Четыре с половиной миллиона заболевших, 300 тысяч умерших. Это еще не конец, но вирус стал отступать. В большинстве стран резко снизилось количество заболевающих. Глобальная смертность, которая на пике составляла 22% от «закрытых» случаев (соотношение числа умерших и выздоровевших), на сегодня уже составляет 15% и, очевидно, будет снижаться дальше.
Самые слабые страны начали выход из карантина.
Новости партнеров
Ограничения никому не приносят радости — одни издержки. Как правило, карантин продлевают до тех пор, пока не прекрат появляться новые случаи заболевания. Однако с коронавирусом эта логика может не сработать. Человечеству, возможно, придётся привыкнуть к нему, как привыкли к гриппу и ветрянке. И все же более прочные системы стремятся продлить ограничения дольше, чтобы не рисковать второй волной. Карантин, очевидно, наносит удар по экономике. Чем слабее система, чем уязвимее экономика, тем быстрее стремится она покончить с карантином (некоторые и вовсе его не вводили, считая, что лучше допустить смерть нескольких тысяч или даже сотен тысяч сограждан, чем рисковать депрессией).
Впрочем, глобальная экономическая депрессия и так наступила, независимо от коронавируса. Так что жизнь слабых экономик висит на волоске и правительствам приходится соглашаться на любые издержки, лишь бы их перезапустить. Ещё хуже тем, у кого экономика благополучно скончалась не только до коронавируса, но и до глобальной депрессии, исключительно благодаря неповторимому «искусству» национальных управленцев.
О начале выхода из ограничительных мер объявила Украина, толком в них и не входившая. Единственное, что смогла сделать киевская власть, чтобы заставить людей реже выходить на улицу — прекратить транспортное сообщение в пределах страны, отменив работу городского и междугороднего транспорта. Но и эта мера действовала не везде. В большинстве регионов продолжались полулегальные междугородние перевозки, а мэр Одессы Труханов к началу выхода из карантина признался, что общественный транспорт в Одессе продолжал работать. Местные власти и не думали его останавливать, а центр делал вид, что не замечает самоуправства.
В общем, если карантин что и показал, то исключительно неспособность центра контролировать страну. Говорят же, что на штыках неудобно сидеть, понимая под «сидением» именно управление, ибо власть-то является властью только в том случае, если способна исполнять свои функции.
К моменту выхода из карантина слабость украинской власти стала настолько очевидной, что не заметить её мог только слепой. Да и сам экстренный выход потребовался для того, чтобы сохранить хотя бы видимость управляемости. Похоже, однако, что уже поздно. Начались необратимые процессы.
Наиболее заметным, хоть, возможно, и не самым важным, стала мэрская фронда. Её видимым проявлением стало заявление мэра Черкасс Анатолий Бондаренко о досрочном снятии карантинных ограничений в городе. Заявление мэр сделал после того, как центр принял решение о поэтапном выходе из карантина. Фактически он попытался (надо признать, успешно) перехватить славу «спасителя отечества» у киевских властей. Мэр подстраховался, оформив всё как решение местного представительского органа, который по закону не может быть привлечён к уголовной ответственности. Тем не менее из Киева, с самого высокого уровня (не только от президента, но и от самого Авакова) в его адрес посыпались угрозы. И… ничего.
Власть расписалась в неспособности «загнать в стойло» даже мэра незначительных по украинским меркам Черкасс. Более того, его открыто поддержал мэр Ивано-Франковска, а мэры Харькова, Днепропетровска и Одессы сделали то же самое (даже раньше и в большем объёме) без громких публичных заявлений. Правда, мэр Одессы Труханов, после того как убедился в безнаказанности своего черкасского коллеги, дал большое интервью о том, что имели он и вся Одесса это карантин в виду (как только его ввели, так сразу и имели). И Труханову тоже ничего за это не было.
Новости партнеров
Во всех пяти случаях речь идёт о мэрах областных центров. Можно уверенно предположить, что этими пятью фронда не ограничилась, просто остальные меньше афишировали свою самодеятельность. А уж сколько маленьких незаметных мэрчиков разных райцентриков управляло своими вотчинами без всякой оглядки на Киев, трудно себе даже представить.
Однако эта ползучая даже не федерализация, а махновизация страны имеет ограниченный характер. Центральная власть обладает двумя эксклюзивными функциями, которые пока заставляют местных атаманов мириться с необходимостью её формального признания (при растущей фактической самостоятельности). Киев представляет на международной арене весь этот конгломерат банд, маскирующихся под феодальные баронии. Международно-правовая легитимность каждого территориального княжения на Украине должна обеспечиваться признанием мировым сообществом суверенитета Киева над данной территорией. А международно-правовая легитимность в условиях Украины крайне важна. Население за годы независимости приучили к тому, что не оно фактом свободного избрания, а только мировое сообщество по факту признания легитимирует национальную власть. Если тебя не признали за рубежом, для местного населения ты не суверен, а узурпатор. Поэтому без Киева власть Труханова, Филатова, Кернеса и прочих также становится неполноценной и провисает (по крайней мере, пока, на данном этапе распада украинской государственности).
Гораздо более опасными являются процессы, идущие в центре, на Печерских холмах. Там развернулась реальная борьба за булаву, напоминающая своей трагикомичностью борьбу нацистской верхушки за наследство Гитлера в последние дни существования Рейха. Советские войска вели бои на улицах Берлина, а нацистские бонзы подсиживали, предавали и убивали друг друга.
Украина — не совсем Рейх. Её даже называют «недорейхом». Ей освободительная армия на улицах столицы не нужна. С процессом самоликвидации она успешно справляется собственными силами. Но законы истории и политики не отменить. Чем ближе страна к краху, тем слабее власть. Чем слабее власть, тем проще её захватить. Чем проще захватить власть, тем больше желающих взять скипетр и державу хоть на пять минут.
В результате в Киеве и окрестностях, не обращая внимания на прогрессирующий паралич власти и её неспособность контролировать регионы, идёт борьба за наследство Зеленского. Пока что она оформлена под партийную деятельность. Засуетились не только системные партии, вроде порошенковской «Европейской солидарности», чью активность ещё можно объяснить частичным возвратом симпатий националистических избирателей (рейтинг порошенковцев растёт), ОПЗЖ (которой суетиться положено по статусу главной оппозиционной силы), «Батькивщины» (Юлии Владимировне необходимо постоянно напоминать о себе, чтобы окончательно не вылететь из большой политики), но и разные проекты-однодневки, сляпанные в виде дублёров «Слуг народа» на прошлые парламентские выборы и резко реанимированные сейчас.
Партии стали работать в режиме предвыборной активности. Это дорого. Даже у системных сил бюджет предвыборного режима обычно в три-пять и более раз превышает обыденный. Что же касается партийных ad hoc проектов, то в них средства вливаются только на период избирательной кампании. Раз деньги пошли, значит, чьи-то сердца ждут перемен.
Но парламентские выборы могут быть только досрочными. Причём в любом случае это будет конец власти Зеленского. Если он сам решит провести досрочные выборы, то в Раду вряд ли пройдёт много пропрезидентских депутатов. Уже не 2019 год, за «зелёный» бренд не в парламент избирают, а морду бьют. Второй вариант — выборы назначит новый президент, после «добровольной» или принудительной отставки Зеленского.
Фактически украинская элита сейчас решает вопрос «первичности курицы или яйца» — кого менять раньше, президента или парламент. Пока выбор сделан в пользу досрочных парламентских выборов, почему и суетятся партии, а не политики. У Зеленского есть шанс остаться ничего не решающим президентом при олигархах, осуществляющих свою власть через парламент и ответственное перед Радой правительство. Но всё ещё может поменяться, если олигархи решат, что президент исчерпал возможность абсорбировать негатив и целесообразно заменить его новым клоуном.
Новости партнеров
В общем, провинция пытается выживать в рамках территориальных единиц, пытающихся добиться финансово-экономической суверенности при формальном признании политической власти Киева, а в столице по плану горит пожар в борделе. Вирус-то уйдёт, а украинская элита, которая для несчастной страны хуже чумы, останется.
