Гибель в авиакатастрофе президента Ирана Эбрахима Раиси встревожила и даже напугала множество людей во всем мире, включая нашу страну: опять пошли разговоры о «выстреле в Сараево» и «предчувствии мировой войны». Очень многие не верят в то, что падение президентского вертолета стало следствием стечения трагических обстоятельств — плохой погоды, неисправности техники или ошибок пилотов — и ищут иностранный, прежде всего израильский след. Вражда между Израилем и Ираном действительно носит не просто устойчивый, а уже выплескивающий за все грани разумного характер, и недавний израильский удар по иранскому консульству в Дамаске — тому подтверждение. После убийства иранских генералов в сирийской столице Иран впервые ответил прямым ракетным ударом со своей территории по Израилю — массированным, но в первую очередь демонстративным, не повлекшим человеческих жертв. Израиль в ответ ограничился чисто символической атакой, но обещал отомстить. Так, может быть, это и произошло 19 мая в небе над иранским Восточным Азербайджаном?
Хотя пока что нет заключения иранских экспертов, очень похоже, что они не видят признаков теракта — вертолет не был ни взорван, ни сбит ракетой с земли. Жесткая посадка, скорее всего, стала следствием неисправности — и подтверждения этого наверняка будут представлены в ближайшие дни. Конечно, и в этом случае останутся сторонники версии, что неисправность стала результатом диверсии и вертолет был сознательно поврежден перед вылетом с азербайджано-иранской границы. Учитывая плотные связи Баку с Тель-Авивом, будут искать израильский след — но и это выглядит достаточно искусственным.
Новости партнеров
Да, Биньямин Нетаньяху творит в Газе страшные вещи, а его решение нанести удар по иранским генералам в Дамаске было провокацией чистой воды — причем безумной, за гранью фола. Но все попытки израильского премьера спровоцировать Иран на полномасштабный удар по Израилю — чтобы втянуть США в полноценную войну против Ирана, так ни к чему и не привели. Иранское руководство, которое на Западе очень любят представлять как «безумных мулл», на самом деле гораздо более ответственное и стратегически мыслящее, чем не только израильское, но и американское. Иран не поддается на провокации — понимая, что время работает на него и расстановка сил как в регионе, так и в мире меняется в выгодном ему направлении.
В этих условиях, даже если бы Нетаньяху окончательно сошел с ума от осознания безысходности тупика, в который он завел свою страну, и отдал приказ убить Раиси, чтобы спровоцировать большую войну и втянуть в нее США, ему нужно было бы делать это демонстративно, то есть теракт против вертолета иранского президента должен был быть проведен так, чтобы не оставлять места сомнениям в наличии злоумышленника. Только тогда появился бы шанс сбить иранское руководство с курса, вынудить поднять ставки и всерьез задуматься о прямой войне с Израилем — Тегерану трудно было бы игнорировать возмущение израильским терактом и списывать его на неисправность.
Но мы видим прямо противоположное — в Тегеране даже не намекают на теракт, потому что уверены в трагической случайности происшедшего. Хотя внешний след в катастрофе, конечно, есть, но он связан с теми западными санкциями, под которыми Исламская Республика Иран находится практически все 45 лет своего существования. Эти санкции включают в себя множество позиций, в том числе связанных с закупкой авиатехники и запчастей к ней. Конечно, иранцы пытаются обходить их — но все равно в случае нормального техобслуживания старый американский вертолет мог и не выйти из строя 19 мая.
Смерть Раиси привела и к массе спекуляций на тему внутриполитической ситуации в стране и российско-иранских отношений — дескать, сейчас начнется борьба за власть, а погибший президент был пророссийским (как и глава МИД, разбившийся вместе с Раиси), так что теперь могут прийти к власти чуть ли не прозападные политики.
Можно было бы просто назвать эти спекуляции сознательной информационной провокацией наших общих противников, но из-за повышенного внимания и плохой информированности к происходящему в Иране стоит разобрать «вбросы» поподробнее.
Да, Эбрахим Раиси был настроен на укрепление связей и отношений с Россией — поэтому неслучайно Владимир Путин сказал, что потерял надежного друга и союзника. За три года президентства Раиси у него сложились хорошие отношения с нашим президентом — и самое главное еще было впереди. Потому что Раиси не только должен был переизбраться в следующем году на новый четырехлетний срок, но и был основным кандидатом в преемники верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи: 85-летний Хаменеи руководит исламской республикой уже 35 лет — именно он, а не президент является и главой государства, и главнокомандующим Вооруженными силами. Несмотря на почтенный возраст, аятолла держит руку на пульсе страны — не занимаясь ежедневным руководством, он определяет стратегию и принимает (или одобряет) важнейшие решения. Иранская политическая модель исламской республики устроена достаточно сложно, но она очень хорошо сбалансирована. Гибель Раиси не приведет ни к внутренним потрясениям, ни тем более к изменению курса — новый президент будет выбран уже в июле, а курс определяет аятолла Хаменеи.
Конечно, возможны и уличные протесты, и трения между различными кланами, но воли и влияния Хаменеи достаточно для того, чтобы определиться и с кандидатом в президенты, и с кандидатом в преемники на посту верховного лидера. Вторая позиция не закреплена конституционно — ведь лидер правит пожизненно, но в случае с Раиси все указывало на совмещение двух ролей в одной. Будет ли новый президент одновременно и будущий верховным лидером? Скорее всего, но не исключено и то, что Хаменеи в этот раз разделит свое «благословение» на двух людей.
Новости партнеров
Причем, вопреки спекуляциям, среди них практически наверняка не будет его сына Моджтабы — 54-летнего политика упорно «сватают» в наследники отцу, но делает это в основном иранская эмиграция и западная пресса, а в реальности никаких признаков подготовки к подобному сценарию нет. Сам аятолла Хаменеи категорически против, его сын не имеет ни опыта участия в каких-либо выборах, ни сана аятоллы, необходимого для занятия поста верховного лидера. Так, слухи о «наследнике Моджтабе» нужны в первую очередь противникам его отца и исламской республики как таковой — чтобы внушить иранцам недоверие к системе, сменившей наследственную монархию и якобы превращающейся в нее же.
Но исламский Иран совершенно не похож на Иран шахский — ни во внутреннем устройстве, ни во внешней политике. Достаточно напомнить, что он является одной из трех стран, дольше всех в мире находящихся с США в практически непрерывной конфронтации, стран, объявленных врагами Запада. Но влияние двух других (Кубы и КНДР) заметно меньше, а в последние десятилетия они и вовсе в основном сосредоточены на укреплении своей военной мощи для защиты суверенитета (КНДР) или внутренних экономических проблемах (Куба). Иран же, напротив, стал сильнейшей региональной державой — и все больше сближается с Россией и Китаем.
Укрепление связей с Москвой не было личной позицией покойного президента Раиси. Это был осознанный стратегический выбор иранского лидера — аятоллы Хаменеи (и следствие его бесед с Владимиром Путиным в ходе пяти визитов нашего президента в Иран) и большинства иранского руководства. Новый президент, кем бы он ни был (а пока что обсуждаются два-три наиболее вероятных кандидата), к какому бы клану он ни принадлежал, будет продолжать тот же курс, потому что это отвечает интересам Ирана. И России — которую связывают с великим соседом многовековые отношения. В которых были разные периоды, но нынешний открывает возможности для беспрецедентного сближения и совместного влияния на процесс строительства нового миропорядка.
