Стоит заговорить о чем-то, отличном от «сходил в кино» или «съел бутерброд» — обязательно возникнут две темы в комментах. Первая — Путин, вторая — СССР. Да и если про кино и бутерброд — все равно они возникнут. Почему про Путина — понятно, интереснее — почему про СССР. Почему непременно «кино было лучше, а колбасы не было», или «кино было говно, а колбаса настоящая» — и прочие варианты. (Я не академик, не математик, но по-моему тут четыре возможных состояния взаимоотношений колбасы с кином)… Мне, в общем-то, все равно кто как думает. Человек имеет право думать по-своему… И если для кого-то СССР — земля текущая молоком и нефтью, великие стройки и хорошие люди, сильная армия и космические высоты — его право. И вообще он прав… И если для кого-то СССР — страна за железным занавесом, безумные прожекты и население с промытыми мозгами, непомерные военные расходы и дефицит туалетной бумаги — его право. И вообще он прав…Потому что в реальности оно было все вперемешку. Как оно на самом деле и бывает в реальной жизни. И как оно есть и сейчас — причем не только в России, а во всем мире…
Я другого очень не люблю. Когда меня лично обвиняют в нелюбви к СССР. Когда обвиняют, допустим, в том, что по моей вине повышается пенсионный возраст (не вру, вчера было) — то я смеюсь. Когда обвиняют в том, что мне лично хорошо, а другим плохо — развожу руками. А вот когда обвиняют в нелюбви к СССР или что «из-за таких как ты…» — злюсь.
Новости партнеров
Конечно, я виноват. Все мы, кто старше сорока, виноваты. Мы все давали присягу. Мы все рукоплескали. Мы все были пионерами-комсомольцами. Мы все клялись любить, защищать, высоко нести знамя, не посрамить.
И мы все хотели джинсы, видик, красивую машину, съездить в Париж и на тропические острова. И мы все не хотели быть ударниками коммунистических строек, проливать кровь за свободу африканских и арабских народов, старого генсека на трибуне и самодовольного парторга.
СССР рано состарился. Он был задорный и молодой, но мы этого не застали. Он был сильный и уверенный в себе — мы про это слышали. А застали подозрительного старого деда с комплексами и фобиями, ревностью и подозрительностью, домашнего тирана, по собственной воле устраивающего свадьбы и разводы, держащего впроголодь родных детей и раздаривающего добро чужакам, ввязывающегося в чужие драки и старательно красящего седые волосы.
Мы все хотели, чтобы он отошел от дел… ну или помер, если иначе не получается. Кто-то хотел этого громко, почти не скрывая, кто-то тишком. Но никакой Горбачев, будь он трижды дурак и предатель, не прибил бы СССР — если бы с этим не согласились военные и гэбэшники, врачи и учителя, рабочие и крестьяне, партаппарат и комсомол. Народ. Мы прибили СССР при полном консенсусе. Потому что каждый был уверен, что его ждут сверкающие машины, белоснежные яхты и виллы в Ницце. Что мы сейчас о-го-го и ух ты! Что мы самые умные, сильные, добрые и красивые — ведь этот старый хрыч нам так постоянно говорил и мы поверили, хоть давно его и не любили.
А когда оказалось, что старый хрыч СССР был прав в том, чему мы не верили, а неправ в том, что мы принимали за правду — было уже поздно. И зависть с ненавистью напополам к Абрамовичу с Вексельбергом не потому, что они приватизировали народное, а потому что мы этого не успели — не смогли. Иначе бы нашли для себя оправдания и яхтам, и футбольным командам, и яйцам Фаберже.
Так что не попрекайте меня развалом СССР и предательством идей коммунизма.
Если вы старше сорока — вы точно так же предали и развалили.
Если младше — вы сами не знаете, о чем говорите и судить не можете, как бы поступили…
Новости партнеров
Очередной раз Лукьяненко дал мне основания для небольшого рассуждения… Суть текста в том, что де все мы, кто старше 40 лет виновны в гибели страны – и тут я с автором в общем согласен. С другими высказываниями согласен частично или вовсе не согласен. Но есть и еще один момент, а именно следующее суждение Лукьяненко: «И зависть с ненавистью напополам к Абрамовичу с Вексельбергом не потому, что они приватизировали народное, а потому что мы этого не успели – не смогли». Тут важно даже не то, что я не согласен и с этим суждением, а то, почему именно я с ним не согласен….
Этот вопрос связан с куда более фундаментальной проблемой легитимности собственности в России. Ведь весьма распространено мнение, и не без оснований, что институт собственности в нашей культуре весьма далек по своему содержанию от «священного права» Запада. Собственность у нас не священная, а скорее, функциональна. И такая особенность нашей культуры связана со служилым, или иначе, тягловым принципом социальной организации русского общества на этапе его становления…
Суть тяглового принципа заключается в том, что все сословия отличаются не правами, а обязанностями, формами и способами службы. То есть, например, дворяне (служилое сословие) служат саблею, а крестьяне – сохою тянут тягло. Права же определяются обязанностями. Т. е. сколько прав нужно для исполнения определенных обязанностей, столько и предоставляется.
Отношение к собственности в России прямо связано и выводится из тяглового принципа. Собственность тут рассматривается не как право, а как средство, обеспечивающее возможность службы. Например, в феодальную эпоху на западе феодал получал поместье ЗА службу, а в России ДЛЯ службы. А сама служба была безусловной. Служба же определяет статус – чем более значима служба, тем выше статус, и тем большие ресурсы придаются для службы.
Таким образом, никакого священного ПРАВА частной собственности в России на раннем этапе ее становления не сложилось. Собственность во владении того или иного человека легитимна постольку, поскольку этот человек несет службу. Надо сказать, что этот принцип (его можно назвать московским принципом) выдержал жесточайшую борьбу с основаниями собственности, куда более подобными европейским. Я говорю о боярском вотчинном землевладении, корни которого лежали в родоплеменном праве эпохи начала Древней Руси. Это борьба была одной из составляющих социальных катаклизмов эпохи Ивана Грозного и последующей смуты. И московский принцип победил, сделавшись идеалом социального устройства в массовом сознании.
Другое дело, что европейские веяния постоянно соблазняли российские элиты, наводили на мысль считать ресурсы, находящиеся в распоряжении элитариев, собственностью, на которую они имеют ПРАВО. Так, с утверждением европейского права после реформ Петра крепостные установления, бывшие до этого формой государственной повинности крестьян, странным образом превратились чуть ли не в право собственности на крестьян. Так, указом о вольности дворянству при Екатерине была разорвана связь земельной собственности и службы. И так в глазах русского народа помещичья собственность постепенно утрачивала легитимность.
В советскую эпоху принцип собственности не как права, а как ресурсов для службы утвердился в своем наиболее чистом виде. И, парадоксально, во многом именно это облегчило элитам приватизацию общенародной собственности. Там, где собственность есть священное право, ее куда сложнее отобрать, в том числе и у народа. В СССР же хватило убедить массы в том, что собственность (ресурсы) используются неэффективно, то есть, если говорить по-старомосковски, служить «обществу» с тех же ресурсов можно гораздо лучше, если служить будет частник, а не гадкий советский номенклатурный бюрократ.
Новости партнеров
Кроме того, о зависти. Конечно, есть и те, кто просто завидует, и предполагает, что имел бы в случае успеха яхту, большую, чем у Абрамовича и шлюх, обильнее, чем у Прохорова. Но я полагаю, что таких граждан не так уж и много. А большинство искренне не понимает, как можно, обладая такими ресурсами растрачивать их на такое дерьмо. Поэтому я сомневаюсь, что представления о том, насколько более достойно человек мог бы распорядиться доставшимися ресурсами (послужить) по сравнению с представителями отечественных элит, можно назвать завистью.Ну и пришла пора вернуться к тезису Лукьяненко. Во-первых, я хочу сказать, что делигитимация собственности олигархов произошла вовсе не в тот момент, когда они эту собственность «присвоили». Массы решили, что их попросту обокрали тогда, когда выяснилось, что служить обществу «частник» вовсе не собирается, ни прямо (ну, это, положим, предполагалось), ни опосредованно, посредством невидимой руки рынка. Тут есть два аспекта. Во-первых, как я неоднократно писал, на самом деле не человек «рулит» капиталом, а капитал человеком. Так что частник вовсе не свободен. А во-вторых, сам способ приватизации общенародной собственности происходил по таким моделям, что в соответствии с ними в «частники» был скрупулезно отобран самый гадкий, самый недостойный человеческий материал. Так что капитализм в России обанкротился сразу, как только стало ясно, что России он служить не собирается.
Впрочем, пора понять уже всем. «Частник» может послужить обществу только случайно, поскольку в конкретный момент интересы капитала, которому на самом деле служит «частник» совпадут с интересами общества. Такое совпадение еще иногда встречается в центрах капитализма и почти никогда на периферии. И это не зависит от лиц. Так что для общества лучше посредственный чиновник-служака, который посредственно служит обществу, чем гениальный капиталист, который самоотверженно служит капиталу…
Смирнов в журнале Болтология – smirnoff-v.livejournal.com
