Почему в правительстве отказываются снижать стоимость топлива на АЗС?
Министр энергетики РФ Александр Новак не поддержал предложение партии «Справедливая Россия» о временной приостановке демпфирующего механизма. Об этом сообщил лидер партии Сергей Миронов.
«Я сказал, что нужно предпринять меры [для снижения цены на топливо], выйти из этого демпфирующего соглашения, допустим, на 2−3 месяца. А он мне сказал: «Как мы потом будем снова повышать? Новак сказал: «Я лично против», но если будет рассматриваться на более высоком уровне такое предложение…, то он готов подключаться».
Новости партнеров
По словам Миронова, в складывающейся ситуации, для государства лучше задаром отдать бензин своим гражданам, чем за бесценок гнать «черное золото» за границу. Он подчеркнул, что планирует обратиться с этой инициативой напрямую к президенту России.
Демпфирующий механизм был веден в действие с 1 января 2019 года для того, чтобы компенсировать нефтяникам потери от поставок топлива на внутренний рынок по фиксированный цене при гораздо более высокой экспортной альтернативе. Этот механизм подразумевает, что государство возмещает компаниям до 60% разницы между условной внутренней ценой на топливо и более высокими экспортными ценами.
Почему у нас не снижается цена на бензин вслед за ценой на нефть? Это особенность нашей модели? Страна должна обслуживать нефтегазовый комплекс или все же наоборот?
— По-моему, в странах вроде России вопрос так не стоит, — считает эксперт аналитического портала Rubaltic.ru Алексей Ильяшевич.
— У нас «нефтянка» находится на службе у государства и одновременно является главным источником наполнения бюджета. Это сообщающиеся сосуды. Конечно, РФ не так зависима от экспорта энергоресурсов, как Саудовская Аравия, хотя слово «зависимость» здесь уместно. Эксперты еще много лет назад говорили, что эпоха высоких цен на нефть закончится, а мы к этому будем не готовы. Как будем жить, если вдруг сбудутся пессимистичные прогнозы Deutsche Bank и ликвидных средств ФНБ хватит всего на два года?
Природными богатствами можно и обязательно нужно пользоваться. Почему нет? Кризис пройдет, цены рано или поздно стабилизируются. Население планеты будет расти, создавая гарантии того, что потребность в нефти и газе в следующие три десятилетия, как минимум, не уменьшится. Но упор нужно делать на производство продукции с высокой добавленной стоимостью, это безальтернативный путь развития любой сильной экономики.
Парадокс успешных стран, обделенных ресурсно и географически, тоже давно известен. Мне больше всего нравится пример Японии, который Жак Аттали приводит в книге «На пороге нового тысячелетия». Не хватало пригодной для обитания земли — японцы в совершенстве освоили технологию миниатюризации, страх перед изоляцией привел к бурному развитию средств связи, частые землетрясения — к использованию легких и прочных материалов. По-русски это называется «голь на выдумки хитра». А мы не хитры, потому что нам ничего придумывать не надо — под ногами вся таблица Менделеева. Бери и продавай.
Новости партнеров
— Сообщается, что Россия опять нарастила добычу нефти. Для чего? К чему это приведет?
— Этот вопрос лучше адресовать конкретным компаниям, которые обеспечили этот рост. Мне не очень понятна их мотивация. Наращивать добычу в преддверии 1 мая контрпродуктивно. Кувейт, к примеру, наоборот досрочно приступает к выполнению своих обязательств по сделке ОПЕК+. Чем выше уровень добычи, тем быстрее заполняются мировые мощности по хранению нефти. Чем быстрее они заполняются, тем ниже опускается цена нефти. Сейчас мы это и наблюдаем.
— Казалось бы, падает цена на нефть — должна снижаться стоимость бензина, нет?
— В России стоимость топлива для конечного потребителя определяют не столько нефтяные котировки, сколько всевозможные наценки, налоги, акцизы.
Они, как вы понимаете, даже в условиях кризиса спроса вниз не идут. Но это не наше ноу-хау. Во многих странах (в том числе европейских) доля налогов в стоимости бензина и дизельного топлива превышает 50%, хотя в Европе ценники все-таки заметно снизились.
Мне кажется, здесь дело даже не в цене. Государство хочет сохранить высокие доходы от торговли топливом, и это закономерно. Вопрос в другом: используются ли средства, которые население отдает в качестве налогов, заложенных в стоимость бензина, максимально эффективно? Конвертируются ли эти деньги в реальные социально-экономические блага? Вот где собака зарыта. Не страшно платить много, если это «много» в итоге вернется к тебе в виде бесплатной медицины, высоких стандартов образования, хороших дорог и т. д.
— А почему министр так сопротивляется снижению цен на бензин?
— Новак — выразитель интересов своего министерства, своей отрасли, в конечном итоге — всего государственного аппарата, который хочет сохранить «кормушку». Доходы от торговли нефтью и газом сейчас и так выпадают, снизятся цены на бензин — казна станет еще беднее.
— Зачем останавливать демпфирующий механизм? В чем его суть?
— Демпфер призван защитить рынок моторного топлива от ценовых колебаний, это инструмент, скажем так, ручной стабилизации. Действует он следующим образом: если за границей топливо стоит дороже, чем в России, то государство компенсирует нефтяникам эту разницу (чтобы они не повышали ценник для конечных потребителей). Если наоборот, то нефтяные компании делятся сверхприбылью с государством. Сейчас это и происходит: в марте, согласно данным Минфина, по демпферу в бюджет поступило 10,5 миллиарда рублей.
Новости партнеров
— Новак говорит, что готов подключиться, если вопрос будет рассматриваться на более высоком уровне. Будет ли? При каких условиях? И каким будет результат рассмотрения?
— Полагаю, Новак имеет в виду, что должно быть принято политическое решение о снижении цен на бензин. Но я бы не стал всерьез анализировать этот тезис. Глава Минэнерго просто «соскакивает» с неприятной темы: дескать, обращайтесь «наверх», возможно, там ваши доводы услышат.
— В России нет крупных нефтеперерабатывающих заводов, которые бы не входили в состав крупных вертикально-интегрированных нефтяных компаний. Единственный из крупных НПЗ, остававшийся независимым — Антипинский НПЗ в прошлом году перешел под контроль Сбербанка и азербайджанской нефтяной компании SOCAR, — напоминает политический обозреватель газеты «2000» Дмитрий Галкин.
— Поэтому, сохраняя высокие цены на бензин, крупные нефтяные компании стараются компенсировать потери от снижения мировых цен на нефть. Думаю, что, поскольку все они заинтересованы в сохранении высоких цен, им не нужно даже прибегать для этого к картельному сговору. Кроме того, не следует забывать, что около 80% цены российского бензина составляют налоги и акцизы, которые никто снижать не собирается. Поэтому снижения существенного снижения цены на бензин ожидать не стоит, в особенности, если нефтяным компаниям удастся добиться запрета на импорт бензина в Россию.
— Почему Новак против? Он лично с этого что-то теряет?
— Новак, как полагают, в последнее время сумел существенно улучшить отношения с Сечиным. Думаю, что, предложив снизить цены на бензин, министр энергетики рискует вновь утратить как расположение Игоря Ивановича, так и поддержку руководителей других крупных нефтяных корпораций.
Не стоит обольщаться, когда Новак говорит, что готов подключиться, если вопрос будет рассматриваться на более высоком уровне. Не будет рассматриваться. Никто не станет лишать нефтяные корпорации возможности хоть как-то компенсировать потери, которые они несут на внешнем рынке.
— Как на фоне всех этих катаклизмов можно оценить эффективность российской экономики? Почему, например, в маленькой Австрии, где нет ни нефти, ни газа, нет таких катаклизмов, как в России?
— Россия в результате экономических преобразований последних тридцати лет, оказалась встроена в мировую экономическую систему в качестве поставщика углеводородов и промышленного (а в последнее время — еще и сельскохозяйственного) сырья.
Сохранившиеся высокотехнологичные отрасли ориентированы не столько на получение прибыли, сколько на поддержание национального престижа и государственной безопасности. Причем, в отличие от Австралии, Норвегии и Канады, в экономике которых экспорт сырья также играет большую роль, Россия не обладает собственными технологиями, необходимыми для проведения геологоразведки и освоения сложных месторождений.
Кроме того, в отличие от транснациональных корпораций, российские нефтегазовые компании из-за санкций не могут рассчитывать на долгосрочные кредиты со стороны западных банков. Все это предопределило слабость российской экономики в целом и в важнейшей для нее нефтегазовой отрасли в частности.
У Австрии подобных проблем нет, а вот в Анголе или Нигерии экономический спад может оказаться еще сильнее, чем в России.
— Как, по-вашему, кризис и эпидемия повлияли на ее эффективность нашей экономики?
— Если мировые цены на нефть будут оставаться низкими достаточно долго (хотя бы два-три года), то в России неизбежно возникнет новая экономическая модель. Однако существует большие сомнения в том, что она сможет обеспечить нынешний уровень расходов на социальную сферу и инфраструктуру. Для того чтобы в России появилась экономика, опирающаяся на высокотехнологичные отрасли, помимо политической воли со стороны власти, необходимы средства для модернизации промышленности. Но в стране пока нет ни того, ни другого.
