В Мадриде с 30 мая по 2 июня прошло очередное ежегодное заседание Бильдербергского клуба. Измышлений на эту тему — множество; основной подтекст состоявшегося мероприятия почему-то привязывается к статье в Financial Times (FT) с заголовком «Запад размышляет над ответом на попытки российских диверсий». Основанием для такой привязки видят «многозначительность» материала FT и, главное, дату – 4 июня; считается, что это якобы доказывает связь с Бильдербергом. Там прописаны три пункта реакции на российские «гибридные» угрозы, которые Запад нам предъявил в начале мая:
— добиться публичной констатации, что это «русские нападают»;
Новости партнеров
— укрепить критическую инфраструктуру;
— продумать ответные меры.
Дескать, на Западе в последнее время всё рвется, горит и взрывается, но руки у «этих русских» всегда типа «за спиной». Поэтому попытки «дать им сдачи» приведут к опасной конфронтации, ибо доказать ничего невозможно. Для справки: претензии нам предъявили, когда в Берлине военный завод сгорел. При ближайшем рассмотрении «ответные меры» трактуются как война; один популярный блогер прямо так и написал у себя.
Ну, во-первых, статья в FT скорее не угрожающая, а паникерская; на роль угрозы больше подходит другая статья – в Foreign Policy (FP): «Сейчас не время вести переговоры с Путиным». К изложенным в ней сценариям завершения конфликта, как они видятся Западу, мы еще вернемся. Во-вторых, Бильдерберг, хоть кол на голове теши, все равно некоторые воспринимают неким всемогущим «мировым правительством», прислушиваясь к ведущемуся там обсуждению за истину в верхней инстанции. Поэтому коротко напомним, что почем. Три мировых региона – североамериканский, европейский, АТР. У каждого – свои, но взаимосвязанные, неформальные клубы элит, где обсуждаются насущные вопросы. Связка Chatham House (Лондон) с Советом по международным отношениям (CFR) в Вашингтоне – это англосаксы. Искомый Бильдерберг – они же самые, плюс еще европейские элиты. Трехсторонняя комиссия – те же вместе, плюс АТР. Нетрудно убедиться, что у англосаксов таким образом имеется сквозной контроль Chatham House и CFR над элитами и Европы, и Японии. Они присутствуют везде, европейцы – только на Бильдерберге и Трехсторонней комиссии, японцы и примкнувшие к ним азиаты – только на Трехсторонней комиссии. Очень похоже на матрешку: три в одной. Взаимосвязь «матрешек» иногда проскальзывает на публике. Например, на Бильдерберге-2023 единственный раз обсуждали Индию. Потому что саммит Трехсторонней комиссии в тот год проходил в Дели. Как и «двадцатка». Подводили итоги работы с Индией и намечали планы. Однако индийская сторона саммиты провела, но ближе к США в «Индо-Тихоокеанском регионе» не подвинулась, хотя членство в Quad сохранила. В этом году индийского вопроса в повестке нет, как не было его и в 2022 году.
Отдельный вопрос: кто формирует повестку? Некие «организаторы». Кто они? Никто не расскажет, но! В структуре Бильдерберга имеется исполнительный комитет (Steering Committee) – 35 членов; такой же и, похоже, что один и тот же, есть и в «Группе тридцати» крупнейших банкиров. Это к вопросу о повестке, которая оттуда спускается не только в Бильдерберг, но и в Банк международных расчетов (БМР), то есть с выходом на «двадцатку». Еще имеется консультативный комитет (Advisory Committee) – 10 членов, вполне вероятно, что по числу компаний по управлению активами (Vanguard, BlackRock, Fidelity и т.д.), возможно, десятка – это их главные бенефициары, точнее неизвестно. На что больше походит такой Бильдерберг — на «правительство» или «говорильню», где обсуждается выполнение уже поставленных другими задач, — судите сами. Еще В.И. Ленин указывал, что банковский капитал соединяется с промышленным (на самом деле первый контролирует второй), формируя финансовую олигархию. Ну и разве это «устарело»?
Содержание повестки не детализируется и не обсуждается, но сама повестка публикуется, из года в год, на сайте клуба. Как и списки приглашенных; в этом году – они такие. Остается сравнить списки вопросов и их динамику друг по отношению к другу. Вычисляются, на наш взгляд, интересные закономерности. Рассмотрим три последних года после двухлетней ковидной паузы: Вашингтон, Лиссабон, Мадрид.
Во-первых, Россия, Китай и Украина – во всех повестках. Но чем дальше, тем ниже в «подвалах». Легче всего посчитать, что казавшееся новинкой поначалу, сейчас превратилось в рутину, но это не так. Просто за эти годы у каждой из сторон шла кристаллизация позиций, которые еще и утрясались между собой. И если два года назад у западных элит были иллюзии как-то повлиять на Москву в связи с СВО, а на Пекин в связи с Москвой, то сейчас они, похоже, оставлены. А противоречия заострены, что лучше всего видно на китайском примере. Так называемые «антисубсидиарные» расследования и ограничения, поводом к которым служат конкурентные преимущества китайской экономической модели, на которые снова обратил внимание российский лидер Владимир Путин, на Западе преследуют как протекционистские, так и политические цели. Оградить свой рынок и «наказать» Китай за несговорчивость по российскому вопросу. Державы да, большие, западные элиты считают нас «опасными» для своих интересов, не обсуждать нельзя. Но не в первых строчках повестки.
Новости партнеров
Однако по Китаю имеется детализация. Начинали глубоко, с сочетания китайско-американского «технологического соревнования» с «Индо-Тихоокеанской перестройкой». В 2022 году, видимо, казалось, что Джо Байден, провозгласив «политику альянсов», решил ослабить давление на Пекин, свойственное Дональду Трампу, с тем, чтобы усыпить бдительность китайской стороны. Чтобы она, с радостью согласившись с мирной конкуренцией взамен односторонних санкций, не препятствовала созданию военных блоков, а когда они укрепятся и сольются в систему, подобную НАТО, поставить Китай перед фактом. Не вышло, и повестка в оставшиеся два года – прошлый и нынешний – вернулась к лаконичной формулировке просто «Китая». Что надо, дескать, то и обсудим.
Украина же, в отличие от России и Китая, — вообще не субъект, а объект. На завершившемся заседании это даже в формулировке вопроса не стали скрывать, назвав тему «Украина и мир». Это про ее место в системе, создаваемой Западом. Ключом к ней может служить известный афоризм Жозепа Борреля, что остановить конфликт несложно, достаточно прекратить Киеву помогать.
Во-вторых, и это связано с предыдущими соображениями, наблюдается интересная трансформация ракурса рассмотрения геополитических вопросов. Поначалу это были геополитические «перестановки», которые рассматривались параллельно, то есть в контексте, деглобализации. Затем, уже по ходу СВО, они выросли до «транснациональных угроз», то есть «что-то пошло не так». А сегодня уже говорится о «будущих войнах». Здесь наверняка присутствует технологический аспект, связанный с военными инновациями, но и просматривается элемент военного планирования на перспективу.
В-третьих, что касается Запада, то речь, можно сказать, ведется о его дифференциации. До этого все негативные тенденции рассматривались как общие, единые, хоть и кризисные, но взаимосвязанные с сохранением преемственности на фоне «разрушения мировой финансовой системы». Так в целом было и в прошлом году, хотя выделилось «лидерство США» на фоне определенных тенденций в банковской системе, налоговых сборах, промышленности и торговле, энергетическом переходе. Не забудем: поскольку все это обсуждалось на фоне диверсии на СП-2 и отвязки Европы от дешевого российского газа, в европейских странах по сути констатировалось начало кризиса.
Наконец, в этом году – беспрецедентно. Экономические проблемы США и Европы вообще рассматриваются по отдельности, что на фоне роста за океаном ставит Старый свет перед вызовом и перспективой деградации. Той самой, о которой мировым журналистам говорил Путин, подчеркивая, что немецкая промышленность уже бежит, кто куда – на Запад или на Восток. Зато в США при этом подчеркивается снижение уровней политической стабильности, которое загримировано под тему внутриполитического ландшафта. Иначе говоря, вопрос обсуждают в привязке к перспективам Трампа. Напомним: обсудить это пригласили «сверху». Да, и если в прошлом году НАТО обсуждалось, то в этом – нет. В условиях украинского кризиса альянс делят на фрагменты с разными «заданиями»? И это направлено на такое «дозированное» столкновение с Россией, которого избежать смогли бы США? А вперед вытолкнут тех, кого не жалко?
В-четвертых, не забыта и стратегия глобализма, которую никто и не собирается сдавать в архив. Удивляет тишина в этом году на тему Пандемического соглашения, которое обсуждалось на сессии ВАЗ (Всемирной ассамблеи здравоохранения) одновременно с собранием Бильдерберга, где говорили только о климате. Тема санитарной диктатуры не вынесла заглавной роли и отложена до лучших времен? Трудно сказать, ибо одновременно, если сравнить нынешнюю с повесткой 2022 года, обсуждаются различные аспекты биотехнологий. А вот что за этим скрывается, причем, на фоне отсутствия даже упоминаний о демократии, — об этом можно будет судить только по ходу дела и по косвенным признакам. Ну и виден интерес «элитариев» к проблеме искусственного интеллекта. Она и в прошлом году обсуждалась, а в этот раз распространилась на два вопроса, один из которых непосредственно провозглашает проблему безопасности, о которой человечество применительно к этим играм с машинами давно предупреждается. Вняли предупреждениям? Или наоборот, видят выход в сегрегации людей? Опять об этом никто не расскажет.
Теперь об обещанных «вариантах завершения конфликта». По версии FP, их три. Первый: Россия побеждает и навязывает «карательный» мир. Часть территорий переходят в наш состав, а оставшийся обрубок в нейтральном военном статусе вливается в Русский мир. Понятно, что это они не приемлют и даже не обсуждают. Второй вариант – противоположный, ласкающий им слух. Россия надрывается, начинает терять освобожденные территории и, чтобы не потерять еще больше, вынужденно идет на политическое урегулирование, открывающее путь Киеву в ЕС и НАТО. Голубая мечта Вашингтона! Наконец, третий вариант оставляет пространство для неопределенности. Конфликт заходит в тупик, в котором все зависит от переговорных позиций. Рычаги есть у обеих сторон, и использует их тот, в чьих руках будет находиться стратегическая инициатива. Главное – это вывод:
«Хотя возможны и другие сценарии, все они, кроме первого, имеют общую черту. Требуют, чтобы Украина укрепила переговорные позиции, остановив российское наступление своим контрнаступлением и отвоевав с его помощью как можно больше территорий».
Новости партнеров
По-видимому, не может быть сомнений, что если что-то и проходило красной нитью через все обсуждение повестки на том же Бильдерберге, то это как раз вот это самое.
Что в этом контексте они могут предпринять? Все рассуждение по тексту сводится к мантре о том, что пока ВСУ могут держаться за счет западной помощи, на переговоры им идти нельзя, ибо у русских «все может посыпаться», особенно если Запад посильнее надавит. В этих рассуждениях, представляется, ключ к той позиции, которую занимает наш лидер. Он понимает, что позиция Запада авантюрная, лишенная стратегической мудрости. Помнится, еще Шелленберг, представляя Гиммлеру план «новой Европы», сказал тому, что рейх может вести переговоры только до тех пор, пока может сражаться. Как только не сможет – с ним и разговаривать никто не станет. В итоге эсэсовские вожди как в воду смотрели, но контрольный пакет акций гитлеровской Германии был в руках не у их «общеевропейской» версии нацизма, а у расистов британского колониального пошиба. Которые в итоге и довели дело до полного краха, парализовав попытки Вашингтона и Лондона нацизм спасти. То же, похоже, и сейчас. С одной оговоркой. Окажись успешным покушение на Гитлера, — авторы «новой Европы» могли оказаться на коне задолго до 9 мая 1945 года, и были бы варианты, крайне нежелательные для нашей страны. В отличие от Гитлера, Зеленский перед Западом беззащитен, и если решение об его ликвидации – политической или физической, тем или иным способом, будет принято, проведению его в жизнь ничего не помешает.
Не столкнуться бы с ситуацией, которая вдруг в корне станет отличаться от нынешнего расклада. На эту тему, представляется, думают, несомненно. На ставки таковы, что «мало думать» не бывает.
Автор — доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем
