Одно из главных гаданий на Новый год заключается в попытках предсказать-угадать войны и конфликты — как судьбу уже идущих, так и вероятность появления очередных. Наступивший 2025-й в этом смысле отличается от прошлых только тем, что в него человечество вступило с еще большим количеством продолжающихся кровопролитий и потенциалом новых, поэтому и надежды на завершение хотя бы некоторых из них сильнее. Насколько велика вероятность прекращения огня в разных частях мира и где самые большие риски возникновения боевых действий?
Начнем с внутренних — гражданских войн. Сейчас их в мире довольно много, но посмотрим на самые крупные.
Новости партнеров
Весной будет два года с начала гражданской войны в Судане — самой масштабной и кровавой. Шансы на ее прекращение невелики — враждуют две военные элиты, вместе взявшие власть шесть лет назад, но потом рассорившиеся. Сейчас чаша весов вроде бы склоняется в пользу главы государства Бурхана, но и войска генерала Дагло не намерены сдаваться. Обе стороны пользуются поддержкой внешних игроков, так что потенциал для продолжения войны у них есть. А учитывая, что это далеко не первая гражданская война в 70-летней истории суверенного Судана (потерявшего за это время еще и юг страны, ставший независимым, хотя и плохо функционирующим государством), надежд на мирное урегулирование в этом году не так много. Хотя усилия международных посредников могут увеличить шансы на достижение перемирия и начало переговоров о создании коалиционного правительства. Россия заинтересована в урегулировании ситуации в Судане — у нас не только хорошие отношения с обеими сторонами конфликта, но и реальные планы на военно-морскую базу в Порт-Судане.
Второй по масштабу гражданской войне — в Мьянме — скоро уже четыре года. Хотя на самом деле боевые действия там идут почти без остановки большую часть 77-летней истории независимости страны, нынешний конфликт отличается от предыдущих. Если раньше правительство боролось только с армиями различных национальных меньшинств (имевших в том числе и идеологическую окраску — например, коммунистическую прокитайскую), то после 2021-го стержнем конфликта стало недовольство сторонников отстраненной от власти Аун Сан Су Чжи — дочери основателя республики генерала Аун Сана. Они создали правительство в подполье и изгнании, убивают правительственных чиновников и полицейских. В этом году живущей под домашним арестом Су Чжи исполнится 80 лет, но шансов на окончание войны через победу одной из сторон нет. Военные сохранят контроль над большей, хотя и сокращающейся частью страны. Отношение к России в Мьянме почти всегда было очень хорошим, но в последнее десятилетие связи укрепляются в невиданных ранее объемах.
Продолжающий конфликт в Западном Сахеле можно назвать гражданской войной, потому что границы там достаточно условны. Власти Мали, Нигера и Буркина-Фасо воюют с местными и пришлыми исламистами и туарегами, претендующими как на создание своих государств (туарегский Азавад на части территории Мали), так и на собственные версии радикальных «исламских государств». Перспектив прекращения конфликта тут тоже не просматривается, хотя во всех названных странах происходит разворот от Франции к России (причем вывод французских войск в этом году произойдет и из тех стран Западной Африки, где нет внутренних конфликтов).
В мире еще немало гражданских войн, но потенциально самой взрывоопасной является ситуация в Эфиопии, где в 2020-2022 годах бушевала полномасштабная война в провинции Тыграе, да и сейчас в некоторых регионах страны есть вероятность взрыва. В большом Конго (бывшем Заире) внутренние конфликты и борьба за власть давно уже переплелись с оккупацией части страны войсками соседних Руанды и Уганды. В Мозамбике обострился конфликт с местными исламистами — и тут тоже есть опасность разрастания смуты.
Некоторые внутренние конфликты даже сложно назвать гражданскими войнами — например, хаосу, царящему в Гаити, трудно дать определение. Это безвластие, анархия, развал государственных институтов с попыткой некоторых банд установить контроль над столицей.
Внутренние вооруженные конфликты практически затихли в Афганистане, однако именно тут находится потенциально самая опасная точка новой — уже межгосударственной — войны. Начавшиеся за несколько дней до нового года столкновения на афгано-пакистанской границе пока не приобрели совсем опасных форматов, но если там начнется полномасштабная война, то ее последствия могут быть совершенно непредсказуемыми. Ведь разделяющая две страны граница проходит по так называемой линии Дюранда — совершенно искусственной, проведенной в конце XIX века по территории расселения пуштунов. Правящие в Афганистане пуштуны (не только нынешние талибы) никогда не признавали ее законность, так что если пуштуны по обе стороны границы захотят наконец-то стереть искусственную линию, то сложно представить себе последствия этого для Пакистана (Афганистану, разоренному бесконечными войнами, падать уже некуда). Тем более что в самом Пакистане ситуация балансирует на грани взрыва уже скоро три года — после того, как от власти был отстранен популярный и харизматичный Имран Хан (пуштун по национальности). Нынешние власти и держащие Пакистан военные не хотят выпускать его из тюрьмы, но растущее народное недовольство приведет к тому, что в наступившем году им будет все сложнее откладывать момент его освобождения (а по сути — возвращения к власти). При самом худшем сценарии внутрипакистанский кризис власти перерастет в смуту и совпадет с полноценной приграничной войной с Афганистаном.
На Ближнем Востоке Израиль изображает из себя победителя, однако это даже не пиррова победа. Возобновление войны с Ливаном («Хезболлой») после 20 января маловероятно — однако оккупация части Сирии таит в себе огромный риск войны. Даже если новая сирийская власть сумеет договориться с курдами, а Турция удержится от операций против курдских сил на севере Сирии, сам по себе факт захвата Израилем сирийских территорий серьезно увеличивает взрывопасность ситуации. И это не говоря уже о тупике для Израиля в Газе — уничтожение руководства ХАМАС не привело к изгнанию палестинцев из сектора. Устроенный в Газе геноцид продолжает делегитимизировать Израиль в глазах мирового сообщества, и никакие планы Трампа по примирению еврейского государства с арабскими странами не сработают. Как минимум до тех пор, пока не прекратятся убийства палестинцев и попытки выдавить их с севера Газы, а из самого сектора не будут выведены израильские войска. Но Нетаньяху не собирается этого делать.
Новости партнеров
Риск расширения конфликта остается. И хотя нападение на Иран представляется крайне маловероятным (США и Израиль делают главную ставку на внутреннюю смуту в Исламской Республике — правда, этой ставке уже не одно десятилетие), возможны попытки расширения операции против хуситского Йемена, в одиночку продолжающего мстить Израилю за Газу. Йеменские ракетные удары не наносят большого прямого ущерба Израилю, однако демонстрируют саму возможность (больше потенциальную) возмездия. Вкупе с резким сокращение судоходства в Красном море (и практически полным прекращением работы израильского порта Эйлат) это является проблемой для Израиля и его американских покровителей. Однако возможностей для полноценной операции против хуситов у Израиля нет, а США не горят желанием влезать в полноценную наземную войну против еще одной арабской страны.
Будет ли 2025-й более или менее кровавым, чем 2024-й? Предсказать невозможно, но ясно одно: как существующие, так и потенциальные конфликты, как внутренние, так и межгосударственные и даже межцивилизационные, несут в себе огромный заряд смерти и разрушения. Хотя, естественно, хотелось бы надеяться, что в новом году хотя бы часть из них прекратится или приутихнет, а новых горячих точек не прибавится. Человеку и человечеству в целом всегда свойственно надеяться на лучшее.
