На прошедшей неделе эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) пришли к выводу, что рост мировой экономики в 2019 году будет значительно скромнее, чем ожидалось. Всепланетный ВВП подрастет к концу декабря всего лишь на 2,9% против ранее предсказанных 4%. Прогноз на 2020-й выглядит еще хуже — 3%. Это будет самым низким показателем с 2008 года.
Структурные проблемы глобальной экономики налицо. Причем такие, о которых мы ранее практически не слышали. Например, в США ощущается нехватка рабочих рук, а ведущие центробанки время от времени испытывают дефицит кредитной денежной массы.
Новости партнеров
Но главное, разумеется, не в этом. Развитие мировой экономики в рамках существующей модели подошло к своим естественным пределам. В последние два-три десятилетия рост подстегивался в основном двумя факторами — стимулированием спроса через кредитование и снижением издержек благодаря переводу производств в страны со все более низким уровнем жизни и, как следствие, заработными платами.
Оба этих ресурса практически полностью исчерпаны. Дальше выводить рабочие места некуда. Задействованы и Северная Корея, и африканские территории, страдающие от перманентного голода. Заканчивается и «долговая кубышка».
Ни долговая эмиссия, ни инвестиции в развивающиеся рынки, ни стимулирование спроса дальнейшего роста обеспечить не могут. Дальнейшее увеличение ВВП (во всяком, случае, стран Двадцатки и близким к ним по показателям) возможно только при переходе на следующий технологический уклад. Сегодня, пока такой переход еще не состоялся, наилучшие показатели показывают те государства, которые закладывают основу новых индустрий, используя последние ресурсы уклада старого.
Недавно мы рассмотрели действия глобалистской элиты и убедились, что она использует все доступные средства для подавления роста и предотвращения технологического «фазового перехода», дабы не потерять власть и богатство.
Но и рост не беспроблемен. Человечество с огромной скоростью потребляет полезные ископаемые и попросту убивает свою колыбель. Нет, я говорю не о климатическом алармизме и даже не об островах пластика в мировом океане. Развитие компьютерных технологий и телекоммуникаций требует все большего объема редкоземельных металлов и других минералов, разработка которых сопряжена с повышенным загрязнением окружающей среды.
Так, в Монголии и Китае, где добывается львиная доля «мяса» вычислительной техники, ситуация с экологией близка к катастрофической. Вредные-полезные ископаемые в немалых объемах требуются и для так называемой «зеленой энергетики». Среди них — и совсем вредные (например, шестифтористая сера). Так что переход на возобновляемые источники энергии — тоже не решение проблемы.
В связи с этим встает вопрос, который все чаще задают западные аналитики — а нужен ли миру рост? Даже если мы «отфильтруем» аргументы экспертов, защищающих интересы либерал-глобалистской элиты, и экологических радикалов («человечество — рак планеты», «мы убиваем мать Землю» и т.п.), вопрос все равно останется. Стоит ли увеличение ВВП и поддержание его темпов тех усилий, которые на них затрачиваются? Тем более, что значительная доля ресурсов тратится на сверхпотребление?
Новости партнеров
Есть у роста и другие «болезни». Например, растущее имущественное неравенство — географическое, профессиональное и социальное. Часто говорят также о гендерном и расовом. И хотя этот дискурс сильно политизирован, кое-что в нем все же правда.
Но и это еще не все. Лидеры роста — Китай и США — в результате своего опережающего развития оказались в очень разных, но, вместе с тем, в чем-то похожих ситуациях. Соединенные Штаты забрались на самую вершину, но при этом они накопили такой долг, что его в некотором смысле уже даже незачем подсчитывать — его все равно никогда не вернет. Этим дело не ограничивается. Уровень жизни простых американцев лишь в последние годы замедлил падение. В Америке самая дорогие медицина и образование (при этом на массовом уровне — сомнительного качества), а также весьма изношенная инфраструктура. Настолько изношенная, что на дух друга не переносящие демократы и республиканцы согласны с необходимостью вложить в ее обновление по меньшей мере триллион долларов. Вот только наскребет ли США эту сумму? Точнее, дадут ли ее Вашингтону в долг на капремонт страны?
У КНР, напротив, огромный торговый и бюджетный профицит. Золотовалютные резервы зашкаливают. В 2016-м они превышали 4 триллиона долларов. Компартия сделала немало для сокращения количества бедных и борьбы с голодом. Однако для второй экономики мира слишком велико число людей, живущих в нищете. И это еще мягко сказано. Имущественное расслоение продолжает расти, несмотря на неуклонно увеличивающийся в численности местный средний класс. Объекты инфраструктуры Поднебесной находятся в гораздо лучшем состоянии, чем в США, но и здесь сказывается неравенство. В данном случае — географическое. В некоторых регионах страны инфраструктуры, можно сказать, нет совсем.
Главная головная боль руководства Китая — состояние внутреннего рынка. Уже на протяжении как минимум пятнадцати лет делается все возможное для его развития, но дело идет туго. Из упомянутых 4-х триллионов долларов Пекин собирался до конца 2019 года вложить в развитие страны как минимум половину, но размер инвестиций едва превысил 1 трлн. Это, конечно, внушительная сумма, но значительная ее часть была потрачена на проекты в рамках программы «Один пояс один путь», то есть по большей части не внутри страны, а за ее пределами. Что важнее — потрачена на поддержание экспортоориентированной экономики, а не насущные нужды страны. Китайцы очень упорно трудились, выводя свое государство в лидеры, и преуспели. Они накопили огромное богатство… которое в полном объеме (похоже, что даже наполовину) использовать по назначению не в состоянии.
Так стоит ли другим нациям бросаться догонять США и КНР? Некоторые европейские и российские эксперты полагают, что сравняться с лидерами уже физически невозможно. Да и нужно ли это, если разгон «экономического локомотива» оборачивается не всеобщим процветанием, а весьма неприятными структурными деформациями?
Еще в 1980-х годах в среде экономистов родилась концепция нулевого роста. В разные годы она захватывала умы интеллектуалов и политиков из Америки, Европы и даже развитой Азии. Достаточно сказать, что о нулевом росте на официальном уровне говорили и в Скандинавии, и в Индии, и в американском штате Гавайи.
Само собой, от этой концепции попахивает мальтузианством. Ведь стабильный ВВП требует купирования прироста населения. А поскольку это ведет к его быстрому старению, неизбежно сокращение человеческой популяции. Возможен ли возрастной баланс? Да, но математические расчеты показывают, что он будет крайне неустойчивым и достижим лишь при неуклонном (пусть и медленном) увеличением числа людей. И тогда нулевой рост оборачивается рецессией и обнищанием.
Впрочем, невозможность нулевого роста в глобальном масштабе вовсе не означает, что он неосуществим локально, в конкретном государстве или регионе. Так, расчеты властей Гавайев в 2000-х годах основывались на специфической ситуации именно этого островного штата. И все уравнения сошлись.
Новости партнеров
Можно попытаться провести умозрительный эксперимент и для нынешних российских условий. Представим себе, что рост экономики нашей страны составляет 0,5% или еще меньше. При этом бюджетное правило позволяет каждый год формировать около 1,5 трлн рублей резервов, за счет которых можно постепенно улучшать инфраструктуру (в том числе нового поколения), обновлять оборудование больниц и даже осуществлять инвестиции в робототехнику. Почему нет?
А вот почему. Во-первых, потому, что, как и в случае с возрастным балансом населения, мы будем иметь дело с крайне нестабильной моделью. Математически нестабильной, не говоря уже о всех поправках, которые жизнь вносит в любую теорию. Во-вторых, профицита бюджета (и соответствующих инвестрезервов) может попросту не хватить для перехода к следующему технологическому укладу. Может, конечно, и хватить, но это огромный риск. Ведь через 10-20 лет произойдет новое деление стран на развитые и неразвитые (скромно называемые развивающимися). Лидеров будет немного. И в их число надо попасть.
Наконец, в-третьих. Точно так же, как для Гавайев идеально подходила (в свое время) модель нулевого роста, для России подходит модель роста быстрого. Освоение территорий (внутренних, Арктики, космоса, далее везде), развитие инфраструктуры, многообещающие инвестиции в образование и здравоохранение — для всего этого у нашей страны есть потенциал, которым мало кто может похвастаться. А поскольку многие государства уже вступили в новое индустриально-технологическое соревнование, разбрасываться собственным потенциалом будет, по меньшей мере, нерадиво.
Само собой, придется попутно разбираться (причем, всерьез) с вопросами экологии и бесполезного потребления, но в нынешней обстановке России не удастся отсидеться в «попутчиках», как это сделали, скажем, Швеция и Австралия в 1970-80-х. Нам придется войти в пятерку лидеров роста. Или отстать очень надолго, как в те же годы отстали страны Южной Америки и Ближнего Востока.
Рост — очень рискованная ставка. Его побочные эффекты весьма неприятны, на что справедливо указывают многие европейские, американские и отечественные интеллектуалы.
Но может ли наша страна сделать другую ставку? На мой взгляд, нет. Все остальные биты. Исходя из чисто практических соображений, придется признать, что опережающие темпы роста являются нашей единственной надеждой. И одновременно — нашим пропуском в мир будущего. В котором мы и обсудим снова, на новом уровне, все вопросы роста.
