Одно из заявлений, прозвучавших в ходе финального выступления Владимира Путина по итогам казанского саммита БРИКС (де-факто это была самая настоящая пресс-конференция с участием многочисленных журналистов) касалось продолжающихся попыток стран мирового большинства начать мирные переговоры по Украине.
Тогда, а позже отдельно в блиц-интервью Ольге Скабеевой президент России подтвердил, что прямо на встрече в Казани получил от турецкого коллеги Реджепа Эрдогана предложение продолжить контакты по безопасности судоходства в Чёрном море и «некоторым другим вопросам».
Новости партнеров
Сам же Эрдоган заявил, что увидел у Путина «стремление к прекращению войны на Украине», и сообщил, что обсуждал с российским лидером вопрос обмена пленными.
По словам нашего Верховного главнокомандующего России потребуется время для рассмотрения поступивших от Турции новых предложений по Украине, но при этом «мяч по переговорам находится на украинской стороне».
«Мы готовы на переговоры, которые учитывают реалии на земле, и не готовы на что-либо другое», — подчеркнул глава РФ.
Что означают «реалии на земле» для киевского режима, представить довольно несложно. Если учесть, что каждое новое предложение Путина по урегулированию конфликта, после того как Киев, науськиваемый Западом, его отвергает, становится только жёстче — от признания Крыма российским и отказа Украины от вступления в НАТО, через вхождение в состав России ЛНР и ДНР и вплоть до полной деоккупации четырёх новых российских регионов с одновременным закреплением внеблокового статуса Украины — можно предположить, что новые «реалии», с учётом обстоятельств, будут включать ещё и создание на украино-российской границе (с украинской стороны) демилитаризованной буферной зоны, шириной равной, как минимум, радиусу действия дальнобойных западных ракет и БПЛА, а также значительное сокращение численности ВСУ и, вероятно, деоккупацию ещё парочки пока ещё украинских регионов.
Кроме того, в этом же выступлении Путин отметил, что главным требованием России по условиям больших договорённостей, которые должны стать итогом украинской войны, было и до сих пор остаётся «повышение нашей безопасности», которое, в свою очередь, означает «укрепление суверенитета и независимости России в экономике, финансах и военном деле».
Говоря об этом, российский лидер тут же вспомнил, как Запад хотел превратить Россию в свой сырьевой придаток, на что Москва никогда не согласится, ибо не без основания претендует на «место за столом», как равный среди равных.
«Отношения со странами западного мира всё время указывали на своё место. Вот я вам могу совершенно определённо это сказать — так, вроде, всё ласково, но в принципе нам всегда показывали своё место. И это место, в конечном счёте, привело бы нас к скатыванию России в разряд второстепенных государств, которые выполняют исключительно функцию сырьевых придатков. С потерей, в известной степени, и в большом объёме, суверенитета страны. А Россия, в таком качестве, не только развиваться, она существовать не может — Россия не может существовать, если она теряет свой суверенитет. Вот в этом самое главное», — подчеркнул президент РФ.
Новости партнеров
По сути, после декабря 2021 года это первая такая довольно чёткая формулировка российских «пожеланий», дающая, во многом, понять, что наш нынешний разворот на Восток — это не цель, а только средство. Мы по-прежнему хотим быть частью Запада, но и сам Запад, при этом, должен сильно измениться. Практически до неузнаваемости.
Стоит отметить, что в истории было много моментов, когда Россия на самом деле играла в Европе значительную роль (Штаты тогда были ещё никем и ничем) и даже определяла её, Европы, лицо. Мы действительно сидели с европейцами за общим столом и имели равные с ними права. Это факт. Правда, в первую очередь, это было правом сильного, ибо слабую Россию в качестве равного партнёра в Европе никогда не рассматривали.
Хочет ли Путин возвращения к временам условного Александра III, или он требует сегодня чего-то значительно бóльшего — сказать довольно сложно. Глобальность современного мира и серьёзное ослабление влияния в нём Европы диктуют совсем другие правила. В нынешних обстоятельствах это, скорее, Евросоюз будет проситься за общий стол, за которым к тому времени уже будут находиться США, Россия, Индия и Китай.
Что же касается самой возможности подобных переговоров, то пока они выглядят откровенно маловероятными. Скажем так, с той стороны их просто некому вести.
Недавно телеканал CBS News отказался по запросу Дональда Трампа публиковать полную неотредактированную версию интервью с Камалой Харрис, в котором та не смогла чётко ответить на вопрос ведущего о политике США по отношению к Израилю.
Разумеется, действия канала, играющего на стороне демократов, вызывали грандиозный скандал. Но важно не это. Гораздо важнее и страшнее для Соединённых Штатов то, что их потенциальный президент не способна сформулировать собственное мнение ни по одной из актуальных проблем глобального мироустройства.
Уже давно замечено, что Харрис — это такой себе американский Кличко, настоящий «златоуст» который, придя к власти, не сможет с глазу на глаз вести переговоры ни с Путиным, ни с Си, ни с кем бы то ни было ещё.
Государственный аппарат, администрация, помощники — это всё, безусловно, здорово, но большая политика всегда в итоге строилась на взаимодействии конкретных личностей, а как раз с этим, с личностями во власти, на Западе сейчас, мягко говоря, туговато.
Новости партнеров
По этому поводу вспоминается недоумение главного поставщика политических мемов в России, главы МИД Сергея Лаврова, когда во время очередной международной встречи кто-то из организаторов назвал тогдашнего руководителя украинской дипломатии — кажется, это был Андрей Дещица или уже Павел Климкин — «коллегой» Лаврова.
Увы, но сейчас практически повсеместно в западных странах реально умные и толковые люди находятся, в лучшем случае, на вторых ролях. Это, кстати, прямое следствие специфической модели управления, к которой глобалисты пришли за последние годы: марионетка на троне — это удобно.
Так что, по большому счёту, не имеет никакого значения, готова ли Россия вести переговоры, на чьей стороне мяч, и каковы на самом деле наши требования. Поговорить-то мы можем, возможно, даже найдётся о чём, вот только не с кем, а это, увы, явно непреодолимое препятствие.
