Сергей Лавров умеет кратко формулировать суть происходящего. Иногда ему хватает всего пары слов, которые потом «уходят в народ». Неизвестно, произойдет ли это с заявлениями министра иностранных дел в интервью трем радиостанциям (включая Sputnik), но одна фраза из него заслуживает особого внимания. Причем произнес ее Лавров в самом начале, отвечая на вопрос, не означают ли постоянные заявления Запада о том, что он не остановится, пока России не будет нанесено стратегическое поражение, что в воздухе пахнет большой войной. Министр сразу же сформулировал: «Нагнетание темы нанесения поражения России, акцентирование экзистенциального значения этого поражения для будущего Запада отражает не столько воинственный настрой, сколько агонию и истерику».
Потом Лавров объяснил, что Запад на самом деле понимает, куда ветер дует: «В этом же русле идут другие высказывания: «Мы потеряем свое влияние», «Россия будет переделывать мир вместе с Китаем, Ираном, КНДР, Сирией». Это отражает не неуверенность в себе, а совсем наоборот — их понимание, что идет, как они, не стесняясь, это называют, «битва» за сохранение своей гегемонии, но на самом деле — формирование нового многополярного миропорядка».
Новости партнеров
Кому-то слова про «агонию и истерику» Запада могут показаться преувеличением, кому-то просто удачным пропагандистским высказыванием, но на самом деле Лавров ставит вполне корректный диагноз. Запад не сошел с ума, наоборот, там очень хорошо понимают суть происходящего, более того, все еще уверены в своих силах и возможностях отстоять собственное доминирование, но при этом действительно периодически впадают в истерику на фоне агонии.
Агонии существующего миропорядка, который Запад (еще не будучи единым, как в последние десятилетия, — точнее подчиненным англосаксонскому руководству) выстраивал столетиями, миропорядка, который обеспечил в итоге доминирование и гегемонию западной цивилизации. Более того: очень многим казалось, что осталось всего несколько шагов до завершения процесса строительства единого человечества, единого мира под руководством англосаксонского лидера. Процесс т. н. глобализации должен привести к тому, что у Запада просто не могло бы возникнуть соперников, тех, кто даже потенциально может бросить ему вызов, потому что национальные государства постепенно отмирали бы, окутанные паутиной глобальных корпораций. И вот именно в тот момент, когда «светлое будущее единого человечества» было уже так близко, все стало сбоить.
Сбой начался еще в конце нулевых годов — и одним из его самых ярких проявлений стал финансовый кризис 2008 года. Но его разрушительные последствия для репутации Запада в мире еще можно было бы попытаться преодолеть, если бы одновременно не стала «мутить воду» Россия. Которая еще в 2007-м устами Путина заявила о несогласии с однополярным миропорядком — и потом стала последовательно отстаивать свои права и интересы, возвращаясь в большую игру. Россию уже практически списали на роль второстепенной державы, регионального игрока, а тут вдруг она начинает снова претендовать на формирование глобальных правил игры.
На самом деле изначально Россия была сосредоточена не столько на установлении нового многополярного мира, сколько на восстановлении своего исторического пространства — как большой России. Тогда, на рубеже нулевых и десятых, Запад теоретически еще мог бы при желании договориться с нами — признав нашу сферу влияния и отказавшись, в частности, от претензий на Украину. Но англосаксы не слышали ветра истории и не понимали направление движения — им казалось, что проблема России глубоко вторична, ничего уступать ей не нужно, а позиции и лидерство Запада в мире в целом будут сохранены благодаря правильной перенастройке приоритетов и союзников. Запад упустил время и возможности — пусть и не для цементирования своей гегемонии, то хотя бы для замедления процесса ее демонтажа. Вместо этого своими действиями он лишь ускорил процесс осознания остальным миром наступления переходного периода, начала постзападной эры.
С тех процесс агонии атлантического доминирования лишь ускорялся, а после 2022 года и вовсе перешел в открытую фазу. Это не значит, что смерть (то есть потеря Западом мировой гегемонии) наступит в ближайшие годы. Процесс может затянуться даже на пару десятилетий, но он точно стал необратимым. Об этой-то агонии и говорит Сергей Лавров, а не просто о положении Запада в битве за Украину.
И как раз понимание агонии приводит к истерике, потому что Запад сам поднял ставки на украинском направлении, объявляя победу России абсолютно недопустимой и приравнивая поражение Украины к своему собственному. Все эти заявления о том, что на кону стоит судьба американского лидерства в мире, они ведь не просто дань обычной англосаксонской любви к высокопарным заявлениям — они еще и превращаются в самосбывающиеся пророчества. Впрочем, не нужно быть никаким пророком, чтобы предсказать будущее атлантических амбиций: они действительно разрушаются, Запад на самом деле теряет позиции, у него банально не хватает амуниции (и речь тут не о мощностях ВПК, а об инструментах контроля над миром). Конечно, с помощью истерики можно на какое-то время мобилизовать свои силы и даже озадачить-запутать противника, но ей нельзя переломить ни ход истории, ни волю России.
