Каждый год к 22 июня — Дню памяти и скорби, годовщине начала самой кровопролитной из многочисленных войн в защиту национальной целостности, суверенитета и права на жизнь нашей страны и нашего народа — оживляются споры о причинах столь тяжелого первого года Великой Отечественной войны. Спорами умело пользуются внешние и внутренние фальсификаторы; цель, которой они добиваются, — завысить до «неприемлемой» цену нашей Великой Победы, для чего списать неудачи начального периода войны на «неэффективность» советской власти, создав у общественности впечатление, что немецко-фашистских оккупантов-де «просто завалили трупами». А еще — этим больше занимаются доморощенные, внутренние провокаторы — столкнуть задним числом советское руководство с народом, который-де одержал победу «вопреки Сталину и режиму», и именно последние якобы «персонально ответственны» за «вопиющие провалы» первых месяцев военного противостояния гитлеровской агрессии.
И поскольку любые подкопы под прошлое осуществляются в интересах достижения современных задач и с расчетом на будущее, эти мифы приходится всякий раз опровергать. Пропускать их нельзя во имя того самого будущего, чтобы оно — было. В том числе и главный миф — о «грандиозном провале 1941 года», который превратился в «катастрофу». Так ли это на самом деле?
Новости партнеров
Нет, не так! Давайте включать мозги. Прежде всего, о потерях. Военные историки не раз приводили вполне определенные факты. Масштабы безвозвратных потерь советских и немецких войск в ходе военных действий отличаются незначительно, в соотношении 1,3 к 1. А именно: 8 млн 649 тыс. 200 чел. с немецкой стороны и 11 млн 444 тыс. 100 чел. с советской. Причем в это число входят и не вернувшиеся из плена: немцы и их сателлиты после войны получили обратно почти 87% своих пленных, мы — всего лишь 44%. Непосредственно в боях смертью храбрых пали 6 млн 818 тыс. 300 красноармейцев и краснофлотцев. А вот в общих потерях разница существенная: Германия — около 12 млн человек, СССР — 26,6 млн (это все данные Министерства обороны РФ, обнародованные в 2015 г.). И не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что такая разница в потерях мирного населения может быть объяснена только одним — временной оккупацией советских территорий, на которых нацисты творили зверства, сопоставимые разве что с геноцидом, развернутым японскими оккупантами в многострадальном Китае.
Еще один «факт», который изо всех сил «обыгрывается» фальсификаторами, — большое количество сдавшихся в плен с советской стороны в первые дни войны. Историк Юрий Жуков, занимавшийся этой проблемой, отмечал, что в немецком плену оказались практически все, призванные с Западной Украины. То есть солдаты, одетые в советскую военную форму, но психологически еще не воспринимавшие себя как советских граждан и не считавшие войну своей, ибо эта территория вошла в состав СССР только в сентябре 1939 года. Это очень важно потому, что их было немало. И надо отметить, что с противоположной стороны воинские части и соединения сателлитов вермахта, прежде всего румынские, при любых трудностях в боевой обстановке начинали просто «рассыпаться».
Теперь о «катастрофе 1941 года». Немецко-фашистское вторжение осуществлялось в трех стратегических направлениях, на каждом из них перед наступавшими войсками были поставлены определенные задачи, итогом выполнения которых планировался выход вермахта на стратегический рубеж Архангельск — Волга — Астрахань и завершение блицкрига мощными ударами люфтваффе по промышленному Уралу. Для этого группе армий «Север» (фон Лееб) поставили задачу овладеть Прибалтикой и Ленинградом. Группе армий «Центр» (фон Бок) после разгрома советских войск в Белоруссии и взятия Смоленска предписывалось наступление и взятие Москвы. Группа армий «Юг» (фон Рундштедт), как предполагалось планом «Барбаросса», после оккупации Украины и взятия Киева должна была занять южную часть страны, а своим левым флангом осуществить глубокий охват Москвы с востока.
Что получилось? Застряв под Ленинградом, группа армий «Север» провалила первую часть стратегической задачи. Будучи остановлена под Москвой и нарвавшись на декабрьское контрнаступление Красной армии, группа армий «Центр» похоронила надежды нацистского Берлина на реализацию второй части общего плана. Фон Бок, отставленный вслед за главкомом сухопутных войск фон Браухичем, потом долго обижался на Гитлера за отправку в разгар Смоленского сражения танковых групп Готта и Гудериана на усиление фон Лееба, которому эта помощь не помогла, и фон Рундштедта. Что касается группы армий «Юг», которой с помощью танков Гудериана удалось с громадным трудом взять Киев, то и она на этом остановилась, потерпев во время зимнего советского контрнаступления поражение под Ростовом-на-Дону и в Крыму. Будущий генерал-фельдмаршал фон Манштейн в мемуарах «Утерянные победы» впоследствии признавал, что корпус, которым он командовал под Ленинградом, осенью 1941 года дважды был на грани полного разгрома, а «стратегического успеха», и то неполного, в военной кампании 1941 года, по его свидетельству, добилась только группа армий «Центр». Итак, провал блицкрига, который, кто бы и что бы ни говорил, является главным итогом военной кампании 1941 года, был обусловлен тем, что задачи, поставленные перед наступавшими немецкими войсками, не были выполнены ни на одном (!) стратегическом направлении. А зимняя кампания 1941−1942 годов вообще ознаменовала коренной поворот в ходе войны, ярко подтвердив правоту сталинского обращения к советскому народу от 3 июля 1941 года, в котором говорилось, что непобедимых армий не бывает.
Стало быть, если говорить о катастрофе, то она, строго говоря, имела место только в первые три недели войны и только в полосе наступления группы армий «Центр». Об этом и говорит приговор военного трибунала генералу Павлову, командующему советским Западным фронтом, провалившим оборону Белоруссии.
Но под Смоленском развитие этой катастрофы было остановлено. И не только под Смоленском, но и под Ленинградом, и под Киевом; ведь именно неудачи на северном и южном стратегических направлениях вынудили Гитлера, наплевав на возражения генералов, «раздербанить» ударный танковый кулак фон Бока, остановив наступление на Москву. Если угодно, мерилом этого стратегического провала немецкого главнокомандования стало то, что в дальнейшем, по признанию самих немецких военных историков, действия вермахта потеряли целостную осмысленность, превратившись в набор импровизаций. И вынесенный ими вердикт однозначен: Германия проиграла войну осенью 1941 года. И ладно бы только историки. Но как свидетельствует в мемуарах «Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42 года» генерал Рейнгардт, за неделю до советского контрнаступления имперский министр вооружения и боеприпасов Тодт прямо докладывал Гитлеру, что «в военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна», а ее окончание в пользу Германии возможно «только на основе политического урегулирования». Причем на вопрос, каким способом заканчивать войну, министр нацистскому фюреру ответить не смог.
И потому еще раз: разве 1941 год — это катастрофа? Хотите увидеть настоящую катастрофу, господа фальсификаторы, — посмотрите на итоги операции «Багратион» — знаменитой Белорусской наступательной операции советских войск в 1944 году. Менее чем за 40 дней мы продвинулись по сути от Смоленска — «ворот Москвы» — до Вислы, дальних подступов уже к Берлину, до которого от Варшавы, освободить которую с ходу не удалось, — менее 600 км. Плюс не просто разгромленная, а уничтоженная, прекратившая существование, та самая группа армий «Центр», провалившая свою задачу летом и осенью 1941 года. Одной этой операцией, главной в кампании 1944 года, объединенной планом «Кутузов», наши страна и народ, наша армия поставили нацистскую Германию на грань краха. Вот это — подлинная катастрофа, после которой у немцев улетучились последние, даже пропагандистские надежды, замененные геббельсовскими стенаниями о «Wunderwaffe».
Новости партнеров
«Тень на исторический плетень» фальсификаторы нам наводят, лукаво спекулируя отнюдь не на итоговых результатах кампании 1941 года, а на самом факте отступления советских войск в первые месяцы после вероломного нападения немцев. Обвиняют советское главнокомандование, лично И. В. Сталина, в том, что «не прислушались» к «разведданным». Что избегали отвечать на провокации, и что поэтому «проморгали» войну.
Закономерен встречный вопрос. А вот скажите, (мало)уважаемые, кто из вас, наблюдая за современными маневрами американской и натовской военщины у российских границ на широком фронте от Прибалтики до Украины, может определенно сказать, «демонстрация ли это силы» или подготовка к военному нападению? И если второе, то когда такое нападение произойдет? И какими силами и средствами оно будет вестись?
В том-то и весь вопрос, что разведданные в пользу предстоящего нападения Гитлера были. Но были и контраргументы других разведданных. И было тех и других примерно поровну. И поторопиться с принятием решения, дав изготовившемуся, как выяснилось, к нападению противнику повод обвинить себя в военной провокации, — означало, вполне возможно, собственными руками сколотить против себя единый фронт с Гитлером еще и «западных демократий». Вместо будущей Антигитлеровской коалиции. Об этом хоть кто-нибудь из фальсификаторов задумывался?
И кто, скажите, воевал лучше Красной армии? Может быть, французы, которые, имея опыт немецкого вторжения 1914 года, понадеялись на линию Мажино, не догадавшись, что немцы и в 1940 году вполне могут повторить свой «обходной маршрут» через Бельгию? Французы, которые, впав в полную деморализацию, даже не стали оборонять Париж, объявив его «открытым городом»? Те самые французы, увидев которых на подписании капитуляции, даже Кейтель, не сдержав смеха, показал пальцем на их представителя и осведомился: «А эти что, тоже нас победили?» Сравните это с героической обороной Брестской крепости, Киева и Москвы, а тем более — с многолетним беспримерным сопротивлением окруженного кольцом блокады Ленинграда, с блестящей операцией по эвакуации сотен заводов, с организованным подпольем в тылу врага, на базе которого было развернуто мощнейшее партизанское сопротивление…
И здесь мы вплотную подходим к главному вопросу: так как именно воевала Красная армия в 1941 году? Как у нее получилось сдержать этот удар, не допустив настоящей катастрофы и заложив в том самом 1941 году предпосылки великого, всемирно-исторического триумфа мая 1945 года?
Совершенно понятно, что отечественные историки, насколько авторитетными и признанными ни были бы их труды, фальсификаторам — ни нашим, ни «забугорным» — не указ. Они признают только западных «авторитетов», такое у них «воспитание», точнее, отсутствие оного. Ну что ж, пожалуйста. Обратимся к документам из переписки председателя Совета министров СССР Иосифа Виссарионовича Сталина, премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля и президента США Франклина Рузвельта (М., 1957. В 2-х т.).
Из личного послания Черчилля Сталину (документ №1, получено 8 июля 1941 г.):
«Мы все здесь очень рады тому, что русские армии оказывают такое сильное, смелое и мужественное сопротивление совершенно неспровоцированному (!!! — Авт.) и безжалостному вторжению нацистов. Храбрость и упорство советских солдат и народа вызывают всеобщее восхищение. Мы сделаем все, чтобы помочь Вам, поскольку это позволит время, географические условия и наши растущие ресурсы…» (Т. I. С. 9).
Новости партнеров
Из личного послания Черчилля Сталину (документ №6, получено 28 июля 1941 г.):
«Великолепное сопротивление русских армий в защите родной земли объединяет всех нас…» (Там же. С. 15).
Из послания Черчилля и Рузвельта Сталину (документ №8, получено 15 августа 1941 г.):
«Мы полностью осознаем, сколь важно для поражения гитлеризма мужественное и стойкое сопротивление Советского Союза, и поэтому мы считаем, что в этом деле планирования программы распределения наших общих ресурсов на будущее мы должны действовать при любых обстоятельствах быстро и без промедления» (Там же. С. 16).
Из личного послания от Черчилля Сталину (документ №9, получено 30 августа 1941 г.):
«Не могу не выразить вновь восхищения британского народа великолепной борьбой русских армий и русского народа против нацистских преступников. На генерала Макфарлана произвело чрезвычайно большое впечатление все, что он видел на фронте…» (Там же. С. 18).
Здесь, кроме высочайшей оценки действий советского командования и советских войск, что еще важно? Буквально между строк у Черчилля проглядывается связь между советским сопротивлением агрессору и его поддержкой со стороны Запада. Совершенно очевидно, что именно в те трагические дни лета 1941 года Лондон и Вашингтон делали выбор, на какую из сторон им делать ставку дальше. И если бы на Восточном фронте назревала «катастрофа», как витийствуют фальсификаторы, Запад бы как минимум выбрал нейтралитет. С «катастрофой» не связываются. И еще. Случайно ли в первом же послании Черчилль пишет о «неспровоцированном» вторжении нацистов? Это именно потому, что И. В. Сталин не дал себя спровоцировать и обвинить в ответственности за начало войны. А совместное послание Черчилля и Рузвельта, полученное в Кремле 15 августа, было отправлено 14 августа с военно-морской базы в Ньюфаундленде, где в тот день два западных лидера подписали Атлантическую хартию, к которой присоединились все окопавшиеся в Лондоне правительства в изгнании стран, оккупированных Германией. При всей противоречивости этого документа, нельзя не признать, что его подписанием Черчилль и Рузвельт официально оформили альянс с Советским Союзом, указав заодно своим сателлитам и марионеткам, на кого следует равняться в советско-германском противостоянии.
И этот выбор англосаксов Черчилль через десять дней предает широкой гласности в статье «Встреча с президентом Рузвельтом» (24 августа 1941 г.).
«Русские армии и все народы Русской республики поднялись на защиту своей страны и домашних очагов. Впервые страшным потоком полилась нацистская кровь. Несомненно, полтора, а то и два миллиона нацистского пушечного мяса смешались с пылью бескрайних равнин России. Грандиозная битва бушует на фронте протяжением почти в две тысячи миль. Русские сражаются с великолепной самоотверженностью. Но дело не только в этом; наши генералы, посетившие русские передовые позиции, с восхищением рассказывают о четкости их военной организации и о превосходных качествах их вооружения. Агрессор удивлен, поражен, оглушен. Впервые в его практике массовое убийство стало невыгодным. Он мстит за это чудовищными жестокостями. Там, где проходят его армии, уничтожаются целые районы. Десятками тысяч — буквально десятками тысяч — германские полицейские войска хладнокровно предают казни патриотов, защищающих свою родную землю. Со времени монгольского нашествия на Европу в XIII столетии никогда еще не было столь методичной и безжалостной резни в подобном или хотя бы приблизительно подобном масштабе… На наших глазах совершается преступление, имени которому нет» (Мировой кризис. Автобиография. Речи. М., 2004. С. 664).
Господа фальсификаторы, распространяющие сказки про «катастрофу 1941 года»! Вы слышите о «четкости» советской военной организации? О качестве русского, советского оружия? О беспримерной, шокирующей врага, стойкости советских солдат и командиров? Что скажете на это? Столь решительный поворот англосаксов к альянсу от выжидания, он чем обусловлен? Этим и только этим — героическим, самоотверженным, грамотным и умелым военным сопротивлением. Опытные лидеры Черчилль и Рузвельт не стали торопиться с оценками, а два месяца присматривались к ситуации и сделали выбор. В отличие от торопыжки Гарри Трумэна — следующего президента США, развязавшего Холодную войну, который уже на второй день гитлеровского нападения на СССР проболтался о сути этого выбора: «Если увидим, что побеждает Германия, надо помогать СССР, а если СССР — то Германии. И пусть они как можно дольше убивают друг друга». Черчилль и Рузвельт к августу 1941 года поняли, что точки над «i» расставлены, и говорить свое слово придется сейчас, чтобы не было поздно и мучительно больно потом: кто не успел, тот, как известно, опоздал. Потому, что — героическое сопротивление, и 1,5−2 млн «нацистского пушечного мяса» за эти два месяца, пока западные лидеры размышляли, нашли свою позорную смерть на полях сражений на Востоке.
22 июня — это День памяти и скорби. Тяжелее и трагичнее этого дня в российской, русской истории — не было. Разве что 8 декабря 1991 года. Вот как сказал об этом замечательный писатель и поэт-фронтовик Константин Симонов.
Тот самый длинный день в году с его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду — на всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след, и стольких наземь положила,
Что двадцать лет, и тридцать лет живым не верится, что живы.
А к мертвым, выправив билет, все едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки еще кого-то, кого нет,
И ставит, ставит обелиски…
Но 22 июня — еще и первый шаг к нашему будущему всемирно-историческому триумфу. «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб. / Отродью человечества сколотим крепкий гроб!» — эти строчки из знаменитой «Священной войны» стали явью, воплотившись в жизнь 9 мая 1945 года. И никогда нельзя забывать, предавая историческую память, что заря нашей Великой Победы занималась именно 22 июня 1941 года. С первыми лучами летнего утреннего солнца, с первым ответным залпом, с первым выстрелом по врагу.
И как писал другой знаменитый советский поэт Роберт Рождественский,
Помните! Через века, через года — помните!
О тех, кто уже не придет никогда — помните!
Не плачьте, в горле сдержите стоны. Горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны! Вечно достойны!
***
Автор — доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем
