Два года — это мало для юбилея, но достаточно, чтобы понять динамику процессов. Многие коллеги уже высказались, попробую дать и свои соображения. Сейчас уже ясно, что у запущенного нами 24 февраля 2022 года процесса есть, как минимум, две сферы возникшего понимания. Или, лучше сказать, осознания.
Что мы узнали в целом. Фраза «генералы готовятся к прошлой войне» никогда не была так актуальна. Но не в плоском негативном понимании. Огромное число концепций, образцов техники, стратегий и тактик не сработали, потому что были ориентированы на «бездроновую» эпоху и сохранение тумана войны. СВО сломала все эти схемы и многое приходится начинать с нуля.
Новости партнеров
Вроде бы списанная в пользу ракет ещё во времена Хрущёва артиллерия, получив «глаза» в воздухе и снаряды повышенной точности и дальности остается богом войны. А во время штурмов тоннаж металла и взрывчатки остается безальтернативным.
Эволюция технических средств в ряде мест отступила на шаг назад и требует развития по альтернативному пути. Это выражается во всех родах войск. На флоте необходим пересмотр всех концепций, восстановление того, что называлось «противоминной артиллерией». В сухопутных войсках, особенно на бронетехнике, системы защиты от дронов становятся такой же базой, как и активная/динамическая защита. А средство индивидуального обнаружения дронов рядом – настолько же ценным, как и бронежилет. Авиация уже не может позволить себе «просто вылетать», приходится вести сложнейшую игру с учетом спутников, ПВО-засад и т.д. Принцип «у кого длиннее рука» становится важнейшим.
Современная война предъявляет, на первый взгляд, несовместимые требования. Это выносливость и полевая ремонтопригодность в сочетании с «интеллектом» и точностью. В зависимости от того, как это решается, не в последнюю очередь создаются успехи. PzH 2000 мало чем себя проявила, чего не сказать о «Цезарях» и «Хаймарсах».
Нарастает дегуманизация поля боя. Не будем долго говорить о революции дронов, отметим разве что расширение их функционала. За два года роботы ушли от примитивных сбросов гранат к FPV с машинным зрением, для которых оператор нужен уже только для выведения к месту, откуда видно цель. Роботы уже занимаются установкой мин, идут первые эксперименты по роботизированной медэвакуации раненых.
Уже в обозримой перспективе стоит ожидать эволюции с возникновением ПВО-роботов, безэкипажных катеров, способных запустить ракету по берегу, атаковать из-под воды и т.д.
Война XXI века это многоуровневая система, где на первый план выходят ранее неочевидные элементы. Современная война это «засёк-выстрелил-убежал», и от длины первого тире зависит очень многое. «Окно» поражения цели кратно сократилось, и если на удар по обнаруженному требуется масса инстанций и подписей, то ракета уже прибудет в пустую точку.
Многоуровневая – значит действительно многоуровневая. Огромный эффект на ход боевых действий может оказать, например, частная компания, владеющая монополией на спутниковый интернет.
Новости партнеров
В отдельную сферу оперативного искусства превратилась способность сосредоточения войск на направлении атаки, особенно скрытного. В противном случае, даже самое подготовленное наступление разобьется об оборону, даже толком не начавшись, ещё на этапе подготовки.
Современная стратегическая ситуация на фронте, без прорывных технологий, превращается в «Первую мировую с дронами». А любой чаемый блицкриг – в войну на истощение в весьма размытых масштабах.
Отсюда следующий вывод. Масса важна. Наличие нескольких десятков современных машин ход сражений не переламывает, хотя и вносит оживление. Но без работающей «на войну» экономики, невозможно обеспечивать даже позиционное положение дел. Которое оказывается весьма дорогостоящим. Без прорывных технологий или тактик доступно лишь экстенсивное ведение боевых действий.
Война это не только продолжение политики другими средствами, это ещё и инструмент влияния на политику. Целый ряд западных акторов, которые в теории не должны были быть связанными с конфликтом на Украине, используют его для решения собственных политических задач. Как следствие, это затрудняет прогнозирование сроков и сил, способных проявить себя в конфликте.
То, что начиналось как локальная операция, теперь затрагивает весь мир. Вместо союзников и противников уместно переходить к «факторам». Анализировать придется многое – кто мог предположить, что на снабжение Украины повлияет сбой мировой торговли, который вызовут хуситы в Йемене из-за войны в Газе, ставшей следствием активизации ХАМАС и политических амбиций Нетаньяху?
Мир действительно стал глобален в том плане, что на события в Евразии могут повлиять даже Бразилия и Южная Корея.
Современную войну можно вести на аутсорсинге: при должной обработке колониальное государство готово предоставить сотни тысяч пехотинцев. Причем за право взять в кредит у хозяев оружие, чтобы реализовывать интересы хозяина.
Чем бы конкретно ни закончилась СВО, сумма последствий будет такова, что известный нам политический и экономический ландшафт изменится кардинально.
Новости партнеров
Радует то, что Запад ошибается чаще и больше: строить санкционную политику в ожидании падения ВВП на 15%, получить на выходе минус 1,2%, которые отыгрались за год – но зато обрушить собственную экономику, это прямо скажем, максимальный идиотизм евроаналитиков и их американских партнеров.
Война будет идти до полного разгрома планов Запада на Украине. После чего мы перейдем к новому этапу, который будет длиться десятилетиями, и конфликтовать будем уже с Западом напрямую.
Договориться с Западом не получится. Его цель – наше уничтожение, как цивилизации.
Что мы узнали про себя. Россия может и умеет воевать, несмотря на все проблемы, внешние и внутренние. И это, пожалуй, главное.
Одной из ключевых ошибок первого этапа СВО стала переоценка родственных чувств со стороны украинского народа и степень вовлеченности Запада в конфликт. Уровень инкорпорированности Украины в западные планы стал понятен только сейчас.
Через два года конфликта, до многих так и не дошло, с чем мы имеем дело. Эволюция с заменой «паркетных» военачальников на понимающих реальность командиров идет, но инерция системы очень велика. Большая доля наших потерь имеет к подобной медлительности прямое отношение.
Темпы производства оружия выросли, но надо больше. Потеря двух А-50 за месяц не должна компенсироваться за пару лет. Есть смысл пересмотреть ряд приоритетов. Если, несмотря на СВО, у нас в угоду чьим-то лоббистским интересам строятся школы балета за десятки миллиардов рублей, то это не есть нормально, пока на дроны приходится собирать всем миром.
В целом ряде областей (дроны и безэкипажные катера, например) враг работает быстрее и лучше. Речь не только про Украину, на Западе запущены десятки конкурирующих проектов, которые в сжатые сроки дадут результат. Есть ли у нас что-то подобное – неизвестно.
Нужно перестраивать всю оружейную вертикаль «идея-финансирование-разработка-тестирование-запуск в производство». От традиции отцов и дедов, когда сначала Минобороны дает перечень задач, неторопливо начинается поиск тех, кто способен на НИОКР, потом годами идет допиливание, принятие на вооружение, где-то посередине возникает финансирование – нужно не уходить, а бежать. Потому что заказ от Минобороны устареет ещё до того, как возникнет подрядчик на НИОКР. В этом плане ориентир на сроки и темпы Великой Отечественной более чем уместен.
Без отслеживания идей и быстрого их внедрения, помимо оптимизации экономики, мы рискуем получить неприемлемый ущерб и проиграть стратегически. Американский ВПК раскачается к концу этого года, а то и раньше. ВСУ, конечно, мы рано или поздно победим – хотя бы в силу исчерпания мобпотенциала врага. Но Украина — это лишь начало. Дальше будет Польша и Прибалтика, слишком уж активно они готовятся. Почивать на лаврах после Победы у нас не получится. Работы будет много.
Автор — политолог, замдиректора Института РУССТРАТ, шеф-редактор информагентства REGNUM, руководитель интернет-проекта «Империя»
