Конституционная реформа оставит президента на вершине политического Олимпа
Отставка правительства Дмитрия Медведева оживила российскую политическую жизнь. Тандем, царивший на вершине власти 20 лет, распался и появилась надежда на участие в политике самого широкого спектра сил. Однако характер проводимых Владимиром Путиным изменений таков, что впору говорить не столько о «революции сверху», сколько о автократическом «перевороте». Похоже, что все решения последних дней президент принимал единолично.
По информации «МК», Медведев практически до последнего момента ничего не знал о своей отставке. Еще 13 января обсуждался рабочий график премьера до конца месяца, а сам он по итогам послания президента планировал выступить на Гайдаровском форуме. Совершенно точно не знали о роспуске правительства и министры. Один из них подвердил это The Bell. Выслушав президента, министры разъехались по своим делам, и их пришлось срочно вызывать на встречу с Путиным в Белый дом.
Новости партнеров
Был в неведении и сам будущий премьер — Михаил Мишустин. «Он понятия не имел, что происходит. Он сидел со всеми на послании Путина и узнал обо всем только после отставки Медведева», — цитирует британскую FT российский «Форбс». По другим данным, на 14 января в шорт-листе было три кандидатуры. Две из них— Собянин и Мишустин. Решение принималось президентом буквально в последний момент.
Но все пертурбации с правительством — ничто по сравнению с теми масштабными изменения политической системы, которые были анонсированы Путиным в своем послании. Складывается впечатление, что они преследуют лишь одну цель — сохранить его во власти после окончания президентского срока. Индексация пенсий в Конституции должна понравиться левым, приоритет российского права над международным — правым, расширение прав парламента — либералам. Проголосованные одним пакетом, вместе с расширением прав Госсовета, эти меры позволят Путину сохранить свое влияние.
Предположим, это нормально. Путин сделал для страны немало полезного. Но почему столь важные решения принимаются без предварительного обсуждения с обществом, без согласования хотя бы с политическим классом страны?
Директор Фонда прогрессивной политики Олег Бондаренко видит в предложениях Путина пролонгацию системы ручного управления.
— Главная проблема Владимира Путина в том, что он остается глубоко одиноким во власти человеком. Он не может никому доверять. Это наглядно продемонстрировала ситуация с отставкой правительства. Как уже понятно всем, она не планировалась — это был экспромт. И о нем не знал никто. Так что воззрения президента на политическое устройство нашей страны очень сложно подвергать какому-то анализу. Политику в режиме спецоперации невозможно прогнозировать.
— И все-таки…
— Первое, что напрашивается — Путин навсегда. Он не будет уходить из власти. Он в какой-то момент объявит об отставке, может быть, пересядет в кресло председателя Госсовета, прописанного в Конституции, и останется на этом посту уже сколь угодно долго. Благо, здоровье позволяет.
Новости партнеров
За всеми изменениями, обещаниями горячих завтраков идея Путина состоит в том, чтобы совершенно банальные, очевидные вещи преподносить как нечто колоссальное, какой-то невиданный прорыв. МРОТ будет привязан к прожиточному минимуму? А что он не привязан разве? Или пенсии должны индексироваться… Ну, давайте пропишем в Конституции, что солнце должно вставать утром. К сожалению, мы по-прежнему живем в государстве, где здравый смысл отошел на второй план. Это удручающая ситуация, это апофеоз ручного управления.
— И обсуждения никакого не было…
— Сегодня пятница, конец недели, на которой правительство было отправлено в отставку. По логике вещей, сегодня должен быть объявлен его новый состав. Но мы не видим даже намека на обсуждение кандидатур. В любой стране уже шли бы дискуссии о программах претендентов.
В России хорошо бы выяснить, будет ли у нас условный Швыдкой заведовать культурой или условный Прилепин, или экономикой будет заведовать условный Белоусов, которого называют «Глазьев лайт» или условный Кудрин. Это же принципиально важные для развития страны вещи! Но они не обсуждаются.
У нас ведь премьер-министра не меняли 12 лет. Это бы в декабре 2007 года, когда он был выдвинут «Единой Россией». Ну и потом, еще в сентябре 2011 года, когда было принято решение, что Путин все-таки пойдет в президенты. Так что на днях случилось историческое событие. И что мы видим? Пустоту. Кажется, что многие просто боятся об этом говорить.
Это значит, что никакой прочной системы, о строительстве которой Путин всегда говорил, он так и не смог создать. Точнее, система есть, но президент ей почему-то не доверяет.
— Путин дорожит созданной им атмосферой политической тишины, — отмечает социальный психолог Алексей Рощин. — И поэтому он старается проводить нужные ему изменения таким образом, чтобы эту тишину не нарушить. Вводить новшества без обсуждения — это не случайность, а принцип работы президента. Потому что он считает, что если начнется обсуждение, то все мгновенно выйдет из-под контроля и пойдет вразнос.
Фактически, он признает, что его власть может держаться только в ситуации, когда в обществе отсутствует любое движение. Он и изменения вводит не для того, чтобы придать обществу импульс. Думаю, он для себя решил, что и в новой конфигурации политсистемы эта неподвижность будет сохраняться. Несмотря на ожидания общества.
Новости партнеров
Я проанализировал предложения Путина. То, что он предлагает в части расширения прав Госдумы — это, по сути, операция прикрытия. Он как бы дает право выбирать премьера, но при этом сохраняется право президента уволить этого премьера в любой момент. То есть это все не для того, чтобы дать больше свободы обществу, а чтобы переложить с себя ответственность и выпустить пар недовольства. Разве можно это назвать реальными реформами?
— Но все-таки политический класс оживился, а многие даже отреагировали восторженно…
— Это эффект, связанный с длительным периодом контрреформ, которые проводились все 2010 годы. На этом фоне, «движуха» воспринимается людьми хорошо. Кроме того, одобрение связано с уходом крайне непопулярного в народе Медведева, который все это время служил своего рода «громоотводом». Путина критиковать многие боялись, это был «зашквар», а премьера можно было. Но нынешняя эйфория от Мишустина пройдет. Его «медовый месяц» будет недолгим и скоро на него обрушится та же критика, что и на Медведева.
Тем не менее, адвокат и правозащитник Дмитрий Аграновский считает намеченные поправки в Конституцию полезными.
— На мой взгляд, все предложенные президентом поправки правильные. Перераспределение полномочий в сторону парламента — исправление перекоса в пользу исполнительной власти, избавление от совершенно колониальной нормы, устанавливающей приоритет международного законодательства над российским (успокою, на работе с ЕСПЧ это не отразится) — все это нужно стране.
— Но, Путин пообещал не трогать 1 и 2 главу Конституции, а приоритет международного права — статья 15 — это как раз 1 глава. Как же быть?
— Действительно от этого приоритета международного права не так легко избавиться. Положения 1, 2 и 9 статей в принципе не могут быть изменены Федеральным Собранием. Они вообще никак не могут быть изменены. Нужно собирать Конституционное собрание, которое либо подтверждает Конституцию, либо разрабатывает новую. Но нет такой задачи, которую не могли бы решить юристы. Какой-то вариант будет найден. Новая Конституция разрабатываться не будет, а концептуально от этой нормы будут избавляться. Потому что это норма колониальных государств и тех, кто проиграл войну.
— Но если как-то обойти этот момент, да еще если поправки не будут одобрены в ходе всенародного голосования по поводу измененийв Конституцию, это может стать миной под российскую государственность…
— Мину под государством взорвали еще в 1991 году. Потом мина взорвалась в 1993-м, когда был реальный государственный переворот. И мы помним, как и в каких условиях была принята действующая сейчас Конституция. Она была нужна Ельцину, чтобы продавить антинародные реформы. Это значит, что в любой момент возможно оспорить легитимность нынешнего государства. Ни больше, ни меньше.
По мнению руководителя петербургского отделения незарегистрированной политической партии «Другая Россия» Андрея Дмитриева, президент РФ действует как автократ.
— Кажется, что за последние годы режим превратился в какую-то вещь в себе, который очень слабо реагирует на вызовы в стране. Президент выступает и говорит, что есть запрос на перемены. А кто сказал, что есть именно такой запрос, когда вместо либерала в экономическом смысле Медведева приходит точно такой же либерал Мишутин?
— А Мишутин либерал?
— Конечно. Он тут же сказал, что пенсионную реформу отменять не будет, прогрессивной шкалы тоже не будет. Именно он, как говорят, убедил президента ввести налог на самозанятых, драть с населения еще три шкуры. Фискал такой… И ему дружно аплодируют, большинство депутатов голосуют за его кандидатуру в Госдуме.
Но с чего Путин взял, что народ хочет именно таких перемен? Да, придворные журналисты захлебываются от восторга этим «замечательным финансистом», о котором раньше почти никто не знал. Но люди-то ждут перемен совершенно в другую сторону.
— Люди хотят достойной жизни. Что касается перемен в политической системе, то пока до сих пор толком неясно, что задумал президент…
— Владимир Владимирович готовится к транзиту власти. Готовит систему, чтобы и при власти остаться и Конституцию не нарушить. Видимо, президентом после 2024 года он уже не будет (не исключено, что будет опят Медведев), но он хочет, чтобы все было по закону. Он ведь юрист. И здесь ему никакие советчики не нужны.
Возможно, он и советовался с каким-то ближним кругом. Решили, что так удобнее. А в том, что Госдума это примет, сомнений нет. Им не нужно ни общественное обсуждение. Зачем кого-то спрашивать? Все это, конечно, печально. Президент не чует под собой страны, выстраивая все эти конструкции. Но пока это работает.
— Получается, Путин — не демократ?
— Совершенно точно, что наш президент является законником. Ему важно, чтобы формально все было по закону. А так за 20 лет мы уже поняли, что он — абсолютный автократ, который делает то, что считает нужным. В международных делах, он еще смотрит на поведение сильных держав и пытается маневрировать, а во внутренних ему совершенно все равно.
Внутри страны он не видит значимой для себя силы. Абсолютно выжженная поляна, где и поговорить не с кем. А на улице сопротивление у нас слабенькое. Французы, вон, против своей пенсионной реформы побунтовали качественно и ее отменили. А у нас такого нет.
