Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров считает, что сегодня в международных отношениях сложилась ситуация, которая во многих отношениях хуже, чем во времена холодной войны. Это связано с тем, что в современной политике отсутствуют правила и границы, которые существовали раньше и которые глобальные игроки никогда не переходили.
«Безусловно, жестче сейчас… Тогда существовали две империи: Западная и Советская, каждая из которых подогревала конфликты с соперником на территории третьих стран. Но никогда не на своих границах и никогда напрямую. Даже публичная риторика была мягче. Тогда оба лагеря не переходили грани дозволенного. Сегодня никаких правил больше нет», — рассказал Сергей Лавров в интервью Esquire.
Новости партнеров
С Соединенными Штатами, по словам главы МИД, отношения России сегодня находятся в режиме ожидания. Они развиваются больше по инерции, так как в американской администрации еще остались люди из команды бывшего президента Барака Обамы. В то же время, Сергей Лавров убежден, что ему уже удалось выстроить отношения с новым госсекретарем США Рексом Тиллерсоном.
Впрочем, общую ситуацию это никак не отменяет. Многие дипломаты и политики согласны с Сергеем Лавровым в том, что во время холодной войны выстраивать отношения с Западом было проще — тогда сразу было ясно, кто друг, а кто противник. Теперь партнеры могут сегодня говорить одно, а завтра кардинально менять свою позицию. Ситуативные альянсы могут создаваться и рушиться в мгновенье ока.
При этом Россия в постсоветский период до последнего пыталась играть по правилам, тогда как партнеры давно их отбросили. События в Крыму стали одной из первых попыток действовать так же, как западные державы, но даже в этом случае, как постоянно напоминает российская сторона, все было оформлено в рамках международного права.
За последние три года произошло окончательное «размытие» каких-либо границ в международной политике и дипломатии. Уровень конфронтации нарастает, что видно и по риторике — взять хотя бы недавнее заявление министра обороны Великобритании Майкла Фэллона о превентивном ядерном ударе.
Но отсутствие границ может привести к самым непредсказуемым последствиям. Нужно ли Москве окончательно принять новые правила игры, которые заключаются в том, что никаких правил нет? Или, напротив, необходимо инициировать создание новой структуры международной безопасности, в которой снова появились бы некие красные линии, переступить которые не осмелится ни одна страна?
— Ситуация действительно хуже, чем во времена холодной войны по нескольким причинам, — комментирует директор Института системно-стратегического анализа Андрей Фурсов. — И первая причина в том, что Россия — не Советский Союз. Хотя у нас осталось ядерное оружие, и мы можем нанести Соединенным Штатам неприемлемый ущерб, экономический и военный потенциал России не сравним с советским. Ее репутация не так высока, а союзников гораздо меньше, чем у СССР.
Второй момент в том, что за последние 50 лет произошла существенная деградация интеллектуально-волевой компоненты западной элиты. Невозможно представить в 50−70-е годы на первых ролях на Западе таких людей, как Обама, Клинтон, Меркель, Саркози.
Новости партнеров
К власти пришло поколение 1968 года. Вся та «гопота», которая выгоняла студентов из аудиторий, стала политиками, депутатами и учеными, и теперь они выращивают таких же преемников — людей безответственных, плохо представляющих себе окружающий мир. От них можно ждать самых странных и нелепых шагов. Это значительно ухудшает общую ситуацию.
— Что нам делать в такой ситуации, тоже перестать играть по правилам?
— Нарушать правила может только очень сильное государство. Не просто государство, которое может нажать на красную кнопку и стереть противника с лица земли. Это, прежде всего, государство с развитой экономикой и с относительно небольшим социальным неравенством. А, главное, с четкой целью, идеологией и стратегией.
Наша страна ни под одно из этих условий не подходит. Если посмотреть на то, как вела себя Россия, да и поздний горбачевский СССР, мы увидим, что это было реагирование на обстоятельства, а не создание их. Эти 30 лет подлаживания под Запад не прошли даром. Они породили часть истеблишмента, которая, сворачивая шею, смотрит на Запад, как будто оттуда исходит свет.
Пока в России не появится правящая группа, которая совершенно по-другому будет относиться к Западу, которая начнет идентифицировать себя со своей страной и разделять ценности основной массы населения, ни о какой внятной стратегии речи идти не может. Несколько лет назад я дал интервью, которое называлось «Участь тех, у кого нет идеологии, — пикник на обочине истории». И это по-прежнему актуально.
— К чему может привести отсутствие правил на международной арене?
— США слабеют, и мир погружается в хаос. Поэт Коржавин по другому поводу сказал: «Но их бедой была победа, за ней открылась пустота». То же самое можно сказать о Западе после распада СССР. Весь западный мир едет с ярмарки истории. Безусловно, это ситуация кризиса, и ее нужно использовать, как Сталин использовал мировой кризис 1929−33 годов.
Хаотические процессы в мире будут нарастать. У Толкиена во «Властелине колец» есть метафора: «завеса мрака встает над миром». Это именно то, что происходит сейчас. Но всегда есть надежда и шанс, даже если ты слабее противника, использовать его силу против него самого.
Новости партнеров
— Каким образом?
— Например, когда распался советский блок, Западная Европа радостно проглотила бывшие социалистические страны. Но проглотить-то она проглотила, а переварить не смогла. Эти страны стали Евросоюзу поперек горла, и сегодня он трещит по швам.
Мы вползаем в состояние, которое очень напоминает мир после крушения Римской империи и кризис средневекового общества XIV—XV вв.еков. Перед нами стоит единственная задача — научиться жить в условиях кризиса и плыть по его волнам, как серфингисты. Для этого нужны воля и разум. Разум — чтобы знать, как это сделать, а воля — чтобы порвать противника, если это будет нужно.
— Как долго может длиться этот кризис?
— Думаю, что мы вступили в период, который, если не произойдет катастрофы, будет длиться как минимум столетие. Нужно готовиться жить в такой обстановке и действовать в условиях очень высокой неопределенности, потому что эта ситуация надолго.
С этими невеселыми оценками согласен и руководитель Центра внешней политики России Института экономики РАН Борис Шмелёв.
— Развитый мир вступил в постиндустриальную фазу и находится в периоде постмодернизма. В этих условиях нет четких правил, нравственных и международно-правовых критериев, которые бы определяли качественные параметры действий человека и политики, а также их законность. Проще говоря, нет понимания того, что такое хорошо и что такое плохо.
В последние годы принципы международного права постоянно нарушаются и игнорируются, прежде всего, Западом, который руководствуется своими политическими интересами. Это такие фундаментальные принципы, как невмешательство во внутренние дела государства, территориальная целостность, неприменение силы.
Основные параметры Вестфальской системы международных отношений размываются. Это происходит последние 20 с лишним лет.
— С чем это связано?
— С тем, что в мире сложился один центр силы и принятия решений. ООН, как определяющая структура в международной безопасности свое влияние потеряла. Совбез больше не в состоянии вырабатывать коллективные решения, которые базировались бы на принципах международного права. США регулярно подтверждают это своими действиями, взять хотя бы последний ракетный удар по территории Сирии.
— Можно ли создать новые правила, которых страны, в том числе США, будут придерживаться?
— Мир придет к новому равновесию, но это будет не скоро. Это равновесие, основанное на балансе сил между ведущими государствами и их военно-политическими и экономическими блоками, приведет к формированию новой системы международного права.
Сегодня в ней существует множество фундаментальных проблем, важнейшей из которых является соотношение принципа территориальной целостности государств и самоопределения народов. Это старая проблема, но в связи с распадом СССР и Югославии она обострилась.
Решения в международном правовом поле сегодня нет, потому что это два равнозначных принципа, которые закреплены даже в Уставе ООН. Как показывает опыт, соотношение определяется балансом сил — кто сильнее, тот и прав.
— Когда же мы придем к новому равновесию?
— Период хаоса, который мы видим, продлится долго. Поэтому можно согласиться с Сергеем Лавровым, когда он говорит, что сейчас ситуация хуже, чем во времена холодной войны. Тогда существовала конфронтационная стабильность, которая опиралась на баланс сил двух сверхдержав. Противостояние осуществлялось в странах третьего мира, где опосредованно сталкивались их интересы. Сейчас такой стабильности нет. В мире доминирует одна сверхдержава и один военно-политический блок. Да, растут новые центры силы, но это процесс непростой. Они бросают вызов уже устоявшемуся центру — США, и это приводит к турбулентности в международных отношениях.
— Как России выстраивать свою политику в таких условиях?
— Во-первых, Россия должна четко определить свои интересы и взвесить свои возможности. Мы находимся в очень непростой ситуации. С одной стороны, Россия не может просто замкнуться в своих границах. В условиях глобализации это невозможно. Если она будет пассивной, ей навяжут такие правила игры, которые совершенно не будут отвечать ее интересам. Она потеряет сама себя, как субъект международных отношений.
Но и активное участие в международных делах, как мы видим на примере Сирии, приводит к столкновению с Западом, который занимается переформатированием всего политико-экономического пространства в мире. А сил для этой конфронтации у России мало. С точки зрения мировой экономики наши 2% ВВП — это незначительная величина, тем более что и эта доля сокращается, тогда как другие страны развиваются. В области финансов влияние России в мире практически нулевое.
Поэтому нужно стараться создать благоприятные условия для того, чтобы страна быстро экономически развивалась. Я считаю, что мы должны минимально ввязываться в международные конфликты, а все ресурсы направлять на внутреннее развитие. Сегодня мы видим обратную картину, когда внутренняя политика подчинена интересам внешней, и это не нормально. Внешняя политика очень затратная, она требует больших инвестиций, и в нынешних условиях это непосильная ноша.
