идеологические лагеря всячески апеллируют к президенту, стремясь сделать его своим союзником, в том числе и в оценке горбачевского и ельцинского периодов – но Путин не будет публично занимать ни одну из сторон.
Это не значит, что у него нет своего представления о том времени или о направлении движения России. Нет, просто он не любит говорить, раньше времени раскрывая противнику или оппоненту свои планы. И по его делам уже давно можно судить о его выборе. А тем, кто ничего не видит или недоволен медлительностью Путина, можно порекомендовать прислушаться к тому, что говорят его враги – и внутри страны, и за рубежом президента все чаще обвиняют в стремлении восстановить СССР.
Он, конечно, не восстанавливает Союз нерушимый в буквальном смысле слова – но делает все, чтобы исправить ошибки и преступления своих предшественников. И это гораздо правильней и полезнее для будущего России, чем мог бы быть открытый процесс над преступлениями правителей 90-х.
Петр Акопов
