23 августа исполняется 80 лет со дня подписания Договора о ненападении между СССР и Германией, более известного как «пакт Молотова – Риббентропа». Два историка из РВИО дали свои оценки тому, как пакты и «секретные протоколы» использовались в политике при перестройке в 1989 году и используются сейчас в странах Восточной Европы.
Круглый стол на тему: «Пакт Молотова – Риббентропа: правда и мифы, которые его окружают» прошел вчера в Москве, экспертами выступили научный директор Российского военно-исторического общества Михаил Мягков и начальник научного отдела РВИО Юрий Никифоров.
Новости партнеров
Чтобы понимать, почему был заключен договор, который сегодня вызывает так много споров, нужно вернуться немного назад и вспомнить о том, как Гитлер собирался двигаться на Восток – он открыто сообщал об этом в своей книге «Моя борьба», именно там будущий фюрер изложил взгляды на внешнюю политику «сверхрасы» арийцев и вывел постулат о «жизненном пространстве», напомнил Мягков. Да, Гитлер давал знак своим западным соседям по Европе, что им бояться не стоит, все экспансионное внимание Германия сосредоточит на территории Советского Союза. В Советском Союзе эту книгу тоже читали.
Таким образом, в 30-ые годы Москва пыталась создать систему коллективной безопасности, понимая угрозу для себя, но не встречала понимания со стороны англосаксов, которые тоже читали книжку и были уверены, что для себя они могут получить много выгод от войны двух континентальных держав. Выторговать мир с Гитлером они рассчитывали Мюнхенским сговором, который, отмечает Мягков, на минуточку, был заключен гораздо раньше, чем пакт Молотова-Риббентропа, потому, уверен эксперт, если бы не было Мюнхенского договора – не было бы и пакта с СССР. Более того, историк напоминает, что с 1934 году Германия и Польша подписали пакт о ненападении, мы заключили договор с Гитлером самыми последними.
«Что представляли собой Мюнхенские соглашения 1939 года? Две демократические страны Англия и Франция пошли на договор с двумя фашистскими странами (Германией и Италией) и не только подписали пакт о ненападении, но и дали положительный ответ на притязания Гитлера к Чехословакии, никого из Чехословакии не пригласили и отписали третью ее часть (Судетскую область) Германии. Это было историческое преступление, и тем не менее они на него пошли».
Премьер-министр Великобритании Чемберлен остался очень доволен результатом, рассказывает Мягков: «Он размахивал над головой договором и кричал, что привез мир, но он привез дыхание скорой войны».
«Мы были последними, кто подписал пакт с Германией»
Таким был мир на пороге войны. Что побудило Сталина подписать этот договор, уже понятно, ведь Германия выходила на границу Советского Союза. Наш атташе в Латвии доносил, что там готовится нацистский переворот, маршируют парни и девушки с нацистской символикой.
А что значит – немцы в Эстонии? Враг был практически у ворот. Мягков объясняет, что все равно Сталин до последнего думал о создании антигитлеровской коалиции, он напоминает, что по нашей инициативе начались дипломатические переговоры о военной конвенции с Англией и Францией. Мы пригласили их представителей, и те выслали самых мелких сошек, которые нашлись: от Великобритании поехал адъютант короля адмирал Драгс, а от Франции генерал Думенке – и это для встречи с наркомом обороны СССР Ворошиловым, который был готов для подписания военной конвенции. Нас волновало тогда, пропустит ли Польша наши войска навстречу немецкой агрессии, без этого никакой реальной обороны обеспечить невозможно. Мягков рассказывает, что в условиях близкого наступления войны, когда для нас была дорога каждая минута, представители Англии и Франции добирались до Москвы окольными путями чрезвычайно долго и прибыли только через две недели, а когда дошло до дела, оказалось, что у делегации не было прав заключать военную конвенцию. Именно в это время из немецкого посольства пришло предложение о заключении пакта.
Новости партнеров
«Как объяснить поведение Англии и Франции? Да просто мы должны были стать мальчиками для битья, зачем им заключать с нами военный договор? Они думали – ну, пускай они дерутся, они приехали просто посмотреть на наш потенциал и немного припугнуть Гитлера, потянуть время», – объясняет историк.
До подписания договора существовала реальная опасность войны на два фронта, чего СССР не смог бы выдержать, тогда шли военные действия на Халхин-Голе. Если бы немцы через Польшу начали наступление, война, действительно, была бы недолгой. Японцы, союзники Гитлера, с изумлением восприняли наш договор, о чем говорит простой факт, рассказывают историки из РВИО, – в Японии правительство ушло в отставку полным составом сразу после подписания пакта Молотова-Риббентропа. После этого Япония выбрала другое направление для военных действий, что полностью переписало сценарий войны, которую планировали в Англии и Штатах, считает Никифровов.
«Этот договор – достижение нашей дипломатии. Мы должны извлекать уроки из этого», – подчеркивает Михаил Мягков.
Юрий Никифоров отмечает роль Сталина и его прагматизм, мы заключили договор вовсе не потому, что «нам ничего не оставалось делать», были альтернативы, призывы не отступать от идеологии и так далее, и Сталин так поступил бы, будь он глупей. Альтернативы были, но на них он не согласился, считает эксперт. «Сталин был бы безмозглым, если бы отказался принять Риббентропа. Советское руководство, согласившись, выбрало сценарий, наиболее соответствующий вопросам выживания народов СССР», – говорит Никифоров.
«Наша первая победа в во Второй мировой войне – это пакт, и Сталин именно так и понимал это, когда выступал в феврале, марте 1939 года, он говорил, что война идет, просто нет пока линии фронта, не определились союзники и не стреляют, но война уже началась», – рассказал Никифоров.
Кому интересен пакт сегодня?
При этом историк Юрий Никифоров отмечает, что пакт был заключен по инициативе немецкой стороны, хотя в 1990-ые годы пытались найти доказательства, что Сталин чуть ли не с приходом Гитлера пытался заключить с нацистами договор. «Но ничего не нашли, ни в каких документах – ни наши, ни иностранные эксперты. Наиболее важнейшие документы опубликованы, не осталось возможностей для этих спекуляций», – говорит Никифоров.
Потому в научном сообществе в Англии, Франции, среди ученых в США, наших историков эта тема не так востребована в научном плане – все открыто и все известно, интереса для исследований тема уже не представляет, ничего нового нет. И все на самом деле прекрасно понимают, что те самые «таинственные и зловещие» протоколы были вполне логичным дополнением к пакту. А вот в ненаучной среде тему в политической борьбе используют очень активно. «Угадаете где?» – спрашивает Никифоров.
Новости партнеров
«Парадокс. Академик Чубарьян приглашает западных ученых на конференцию в начале октября, РВИО 13 сентября собирает иностранных экспертов. Кто откликается? Прибалты, поляки. Англичане, французы интерес потеряли к этому, а вот в Польше все сегодня соберутся на политическом шоу и будут обсуждать «преступника Сталина». Но ритуальные пляски вокруг договора не интересны ни научной общественности в России, ни ученым в Англии, Франции», – говорит он.
Политика невмешательства во время революции в Испании была практически пособничеством фашистам, и это не отрицает ни один ученый западного мира, уверен историк, потому там не задают вопросов, как и почему был заключен пакт Молотова и Риббентропа.
1989 год и комиссия Яковлева
Наибольшее количество вопросов вызывает не сам пакт, а секретные протоколы, которые сегодня секретом уже не являются. Это еще в 1989 году можно было бы рассуждать и осуждать протоколы, которые не были доступны широкой общественности. Напомним, что 24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР, заслушав доложенные секретарем ЦК КПСС Алесандром Яковлевым, (называемым в последствии архитектором перестройки и ее главным идеологом), выводы комиссии, принял резолюцию, в которой осудил протокол.
«Рассуждать подобным образом можно было только тогда, они рассуждали по заключении комиссии Яковлева, сам пакт еще никто не видел, – рассказывает Никифоров. – Но когда сейчас мы видим текст и формулировки, как можно говорить о разделе Европы на сферы влияния, когда там говорится о сфере интересов, и не о Европе, а о территориях, прилегающих к Советскому Союзу, которые 20 лет назад до этого входили в Россию. Как ни перечитывай секретный протокол, невозможно сделать вывод, что этот протокол налагает на Советский Союз обязательства действовать с Гитлером против Польши».
Более того без этого протокола весь пакт лишался смысла, и подписал бы такой договор только какой-нибудь недалекий политик, каковым, разумеется, Сталин не был, он знал, на что шел, рассказывает историк. После подписания договора мог произойти и произошел кризис доверия к правительству, сомнения и недовольство вызвали остановка антигитлеровской пропаганды. «Но это были тактические издержки, которые обернулись стратегической победой», – сказал Никифоров.
Протоколы решали вопрос с вектором Японского военного воздействия, экономическое сотрудничество с Германией открывало доступ к их новейшим разработкам, мы получали станки, образцы самолетов, что помогало нашим конструкторским бюро в налаживании производства военного времени.
«Осуждение секретных протоколов в 1989 году – сейчас есть три мнения об этом, – говорит историк Мягков. – Первое – что все было правильно, надо было осудить преступный сговор, второе достаточно здравое – что оно в 1989 сыграло деструктивную роль в плане существования Советского Союза, особенно по выходу Прибалтики из СССР, закрутило «парад суверенитетов». Третье мнение, которого я придерживаюсь, мне кажется, в Госдуме и историки должны дать оценку, мы должны, по крайней мере, отменить это постановление, поскольку оно до сих пор используется против современной России. Факт осуждения протокола вредит интересам Российской Федерации».
Кому ложь в помощь?
Почему такой исторический эпизод как пакт, который был прозой для международных отношений накануне Второй мировой войны, сегодня воспринимается так остро и используется политическими силами в некоторых странах? Особенно сильны эти тенденции в Польше, где наступает период выборов. С 23 августа по 17 сентября там будут обвинять Москву, что она воткнула нож в спину польскому народу – таков польский мейнстрим, официальная государственная идеология. Но что она дает?
Напомним, что 17 сентября 1939 года войска красной армии вошли на территорию западной Украины и Польши, но польского правительства на тот момент уже не существовало, оно отправилось в Лондон.
«На чем держится их позиция – что если бы Советский Союз не вторгся, то что, польское правительство продолжало бы сражаться? А польское правительство направило обращение к Франции с просьбой принять их в изгнание еще задолго до вступления наших войск», – напоминают историки.
Концепция «оккупации» Прибалтики и Польши держится только на осуждении секретных протоколов и на «пакте Молотова-Риббентропа», уверен начальник научного отдела Российского военно-исторического общества Юрий Никифоров. Именно пакт и оправдывает коллаборационизм, потому Восточная Европа очень держится за секретные протоколы, объясняет историк.
«Мол, мы оказались зажаты между двумя усатыми тиранами, но оправдать коллаборационизм невозможно ничем, а главное — ведь они добровольно участвовали в холокосте, мы знаем, что они это делали, как оправдать им себя теперь? Все оправдательные схемы держатся на секретном договоре», – говорит Никифоров.
При этом суд в Нюрнберге дал четкую оценку тем, кто устроил и кто участвовал в холокосте, также мировая общественность признает законность пакта Риббентропа-Молотова, который отвечал всем международным нормам того времени. Более того и в Мюнхене тоже были свои секретные протоколы, но ни Палата лордов, ни Палата общин никогда бы не выступила с официальным осуждением положений Мюнхенского сговора.
