Бывший служащий Агентства национальной безопасности США Эдвард Сноуден, разоблачивший деятельность этого подразделения, подслушивавшего всех-всех-всех и во всем мире, и бежавший в 2013 году через Гонконг в Россию, где он получил политическое убежище, решил теперь проявить свой политический темперамент и у нас.
Он заявил, что «в каждой плохой истории о российском правительстве упускается из виду безграничное мужество русского народа: они никогда не прекращают сражаться. Со временем они победят». И приложил к этому ссылку на апологетическую статью из Guardian об А. Навальном с портретом героя.
Новости партнеров
В ответ на критические высказывания о лидере русской оппозиции он возразил: «Неважно, как я к нему отношусь. Важно то, что без оппозиции не может быть демократии».
Это вызвало неоднозначную реакцию. Иные обозвали Сноудена предателем и посоветовали ему вернуться в США и там смело побороться за демократию. В духе давнего высказывания председателя КГБ В. Е. Семичастного: «Даже свинья не гадит там, где кушает».
Строго говоря, предателем России Сноуден не является, ибо для того, чтобы предать, надо сначала присягнуть на верность, а затем нарушить присягу. Между тем беглец никакой присяги Российскому государству не принимал. Когда ему предоставляли политическое убежище, единственным внятным требованием было не вести с российской территории деятельности, направленной против США, каковое требование он неуклонно блюдет. Насчет же внутрироссийской политической активности ничего сказано не было.
Вряд ли отсутствие явного распоряжения вести аполитичный образ жизни объяснялось безбрежным либерализмом лиц, принимавших решение о выдаче убежища.
Российские инстанции вообще не испытывали чрезмерного энтузиазма от перспективы принять Сноудена. Будь у них такой энтузиазм, беглецу не пришлось бы сидеть в транзитной зоне Шереметьева более месяца — с 24 июня по 1 августа 2013 года. Вероятно, в это время взвешивались за и против. Ведь ясно было, что США просто так этого не оставят.
Но, приняв положительное решение, компетентные инстанции, очевидно, полагали, что аполитичность беглеца предусматривается по умолчанию. За это говорила вся предшествующая практика — как отечественная, так и иностранная. Человек с таким статусом иногда делал (но чаще не делал) публичные заявления о делах на бывшей родине или в третьих странах, но никогда — о делах в стране, предоставившей ему убежище. Тем более острокритические. Просто потому, что, проживая в новой стране на птичьих правах и с неопределенным статусом, беглецы предпочитали не вызывать неудовольствия властей. Ведь могут обменять или даже просто выдать.
Статус Сноудена может быть продлен (или не продлен) в следующем году, и, основываясь на общей традиции, за ним предполагали осторожность. Чтобы произносить поганые речи Мирабо, ситуация не вполне подходящая.
Новости партнеров
Хотя естественно, что Сноудену далеко не все в России нравится. Члены «кембриджской четверки (пятерки)» Берджесс, Маклин и Филби, бежав в СССР, тоже чувствовали себя не вполне хорошо — даром что были убежденными коммунистами — и сильно прибегали к традиционному российскому способу избывать печали. Тогда как Сноуден никак не коммунист.
Более того. Изначально он и не собирался просить убежища в России. В его планах были совершенно другие страны — от Эквадора до Исландии, и к русскому виду на жительство он прибег за неимением ничего другого. Все прочие страны отказались. При таком браке по расчету трудно ожидать особенно теплых чувств к властям нового места жительства. А в прагматических соображениях он, похоже, недостаточно силен.
К этому прибавилось еще и то, что в последнее время к нему пришло желание сменить убежище на какое-нибудь другое, более, с его точки зрения, приятное. В интервью немецкой прессе он прямо указывал, что был бы очень не прочь получить убежище в Германии, а во Франции даже и министр юстиции Николь Беллубе сообщила, что ничего не имеет против: «Мы должны в обязательном порядке принимать просителей убежища, любой человек, подвергающийся преследованию за свои действия по защите свободы, обладает правом на получение убежища на территории республики». Правда, затем министр иностранных дел Жан-Ив Ле Дриан поправил коллегу, отметив, что как в 2013 году было не время для такого решения, так и сейчас не время, ибо «ничего не изменилось».
В общем-то, хозяин — барин. Если он решит куда-то переселиться и какая-то страна будет готова его принять, так и Бога ради. Хотя вчуже его будет немного жаль. Вероятность того, что США захотят извлечь его с нового места жительства и депортировать на родину, весьма велика. Равно как велика вероятность того, что власти нового места жительства не сумеют устоять перед давлением. Во всяком случае, я бы на президента Э. Макрона не положил своих надежд, будь я на месте Сноудена. Впрочем, это его дело.
Но в любом случае Сноуденом явно овладело беспокойство, охота к перемене мест, а равно охота к громким политическим заявлениям. Похоже, апология российской борьбы в его устах продолжится.
