Ровно 80 лет назад японская армия вошла в китайский Нанкин, следствием чего стало одно из самых жестоких, изощренных и необъяснимых военных преступлений XX века. Теперь события тех лет пытаются подвергнуть ревизии, и в этом трудно не заметить параллелей с тем, что происходит в Европе с памятью о Второй мировой войне. Но кому это выгодно?
Два офицера японской императорской армии – Тосиаки Мукаи и Цуеси Нода – на пути из Шанхая в Нанкин заключили пари о том, кто быстрее убьет сто человек при помощи холодного оружия. Этот спор воспринялся как нечто, что может поднять боевой дух солдат после тяжелых уличных боев в Шанхае, а потому привлек внимание прессы.
Новости партнеров
За две недели в двух крупнейших ежедневных газетах Токио и Осаки вышло восемь статей, посвященных оригинальному состязанию. Написаны они были в жанре спортивного репортажа. «Невероятный рекорд», – гласил один из заголовков.
Так как оба лейтенанта перевыполнили норму почти одновременно, победителя установить не удалось. Тогда они заключили новое пари, и на этот раз планка была поднята до уровня в 150 человек.
В обоих случаях речь шла не о поединках, а о бессудных казнях. С точки зрения японцев, ничего незаконного в них не было.
Еще 6 августа министерство армии уведомило войска в Шанхае о том, что международные договоры об обращении с военнопленными в отношении китайцев можно считать недействительными, и попросило армейских бюрократов вообще не называть китайцев военнопленными.
А накануне взятия Нанкина был издан приказ за подписью дяди императора Хирохито – принца Ясухико Асаки, командовавшего Шанхайской экспедиционной армией. Это был приказ об убийстве пленных. Ряд историков утверждают, что он был издан адъютантом принца – генерал-лейтенантом, подделавшим подпись Асаки, но поверить в это трудно, а ответственность остается на принце в любом случае – как на командующем.
Город маньяков
Как только японские войска вошли в Нанкин, начались облавы на китайских солдат, переодетых в гражданское. Под подозрение попали все мужчины призывного возраста, у которых были обнаружены потертости от ранцев на плечах или синяки в области ключицы. Кроме того, японцы хватали всех с мозолями на ногах, шрамами на лице, прямой осанкой или «смотревших дерзко».
Новости партнеров
Прочесывания происходили и в формально защищенной от этого международной зоне безопасности, пойманных расстреляли из пулемета на берегу Янцзы.
Наиболее массовое убийство, известное как «бойня у соломенной протоки», пришлось на 18 декабря. На протяжении трех часов японцы привязывали китайских пленных друг к другу веревками, разделив на четыре колонны, после чего расстреляли каждую из пулеметов. Раненых впоследствии добили штыками, а трупы сбросили в Янцзы. По усредненным оценкам, этот эпизод унес жизни 57 тысяч человек.
Пока что речь идет только о мужчинах. В теории – о переодетых солдатах. Женщин в подобных «хитростях» не подозревали, но это их не спасло.
Японские военные врывались в дома и насиловали обнаруженных там женщин вне зависимости от их возраста. При малейших попытках сопротивления жертв закалывали штыками. Описаны случаи, когда сыновей заставляли насиловать матерей, а отцов – дочерей. История сохранила фотографии убитых детей и свидетельств изощренного надругательстве над трупами.
На Токийском процессе общее количество изнасилованных оценили в 20 тысяч человек. Как и в случае с «переодетыми солдатами», укрывшихся в зоне безопасности женщин ее статус спасал далеко не всегда: японцы приходили туда ежедневно, уводя с собой молодых девушек. Управлявший зоной международный комитет подал 450 жалоб на действия военных, сухие строчки каждой из которых больше похожи на описание действий какого-нибудь серийного маньяка.
Тем не менее, статус зоны и усилия ее коменданта Йона Рабе (он обладал у японцев иммунитетом как член НСДАП) позволили сохранить от 200 до 250 тысяч человеческих жизней.
Нацист-герой и принц-злодей
В феврале 1938 года, после начала работы китайского коллаборационистского правительства, количество зверств в городе значительно уменьшилось. Принца Асаку и командующего Центральным фронтом генерала Иванэ Мацуи отозвали в Японию, а зону безопасности ликвидировали.
Новости партнеров
Восемь лет спустя правительство Чан Кайши учредило Нанкинский трибунал по военным преступлениям, по итогам работы которого были приговорены к смертной казни генерал Хисао Тани, капитан Гункити Танака и оба лейтенанта – участника соревнований по убийству китайцев мечом.
Генерала Мацуи, вышедшего в отставку сразу после отзыва на родину, в 1948 году судили уже на Токийском процессе – японском аналоге Нюрнбергского. Генерал всячески пытался избежать ответственности, неоднократно менял показания, но стал одним из семи приговоренных к смертной казни и был повешен во дворе тюрьмы. В то же время известно, что Мацуи не присутствовал в городе в начале массовых расправ, впоследствии тяжело переживал о случившемся и даже пытался принести пусть осторожные, но публичные слова сочувствия.
Принцу Асаке как члену императорской семьи был предоставлен иммунитет – он избежал всяческой ответственности за свои действия и бездействие. Соответствующее решение принял один из создателей и идеологов Токийского трибунала – американский генерал Дуглас Макартур, ставший политическим архитектором поверженной Японии. Ирония в том, что уже в 1947-м Асака лишился титула принца (отныне таковыми считались только прямые наследники императора), но не иммунитета. Этот любитель гольфа умер только в 1981 году, а на вопросы о жертвах Нанкина отвечал в том духе, что жалоб к нему не поступало.
Йон Рабе, спасший более 200 тысяч человек одним фактом своего присутствия, вернулся в Германию, где был арестован товарищами по партии по подозрению в симпатиях к коммунистам, но вскоре отпущен на свободу. В 1945 году его арестовывали дважды – уже по подозрению к причастности к нацистским преступлениям, и вновь отпустили. Рабе умер в 1950 году, у мемориала жертвам Нанкинской резни ему установлен памятник.
Фальсификация истории
Причины столь извращенной жестокости японских солдат в отношении мирного населения Нанкина точно не определены и вызывают горячие споры в среде историков.
Шанхайская битва оказалась гораздо куда более тяжелой, чем рассчитывало японское командование: тогда погиб примерно каждый четвертый японский солдат. На этом фоне экспедиционная армия подверглась жесткой критике властей. Переход от Шанхая до Нанкина тоже выдался непростым – вместо безоговорочной сдачи города пришлось сражаться за него еще три дня. Но это не объясняет озверения японцев, перешагнувших в своих действиях всякие представления о человеческой морали.
Нанкинская резня до сих пор остается одним из наиболее острых моментов в отношениях Китая и Японии, и без того – чрезвычайно конфликтных. Немудрено: для КНР, особенно со второй половины 1980-х годов, это одно из событий, память о котором объединяет все слои общества.
Простая и понятная иллюстрация: в Нанкине на 13 декабря в Мемориале жертвам запланированы торжественные мероприятия, в которых примет участие председатель Си Цзиньпин. За три недели до этого мемориал закрыли на реконструкцию – специально для подготовки к церемонии. Прямая трансляция будет вестись государственными теле- и радиостанциями КНР, а также на сайте агентства «Синьхуа».
Как это часто бывает с национальными трагедиями, оценки общего количества жертв за все время резни сильно разнятся – называют цифры от 40 тысяч до 300 тысяч человек. На недавних мемориальных мероприятиях в Сан-Франциско, организованных совместно китайской, корейской и филиппинской диаспорой, и. о. генконсула КНР Чжа Ли’ю настаивал на максимальной оценке:
«Японская армия вопиюще нарушила международные конвенции и совершила чрезмерные по своей жестокости преступления в Нанкине, где было убито около 300 тысяч китайских мирных жителей и сожжено около трети домов».
При этом китайцы требуют от японских властей только одного – публичного покаяния.
Первым, еще в 1972 году, накануне установления дипотношений между Токио и Пекином, подобную речь произнес тогдашний премьер-министр Японии Какуэй Танака. В июле 1995 года премьер Томиичи Мураяма принес отдельные извинения за существование «станций утешения» (военных борделей, куда свозили секс-рабынь со всех покоренных японцами территорий) и за массовые изнасилования в ходе Нанкинской резни. Когда в августе он вторично покаялся за военные преступления в Китае, казалось, что отношения между странами будут неуклонно улучшаться.
Но в 2001 году Японским обществом по реформированию учебников истории с одобрения правительства был выпущен «Новый учебник истории», в котором замалчивались почти все военные преступления японцев начиная с 1910 года, а про Нанкинскую резню было написано следующее: «Японская армия заняла Нанкин в декабре 1937 года». Ответом на это стали многотысячные демонстрации в КНР и Южной Корее.
Впоследствии рядом высокопоставленных японских политиков были озвучены откровенно ревизионистские тезисы – судя по всему, для привлечения ультраправой части электората. Так, мэр Нагои Такаси Кавамура заявил, что «Нанкинской резни, возможно, никогда не было» – и заявил это не кому-нибудь, а китайской делегации из Нанкина.
Через четыре дня после этого губернатор Токио Синтаро Исихара поделился мнением, что «невозможно убить столько человек за столь короткое время».
Еще через полгода, накануне 80-летия Мукденского инцидента, положившего начало войне между Японией и Китаем, и на волне кризиса вокруг островов Дяоюй/Сенкаку в КНР прошли массовые выступления, одним из лозунгов которых стало «Япония должна покаяться». В те дни китайцы уничтожали японские флаги, опрокидывали японские машины, били витрины японских ресторанов и даже сожгли лимузин американского посла, перепутав его с лимузином японского.
При этом в японском обществе в целом и в профессиональном историческом сообществе в частности Нанкинскую резню признают, более того, число признаваемых жертв примерно совпадает с заявленным на Токийском процессе. В 2010 году даже было опубликовано совместное китайско-японское военно-историческое исследование на данную тему.
Очевидно, что имеет место некий перелом сознания. До начала нулевых наиболее громкие военные преступления – Нанкинскую резню, «станции утешения» и эксперименты отряда 731 – в Японии оспаривали только ультраправые. А в 2014 году утверждение, что Нанкинской резни не было, позволил себе даже Наоки Хиякута – председатель совета директоров телерадиовещательной корпорации NHK (фактически – главной в стране и одной из крупнейших в мире), одним из собственников которой является государство.
При таких вводных трудно сказать, сколько еще времени должно пройти, чтобы события 80-летней давности перестали быть определяющими в отношениях двух стран. В настоящий момент примирение, покаяние и прощение японцев не выгодно ни японским националистам, считающим память о Нанкине актом национального самобичевания, ни китайскому обществу, которое моментально сплачивается перед лицом универсально ненавидимого врага, ни, например, Южной Корее, чье руководство видит в сближении своей позиции с КНР по историческим вопросам повод для мягкого давления на Японию, США и даже на КНДР, у которой как бы перехватывает основного союзника.
Но то, что Китай нанкинских зверств не забудет и не простит, можно утверждать столь же уверенно, как в случае с Россией и ее жертвами времен Великой Отечественной войны.
Остается добавить, что за два дня до нынешнего юбилея в возрасте 100 лет умер старейший свидетель тех событий – лудильщик Гуань Гуанцзинь. Семья передала в Мемориал жертвам Нанкинской резни его личные вещи – веер, часы и чайную флягу.
