Конфликт на Востоке Украины приравняли к военному противостоянию с Россией
Россия не будет опротестовывать решение Международного уголовного суда (МУС) в Гааге, в вопросе противостояния российских и украинских военных в Донбассе, потому что не признает юрисдикции этой структуры. Так в Кремле прокомментировали выводы главного прокурора МУС Фату Бенсуды о наличие в регионе прямого вооруженного конфликта между Россией и Украиной.
Напомним, на этой неделе был опубликован ежегодный доклад прокурора Бенсуды по результатам предварительного расследования событий на Украине, в котором гражданскую войну в Донбассе предлагается рассматривать, как международный конфликт.
Новости партнеров
Точнее, в тексте говорится, что «международный вооруженный конфликт» развивался параллельно с «немеждународным вооруженным конфликтом». А также о том, что после 20 февраля 2014 года в регионе было «зафиксировано более 1200 случаев предположительного совершения преступления». Речь, в частности, идет об убийствах, разрушении гражданских объектов, содержании под стражей, пытках, сексуальных и гендерных преступлениях и исчезновениях людей.
Причем, в перечне этих злодеяний официальный Киев предстаёт «белым и пушистым» и исключительно в роли жертвы.
Как, впрочем, и в первой части «международного расследования» Бенсуды, вышедшей осенью 2016 года и посвященной Крыму, где присоединение полуострова она тоже приравняла к вооруженному конфликту между РФ и Украиной. Снабдив свои умозаключения предоставленными украинской стороной сомнительными «страшилками» о жестоком обращении «русских оккупантов» с жителями полуострова, исчезновении и убийствах людей, отказе им в праве на справедливый суд, о принудительном призыве в российскую армию, захвате имущества и притеснении крымских татар.
К этому времени, правда, Россия уже несколько дней как вышла из юрисдикции Международного уголовного суда, отказавшись участвовать в Римском статуте, который с 2002 года являлся основой его деятельности. Тем самым, по сути, присоединилась к США и Китаю, на которые решения Гаагского суда тоже не распространяются.
Тем не менее, тема «российского вторжения» и «оккупации Украины» продолжает раскручиваться в Гаагском трибунале, который, по выражению представителя России в Совбезе ООН Василия Небензи, дискредитирует международное правосудие. Он напомнил, как трибунал «подорвал усилия по достижении мира на пространстве бывшей Югославии путем восстановления справедливости», так как его приговоры вызвали новые распри между государствами и народами в регионе.
Прокомментировать очередные двойные стандарты Гааги мы попросили президента Института национальной стратегии, политолога Михаила Ремизова:
— Совершенно правильно, что Россия отказалась от признания юрисдикции Международного уголовного суда. И даже если в какой-то исторический момент возникнет иллюзия, что такого рода участие в системе наднационального правосудия может быть выгодно, я думаю, этому соблазну нужно очень последовательно противостоять. Это серьезное ограничение национального суверенитета. Это колоссальный риск для него. И вопрос: «А судьи, кто?» для таких судов будет стоять всегда очень остро. С точки зрения их политической и, если угодно, цивилизационной ангажированности в пользу тех или иных центров силы.
Новости партнеров
— А с какой целью вообще без нас из нас хотят сделать «козла отпущения»? Рассчитывают собрать трибунал наподобие югославского?
— Устроить трибунал можно только над побежденными. Над странами, которым можно выкрутить руки. А Россия, к счастью (сейчас, по крайней мере), к числу таковых не относится.
Но это не значит, что Запад, и, само собой, Киев не будут бороться за интерпретацию конфликта в Донбассе, и не будут навязывать эту свою интерпретацию везде, где только возможно. Эта интерпретация подразумевает отрицание внутреннего гражданского конфликта, и педалирование межгосударственного.
Но стоит сказать, что, на мой взгляд, имеют место оба измерения конфликта — и межгосударственный, и внутренний.
То есть, отрицать наличие гражданской войны на Украине, это значит, просто отвергать факты. Но и отрицать полностью наличие межгосударственного конфликта — пусть и невоенного — мы тоже не можем. Поэтому межгосударственное измерение этот конфликт, конечно, тоже имеет.
На этот счет, мне кажется, нам можно — хотя бы для себя — придерживаться вполне определенной позиции: да, у нас серьезный конфликт с Украиной, пусть и не носящий военного характера. И фактор этот межгосударственного конфликта в донбасском узле играет огромную роль.
Но в любом случае, Запад не перестанет навязывать свою интерпретацию на всех доступных площадках. И Киев будет делать то же самое. К этому надо быть готовыми и научиться правильно реагировать.
— А чем нам, собственно, могут грозить эти выводы гаагского прокурора?
Новости партнеров
— Им, как минимум, необходим односторонний фон политического давления для поддержания санкционного режима в тонусе. Санкции — это не просто законы и меры, которые действуют на автомате. Это — процесс. Система решений и сигналов, на которые ориентируются власти разных стран. Ориентируются бизнес-круги разных стран.
И чем гуще будет этот фон и ваше уровень давления, тем выше будут оценки рисков, с точки зрения наших политических и деловых партнеров.
Поэтому это способ выполнения обещания, которое дал еще Обама. Это попытка «заставить Россию платить свою цену». И платить не только одномоментно, но платить в постоянном режиме. Либо, лишаясь каких-то проектов сотрудничества. Либо, будучи вынужденной, предлагать партнерам большую «премию за риск».
Декан факультета социологии и политологии Финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов, в свою очередь, сравнил «объективность» Гаагского суда с «объективностью» МОК и ЕСПЧ, которые тоже «принимает часто откровенно ангажированные и политические решения»:
— Я напомню, что суд в Гааге, по большому счету, является известным «детищем» Соединенных Штатов (хотя официально Вашингтон так и не признал Римский статут — ред.) для организации расправы над бывшей Югославией. Поэтому решения его традиционно необъективны.
Взять хотя бы количество подсудимых от различных сторон в югославском конфликте, когда под судом Гаагского трибунала оказались сотни сербов, пара десятков хорватов и лишь несколько боснийских мусульман. Трудно не заметить обвинительный уклон в отношении сербов при таком раскладе.
Но югославский конфликт как бы завершен. Американцы фактически подмяли под себя Балканы — это касается даже Сербии и Черногории, не говоря уже о Хорватии и Боснии. И сейчас им нужно поискать иные точки приложения сил Гаагского трибунала. Поэтому он, мне кажется, готовится к очередной стадии своей политизации.
Теперь в его сферу деятельности попала ситуация в Донбассе. И он признает происходящее там «международным конфликтом». Что с точки зрения юриспруденции, по большому счету, означает грешить против истины. Россия не нападала на Украину. Российских войск там не было, и нет.
И, соответственно, обратные аргументы, не выдерживают критики.
— Дело в том, что аргументы с нашей стороны не принимаются. Они учитывают только аргументы, которые им «заносят» из Киева — т.е. просто переводят стрелки в сторону России…
— А что удивительного? Гаагский трибунал так всегда работал. По бывшей Югославии учитывал мнение косовских националистов-сепаратистов, но абсолютно игнорировал мнение представителей Милошевича и Сербии. Почитайте воспоминания Карлы Дель Понте (экс-прокурор Международного трибунала по бывшей Югославии — ред.), которая вначале была гонителем Югославии и сербов, а потом взглянула на ситуацию более объективно. И тут же оказалась за пределами европейской юриспруденции.
Не для того создаются трибуналы, чтобы они принимали взвешенные, не ангажированные решения. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку. Заказчику нужны от суда «правильные» решения. Соответственно, нет ничего удивительного, что принимались только аргументы украинской стороны, а наши — игнорировались.
То же самое, могу заметить, было с Международным олимпийским комитетом, который гнул опять-таки определенную политическую линию, не принимая никакие аргументы и не рассматривая ситуацию многосторонне.
В итоге дошло до абсурда — спортсмены из США принимают допинг легально, по назначению врача. А российский «мельдоний», который традиционно считался совершенно безвредным, записали в ужасные допинговые средства.
Ситуация схожая. И примерно понятно, в пользу кого такие решения принимаются.
— Ну, с МОК «битву» мы пока проиграли. Чего здесь нам ждать?
— Мне кажется, российское руководство должно отнестись все-таки очень внимательно к этим выводам МУС, несмотря на то, что юрисдикцию его мы не признаем.
Тем более что этот трибунал заявляет о себе в преддверии президентских выборов и Чемпионата мира по футболу — двух таких масштабных событий будущего года.
Думаю, через такие решения будут давить ни российское руководство, на российскую элиту, чтобы получить уступки по сдаче Донбасса Украине — это программа максимум.
Программа минимум — обеспечить размещение на комфортных и удобных Западу условиях так называемого «миротворческого континента», задача которого, опять же, вернуть народные республики в лоно единой Украины.
— Они могут любые задачи ставить, но, понятно, этого не будет…
— Да. Но для части российской элиты, которая очень дорожит своими активами за Западе, это может прозвучать, как некий «звоночек». Что не только о конфискации имущества речь может идти, но и о Гаагском трибунале при необходимости. Потому что Крымом Россия бросила вызов США.
Понятно, что оспаривать такого рода постановку вопроса Гаагским трибуналом, бессмысленно. Это все равно, что в годы Великой Отечественной войны жаловаться на зверства гитлеровцев на территории Советского Союза в Имперский суд в Берлине.
Но выстраивать какую-то неформальную систему по страховке рисков и контригры здесь необходимо. Нельзя оказываться в положении «мальчиков для битья», и нельзя прогибаться — давление будет только нарастать.
