Со дня смерти Леонида Ильича исполняется уже 40 лет
«Великая страна с непредсказуемым прошлым» — так когда-то назвал наше государство знаменитый сатирик Михаил Задорнов. Скончавшийся сорок лет тому назад генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев — это не просто один из главных символов этой непредсказуемости. Брежнев — политик, пример которого очень наглядно иллюстрирует, какую запредельную цену страна платит за эту непредсказуемость и какой трагичной особенностью нашей жизни она на самом деле является.
Я отлично помню 11 ноября 1982 года — день, когда советский народ официально известили о смерти «дорогого Леонида Ильича» сутками ранее. Помню, как нас отпустили из школы. Помню, как я, ученик первого класса, возвращаюсь домой через парк и вижу, как рабочие укрепляют на зданиях красные флаги с черными траурными ленточками.
Новости партнеров
А еще отлично помню вот какую особенность того момента — отсутствие реального горя у «масс», которые, согласно официальной версии, горько оплакивали своего любимого руководителя. Впрочем, даже слепить эту самую официальную версию удалось с большим трудом.
Будущая правая рука генсека Михаила Горбачева и тогдашний заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Анатолий Черняев оставил подробные воспоминания о том, с какими трудностями группа высокопоставленных идеологических функционеров столкнулась в процессе написания некролога генеральному секретарю: «Я, например, говорю: ну что мы написали? «Ведомые комиссаром Брежневым советские воины совершили беспримерный подвиг на Малой земле». Был же командующий армией, у него был штаб, были командиры дивизий и тому подобное. А тут на тебе… «ведомые комиссаром». Согласились, убрали… Обидно только, что не удалось добиться снять слово «скромность», которая отличала покойного».
При жизни скромностью Леонид Брежнев, действительно, не отличался. Но эта нескромность лидера страны была с лихвой компенсирована тем «девятым валом» критики, который начал постепенно обрушиваться на генерального секретаря через несколько лет после его смерти.
Конечно, 90% этой критики были вполне справедливы. «Застой» вовсе не был выдумкой злонамеренных идеологов перестройки, как это иногда утверждают особо злостные любители поностальгировать.
Как любитель ретро-фотографий я подписан на несколько телеграм-каналов с изображениями времен СССР и, наслаждаясь самими фото, периодически выпадаю в осадок от того, какими «информационными» подписями они иногда сопровождаются: «Советский Союз, 1978 год. Все было вкусно, дешево и из натуральных продуктов».
Да, да, точно, натуральные продукты в эпоху Брежнева были вкусны и дешевы — но только в случае, если вы могли их достать. Пустые или полупустые полки магазинов появились вовсе не во времена «говорильни» Горбачева.
О том, как жили не входящие в привилегированные «зоны снабжения» (Москва, Ленинград, столицы союзных республик) регионы страны, исчерпывающе рассказывается в знакомом каждому человеку моего поколения анекдоте: «Длинное, зеленое и пахнет колбасой — что это? Конечно же, электричка из Москвы».
Новости партнеров
Американский историк российского топливно-энергетического комплекса Тейн Густафсон в своей книге «Колесо фортуны» так описал модель советской нефтяной добычи в период правления Брежнева: «Буровые растворы, цемент, цементировочные насосы были низкого качества, снабжение было непредсказуемым. Часто все бурильные работы одновременно останавливались, и все ждали обещанных поставок…
Советская геология находилась на очень высоком уровне, но методики моделирования пластов и геофизических работ от нее отставали, и бурильщики иногда проходили нефтеносные горизонты, не подозревая об их существовании…
Из-за упора на бурение по всей Сибири стояли тысячи нерабочих скважин. Они были пробурены и обсажены, но никогда не перфорировались и не разрабатывались. Бурильщики попросту переходили на следующее месторождение выполнять новые планы. Такие грубые способы добычи в Западной Сибири — следствие давления на нефтяников и плохой системы снабжения — были не только малоэффективны, но и вредны».
Не только малоэффективно, но и вредно — приблизительно то же самое можно сказать об очень многом из того, что делалось в СССР во времена Брежнева. Лидеры всех стран и народов во все времена делятся на тех, кому везло, и тех, кому не везло.
Леонид Ильич — точно лидер из разряда тех, кому везло. В период его правления на Советский Союз обрушился долларовый дождь. Арабские страны сумели радикально изменить баланс сил между производителями и потребителями нефтегазовых ресурсов в мире. Рынок, на котором раньше правил бал покупатель, превратился в рынок, на котором стал править бал продавец. СССР оказался в числе бенефициаров этого процесса.
Но оказался ли этот «корм в коня»? Огромные нефтегазовые доходы ушли, словно вода в песок, были проедены, неэффективно использованы. Когда при предшественнике Брежнева наша страна запустила в 1957 году первый в мире искусственный спутник Земли, в политических кругах США это вызвало самую настоящую панику. Янки боялись, что американская наука окажется не в состоянии догнать советскую. При сменщиках Брежнева вопрос в принципе не мог встать подобным образом. Всем было очевидно, что мы отстали, причем глухо и безнадежно.
Все, что я написал об эре Брежнева выше, было очевидно давно — для самых прозорливых чуть ли не в момент его смерти. Но вот что стало очевидным (по крайней мере, для меня) только в 2022 году: политическое и управленческое наследие эпохи Леонида Ильича тоже было недооценено и бездарно растрачено.
В написанной на основе рассекреченных архивов советских властных структур книге известного журналиста Вячеслава Огрызко «Тайны Старой площади» приводятся в том числе и такие выдержки из написанной в январе 1970 года начальником пятого управления КГБ СССР Филиппом Бобковым справки: «Органами госбезопасности Украинской ССР в Рогатинском районе Ивано-Франковской области и в городе Ходорове Львовской области выявлено несколько нелегальных групп, в которые входили учащиеся средних школ, профтехучилища и школы механизации сельского хозяйства, общей численностью 25 человек.
Новости партнеров
Участники этих групп намеревались объединиться в организацию под названием «Подпольная организация борьбы за самостоятельную Украину». Каждому из них присваивалась кличка, давались задания по приобретению оружия, средств для изготовления антисоветских листовок, а также вовлечению в группы новых членов».
Этот документ, а также описанную Огрызко в своей книге дискуссию в высшем советском руководстве в 1972 году о росте националистических настроений на Украине, можно оценивать двояко. Можно — как доказательство того, что за фасадом «дружбы народов» в брежневском СССР все на Украине уже бурлило и было готово вырваться наружу. А можно — как доказательство того, что националистические проявления на Украине 50 или 40 лет тому назад носили ярко выраженный маргинальный характер.
Истина, как это обычно бывает, находится где-то посередине между двумя полюсами. Но вот вопрос: мог ли кто-то в момент смерти Брежнева представить себе нашу нынешнюю ситуацию? Мог ли кто-то даже в состоянии белой горячки предположить: ради предотвращения ухода Украины в стан НАТО Россия сочтет необходимым пойти на проведение на ее территории специальной военной операции, и все это выльется в политический кризис мирового масштаба?
Подобные вопросы даже не заслуживают ответа. Леонид Брежнев оставил в наследство своим сменщикам функционирующее единое государство, в составе которого Россия и Украина чувствовали себя вполне комфортно.
Корявая у меня получилась формулировка? Выскажусь тогда более определенно: на момент смерти Брежнева в ноябре 1982 года братство России и Украины казалось естественным состоянием вещей. И при всех очевидных недостатках Леонида Ильича это вряд ли его вина, что за прошедшие четыре десятилетия это естественное состояние вещей оказалось под большим вопросом. Короче, все по классике: «Что имеем, не храним, потерявши, плачем».
Не знаю, честно говоря, чем закончить этот текст. Любые попытки вывести мораль, сформулировать четкие и однозначные политические выводы получаются плоскими, банальными или даже вульгарными. Может быть, мораль в этом и состоит — четкие и однозначные политические выводы возможны далеко не всегда?
Жизнь и политика редко бывают черно-белыми. Гораздо чаще жизнь и политика сотканы из разнообразных противоречивых нюансов, оттенков разных цветов. Спустя 40 лет после того, как меня отпустили из школы из-за смерти генерального секретаря ЦК КПСС, это, пожалуй, единственный связанный с ним вывод, который кажется мне совершенно очевидным.
