Михаил Леонидович, у нас нередки ситуации, при которых социально значимый и потенциально успешный бизнес-проект сталкивается с катастрофическими последствиями действий чиновников, когда, к примеру, территория оказывается практически полностью зачищенной от работоспособного населения. Более того, богатая памятниками архитектуры и природы территория может быть лишенной всей необходимой инфраструктуры, которая была уничтожена реформами последних лет, проводимыми под девизом оптимизации.
В таких обстоятельствах у предпринимателя имеется фактически 3 выбора:
Новости партнеров
а) строить потемкинские деревни;
б) банкротиться;
в) вытягивать за собственный счет социальный блок, который по определению должен быть возложен на государство.
И при этом бизнесмен либо будет вынужден глубоко увязнуть в коррупции, либо окажется под гнетом бесконечных проверок.
Видите ли Вы выход из этой ситуации?
И еще вопрос.
Сегодня в России нет связи между знаковыми распоряжениями должностных лиц и зачастую катастрофическими последствиями этих распоряжений. Чиновник может быть наказан в рамках борьбы с коррупцией, но складывается ощущение, что у нас не существует системы наказания за разрушительные последствия принятых уполномоченными лицами решений.
Новости партнеров
Какие критерии оценки работы властей необходимо, на ваш взгляд, внести, чтобы выйти из сложившегося порочного круга?
Михаил Хазин: Нужно понимать, что современная российская система создана по итогам революции 1991 года (ну, или контрреволюции), задач у которой было, собственно, две. Первая задача — сделать так, чтобы можно было передавать по наследству привилегии, которые получили представители среднего номенклатурного звена — и торговля. Для этого вернули частную собственность. И второе — освободить чиновников от любой ответственности перед обществом.
В этом смысле та постановка вопроса, которую вы использовали, — чтобы за неправильные с точки зрения интересов страны решения можно было привлекать к ответственности — это вещь, категорически табуированная современным чиновничеством. Обращаю внимание, что в конституции 1993 года было написано, что государство не имеет идеологии. Почему это написано?
Этот пункт введен в конституцию для того, чтобы нельзя было обвинить чиновника в том, что он поступает идеологически неправильно. То есть когда чиновник разрушает завод — это не преступление. Почему? Потому что — а кто сказал, что России нужен этот завод? У нас где-то написано, что они должны увеличивать количество заводов? Нигде не написано. Значит, чиновник ни в чем не виноват.
То есть, иными словами, теоретически — наказать его можно только за то, что впрямую внесено в уголовный кодекс. Но для этого существуют разные другие механизмы защиты. Ну, например, коллегиальные решения. Многие не знают, например, что правительство — это коллегиальный орган. Что решения министерств тоже принимаются коллегиально, для этого даже существует специальный термин «коллегия». То есть это те люди, которые должны — теоретически — все вместе принимать решения. И, соответственно, никто из них ни за что не отвечает.
И по этой причине государство нынешнее будет отчаянно сопротивляться попыткам внедрить вот эту личную ответственность. Это будет называться тоталитаризмом, диктатурой, еще чем-то. Но в реальности смысл именно вот такой. То есть использование всех этих жупелов и демонизация Сталина связаны как раз с тем, что при Сталине была личная ответственность чиновников за результат, а сегодня чиновники этого категорически не хотят. И по этой причине им нужно объяснить, что любая личная ответственность — это обязательно кровавый режим. То есть это совершенно четкая логика, которую они внедряют в массы.
А что касается коррупции, то дело в отсутствии управления, о котором я уже неоднократно говорил. Потому что та система, которая была в СССР, была разрушена в 90-е годы; а ту систему, которые в первые годы, худо-бедно, через пень-колоду, но восстановил Путин, была разрушена в последние два-три года — в связи с постоянным экономическим кризисом и в связи с противостоянием либеральной общественности всему остальному государству.
Именно в результате разрушения этой системы произошла очень интересная штука. Дело в том, что раньше шанс на обвинение в коррупции можно было для чиновника минимизировать, если он совершал правильные действия. То есть выполнял поручения начальства, не шел на прямые конфликты, взаимодействовал с правильными группировками и минимизировал взаимодействие с неправильными и так далее.
Новости партнеров
Сегодня, в связи с разрушением этой вторичной системы управления, ситуация очень смешная: обвинение в коррупции никак не коррелирует с действиями чиновника. То есть он может воровать много и нагло — и ему ничего не будет. А может вообще практически ничего не сделать (ну, с точки зрения современного чиновного «этикета»), а его все равно «возьмут» и он огребет по полной программе.
То есть это вещь, с которой ничего нельзя сделать. Я встречался в регионах с такой ситуацией, когда местная власть ворует нагло, цинично и демонстративно. Но поскольку этот регион неинтересен Москве с точки зрения финансовых потоков, то то, что там происходит, — просто никого не волнует.
Отсутствие этой корреляции между действиями чиновника и теми проблемами, которые у него могут возникнуть, — создает очень специфическую ситуацию. То есть чиновник понимает четко, что он под богом ходит, что в любую секунду в него может ударить молния. Но сказать, когда она ударит, — он не может. Более того, он точно знает: что бы он ни делал, это не увеличивает вероятность удара молнии.
Что это означает? Фактически ситуация следующая. Вы заходите в темную квартиру, протягиваете руку к выключателю… И при этом вы знаете, что с некоторой вероятностью выключатель сломался, в этом случае там голые провода, и когда вы руку протянете — вас убьет. Но это же не повод, чтобы не включать свет? Кроме того, вероятность все-таки маленькая, что именно сегодня.
И по этой причине логика чиновника становится простая: что нужно украсть как можно больше, пока есть такая возможность — и в нужный момент «слинять». При этом убегать слишком рано нельзя, потому что это опасно. Слишком много связей, слишком много людей: когда ты воруешь, оказываешься вовлечен в сложную систему перекрестных связей. И если ты из нее выскакиваешь, то все остальные начинают раздражаться, потому что ты создаешь проблемы.
И по этой причине все вот так подвисает. Все ждут, когда что-нибудь пройзойдет (какое-нибудь ЧП), чтобы можно было сразу сбежать. То есть наша современная государственная элита — вся сидит на чемоданах. Есть какое-то количество людей, которые убежать не могут (например, потому что они под санкциями). Но их, во-первых, очень мало, а во-вторых, их психологию сейчас понять сложно.
Но в любом случае у всех, кто хочет сбежать, имеется еще один выход, и это нужно учитывать. Выход следующий: сдать Путина. То есть они твердо убеждены, что если Путин будет сдан (условно, в Гаагу), то они получат индульгенцию: их нельзя будет трогать. То есть на самом деле сегодня создается интересная ситуация. С одной стороны, в общем и целом, в обществе есть некоторый консенсус по поводу того, что лучше Путин, чем кто-то другой.
Насколько этот консенсус адекватен — это вопрос отдельный. Более того, он может не нравиться самому Путину, который, может быть, и не прочь был бы уйти. Но значительная часть современного чиновничьего аппарата — чтобы не сказать «подавляющая часть» — кровно заинтересована в том, чтобы сдать Путина в Гаагу и тем самым получить индульгенцию за все то, что сделано. Поскольку они, в общем, более-менее понимают, что убегать некуда. Потому что если ты убежишь с кубышкой, то тебя либо раскулачат либо еще что-то подобное — риски очень велики.
Вот картина, которая сегодня складывается. Единственный выход из этой ситуации — это полностью разрушить существующий бюрократический консенсус. А для этого что нужно сделать? Нужно сделать параллельно старому аппарату новый аппарат, затем старый аппарат ликвидировать. Не в смысле физически, а в смысле уволить всех. Создать параллельные министерства, создать параллельные структуры из, соответственно, новых людей, с новыми правилами. И создать для них уже систему ответственности. Объяснив, что в этой новой системе вы можете сделать карьеру только в том случае, если вы будете жить в другой модели, а именно — в модели ответственности.
А старых всех уволить. При этом не нужно их ни расстреливать, ни сажать. Потому что та ситуация, в которой они находятся — будут почитать за счастье, что их никто не трогает. Например, ввести условие, что человек, который работал в рамках старых министерств, перейти в новое министерство может только при условии, что он полностью объяснит все имущество свое и своих родственников. Если он этого объяснить не может, то его не берут — это один из вариантов.
Но до тех пор, пока эта задача не решена, рассчитывать на то, что чиновники будут кому-то помогать, — это наивно. С точки зрения чиновника любой предприниматель — особенно тот, который своими действиями демонстрирует бездеятельность чиновника, то есть повышает для него опасность неприятностей, — это враг. Его надо утихомирить, успокоить, и в любом случае раскулачить.
