Почему у нас не получается инвестировать доходы от нефти
Норвежский суверенный фонд — Government Pension Fund Global (GPFG) — собирается отказаться от корпоративных и государственных облигаций России, и еще девяти развивающихся стран. Об этом сообщается на официальном сайте фонда.
Сократить до минимума вложения в облигации развивающихся стран рекомендовал Минфин Норвегии. Помимо РФ, изменения коснутся ценных бумаг Чили, Чехии, Венгрии, Израиля, Малайзии, Мексики, Польши, Южной Кореи и Таиланда. Теперь в портфеле фонда облигации этих стран не могут превышать 5%.
Новости партнеров
Заметим, в 2018 году фонд уже сократил вложения в российские гособлигации на целых 45% — с $ 2,25 млрд. до $ 1,23 млрд. Всего же вложения GPFG в бонды развивающихся стран составляют около $ 28 млрд, из которых большая часть приходится на долговые обязательства Южной Кореи ($ 6,3 млрд.) и Мексики ($ 5,7 млрд).
Теперь доля российских бумаг в норвежском фонде станет и вовсе мизерной. Для нас это — плохой признак.
Напомним: GPFG — подразделение Государственного пенсионного фонда Норвегии, который является крупнейшим в мире и управляет активами на сумму свыше $ 1 трлн. Помимо Government Pension Fund Global, в него входит также фонд Government Pension Fund Norway.
Норвегия финансирует пенсии из доходов от продажи нефти. Но в отличие от России, делает это с умом. Государственный пенсионный фонд занимается инвестированием в ценные бумаги по всему миру, и покрывает «пенсионные» потребности бюджета за счет прибыли — процентов от инвестиций. В результате деньги от продажи нефти, которые в фонд закачивает государство не уменьшаются.
Ловкость норвежцев при размещении инвестиций вызывает неподдельное уважение. Судите сами: в 2018 году фонд отчитался о рекордном доходе — более $ 130 млрд. При этом государственные вложения от продажи нефти составили лишь 40% этого роста, а 60% приходятся на доходы от инвестирования средств самого фонда. В 2017 году доходность инвестиций достигла впечатляющих 14%.
Это вам не хилые российские НПФ, которые в лучшем случае показывают доход чуть выше инфляции, а в худшем — просто испаряются с деньгами клиентов.
Заодно напомним несколько фактов о норвежских пенсиях, которые благодаря фонду выплачиваются. И мужчины, и женщины в Норвегии имеют право выйти на пенсию в 67 лет. Но если они заключат договор с работодателем, трудовую деятельность можно прекратить уже в 62 года.
Новости партнеров
Средний размер пенсии в Норвегии, по данным Норвежской ассоциации пенсионеров, составляет 250 тысяч норвежских крон в год. Это примерно 21 тысяча крон в месяц — по нынешнему курсу 159 тысяч рублей. Если норвежец работаете в государственном учреждении, пенсия будет составлять 66% от его зарплаты. В частном секторе это будет зависеть от того, сколько гражданин заплатил в пенсионный фонд. Но если пенсия получится очень низкой, медицина для такого пенсионера будет бесплатной.
Неслучайно доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский не шутя говорил, что Кремлю было бы неплохо поручить размещение российских нефтяных сверхдоходов норвежцам. «В нынешней ситуации, я считаю, это было бы лучшим выходом», — отмечал Кричевский.
И вот теперь эти супер-инвесторы шарахаются от российских ценных бумаг, как черти от ладана. О чем это говорит, почему мы не можем выстроить пенсионную систему, как в Норвегии?
— GPFG поступает логично, выходя из российских бумаг, — считает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — Фонд придерживается определенной стратегии, а сейчас развивающиеся рынки проседают. Замечу, проседание продолжается не первый год, но был временный отскок, который сейчас сменяется явным стагнированием. Поэтому по всему миру инвесторы стараются уменьшить вложения в развивающиеся рынки.
Действительно, emerging markets в значительной мере отыграны на сегодня. Они слишком сильно росли в нулевые годы, достигли очень высоких уровней, и больше расти не должны. К тому же их позиции сейчас слабее: тот суперцикл, который наблюдался в глобальной экономике раньше, теперь закончился.
Замечу, сейчас доходность на развитых рынках не меньше, чем на развивающихся. И это при том, что бумаги на развивающихся рынках менее надежные. Словом, у emerging markets нет прежних преимуществ.
Так что GPFG можно понять. Тут странно другое — что норвежцы не сократили дополнительно долю бумаг России. РФ, с точки зрения международных инвесторов, является из-за санкций страной просто опасной — неизвестно, что с ней будет.
— Мы можем в России построить фонд, аналогичный Государственному пенсионному фонду Норвегии?
Новости партнеров
— Минфин РФ рвется сделать именно так — забрать все сверхдоходы от нефти, и инвестировать по примеру норвежского фонда. При этом он считает, что инвестиции в экономику России надо в принципе запретить, а все вкладывать в иностранные активы. Причем, не только в безопасные долговые государственные обязательства, но и в акции глобальных компаний.
Эти идеи озвучил 1 апреля замминистра финансов Владимир Колычев. «Это должны быть не внутренние инфраструктурные проекты, а что-то вне России, иначе будет влияние на внутренние макроусловия, курс, инфляцию, процентные ставки», — отметил он.
Глава Счетной палаты Алексей Кудрин в связи с этими переменами начал даже проверку эффективности использования средств из ФНБ, ранее вложенных в инфраструктурные проекты внутри страны. Видимо, чтобы доказать, что инвестировать в Россию бессмысленно.
Словом, все как раз идет в парадигме, что надо сделать как в Норвегии.
— А вы так не считаете?
— Россия, я считаю, в данном случае с Норвегией никак не сопоставима. Норвежцы стали вкладывать в иностранные бумаги и активы только после того, как все что можно вложили в собственную страну.
В Норвегии построена великолепная инфраструктура, там в самом захолустном уголке все на высочайшем уровне — и дороги, и мосты, и чего только там нет. Вся страна вылизана, там действительно просто некуда больше вкладывать — это небольшая страна, и она полностью покрыта самой современной инфраструктурой.
В общем, норвежцы сначала все сделали у себя. И только потом, когда стало ясно, что значительный объем денег уже невозможно вложить в Норвегию — просто потому, что там уже все построено, — норвежцы стали вкладывать в иностранные активы.
В России же ничего похожего не наблюдается. У нас огромная дыра в инфраструктуре -огромное недоинвестирование, которое копилось десятки лет. В нашей стране устарела и транспортная инфраструктура, и энергетическая, наше оборудование на грани безопасности, а сфера ЖКХ требует вложений на десятки триллионов рублей.
То есть, у нас потребность ресурсов внутри собственной страны колоссальная. И возможности для инвестирования, замечу, также колоссальные. У нас всего много — земли, полезных ископаемых, леса, пресной воды — во все можно вкладывать. Тем не менее, мы видим полное отсутствие инвестиций уже многие годы.
По сути, у нас с Норвегией ситуация прямо противоположная. И потому идея с внедрением норвежского опыта мне представляется совершенно неактуальной. Зачем нам вкладывать в другие страны, если у нас самих куда ни кинь — всюду требуются инвестиции?! В такой ситуации правительству, я считаю, следовало бы не внедрять норвежский опыт, а разработать механизмы внутреннего инвестирования, которые бы работали на Россию.
— У нас возможна «норвежская» пенсия?
— На мой взгляд, сегодня любая накопительная пенсионная система в России невозможна — посеяно огромное недоверие. В саму идею, что кто-то что-то будет копить десятки лет, а потом отдаст — никто не верит. Люди воспринимают накопительные отчисления, как еще один способ отъема денег.
Все разговоры об индивидуальном пенсионном капитале, о том, что его будут вкладывать в акции глобальных компаний, вызывают только недоверие. На мой взгляд, граждане будут массово отказываться от ИДК.
В итоге, все сведется к тому, что в России останется традиционная солидарная пенсионная система. То есть, работающие будут отчислять из своих средств то, что могут позволить, и перечислять эти деньги пенсионерам — исключая элемент накопления.
Именно к этому, я считаю, идет Россия. А вовсе не к норвежскому пенсионному «раю».
— Обратите внимание: GPFG не избавился полностью от российских активов, а сохранил их в объеме 5% инвестиционного портфеля, — отмечает доктор экономических наук, независимый эксперт по социальной политике Андрей Гудков. — Между тем, у инвесторов есть правило: когда остается 5% — это высокорисковые активы, которые могут принести убытки, а могут и сверхдоходы. То есть, норвежские инвесторы вовсе не считают, что российскую экономику обязательно постигнет крах.
— А вы как считаете — наши акции принесут убытки или сверхдоходы?
— Наша экономика почти наполовину государственная. Какая будет госполитика — такие будут и доходы. Замечу только — по поводу политики, — что президент и премьер у нас юристы по образованию, а не экономисты. А самый великий экономист у нас — либерал и глава Минфина Антон Силуанов, alter ego Алексея Кудрина.
— В России можно построить пенсионную систему так, как она построена в Норвегии?
— Норвегия не одна инвестирует доходы от нефти. Примерно таким же образом построена пенсионная система на Аляске. А тот же Дональд Трамп бьется сейчас за инвестиционные банки, в которых находятся накопительные пенсии американцев, именно потому, что они инвестировали в сланцевую нефть, а у нее не очень хорошие перспективы реализации. Точнее, по нефти еще нормальные, но по сланцеватому газу совсем плохие.
В целом, идея инвестировать доходы от нефти — хорошая. В России ее излагал в свое время Михаил Дмитриев. Но она у нас вряд ли приживется.
Если речь идет о госкомпаниях вроде «Роснефти», государство — с помощью пошлин и налогов — забирает на свои нужды до 80% стоимости каждого барреля. В нефтянке остался и частный бизнес, но и он вряд ли захочет, чтобы негосударственные пенсионные фронды скупили его активы.
Тем не менее, один из самых надежных НПФ — это «Лукойл-Гарант», не сочтите за рекламу. То есть, в какой-то степени и в России используется норвежская схема.
