Писатель Герман Садулаев поделился с изданием «Ваши новости» своими впечатлениями о фрагментах прямой линии с Владимиром Путиным, которую в этом году назвали «Итоги года». В широком медийном поле утверждения о том, что мероприятие посмотрело более 63% телезрителей, сочетаются с распространенным мнением, что ничего особо нового и сенсационного ждать от этого формата не стоит. Какие же можно сделать выводы о положении дел в государстве по этому четырехчасовому интервью президента?
– Герман, смотрели прямую линию президента?
Новости партнеров
– При всем моем уважении к президенту я не смотрел. Я просто ничего от этого не ожидал. Смотреть этот многочасовой, как обычно, стрим – это очень время- и ресурсозатратно. И мне не пришло в голову это делать. Я прочитал на «ВН» короткие выдержки. Видимо, там самое важное было схвачено. И в принципе мне этого достаточно, чтобы понять, что позиция нашего президента не изменилась. Мы продолжаем идти тем же курсом и живем по боевым распоряжениям.
– Не совсем понял, это правильный «тот же путь» или его нужно как-то менять?
– Арестович недавно вскрыл тему, что украинская армия управляется не приказами, а боевыми распоряжениями. В нашей армии то же самое. В принципе, наши уставы все вылезли из одного и того же Устава вооруженных сил Советского Союза. И вообще, по большому счету, мы цивилизационно один народ. Поэтому ничего удивительного в том, что у нас то же самое, что и на той стороне.
Дело в том, что боевое распоряжение издается, когда обстановка до конца не ясна и цель не поставлена. Но нужно что-то сделать. И вот тогда издается не приказ, в котором точно должны быть определены цели и средства, а издается боевое распоряжение, по которому что-то надо сделать. Но конечная цель этого не сформулирована.
Думаю, у нас сейчас не только армия живет по боевым распоряжениям, но и вся страна. Точная цель нам не видна. Видна ли она нашим главным? Я не знаю. Может, в какой-то мере видна. Но она не сформулирована. И вот так мы живем. Нужно занять лесополосу. Занимаем лесополосу. Зачем? Потом узнаем… Или не узнаем.
– Вы – крайне активный волонтер, оказывающий поддержку СВО. Слышали моменты в «Итогах», которые касались этой темы?
– Я не слышал, но мне докладывали, что какой-то волонтер сказал, якобы волонтеры, направляющиеся в зону СВО, полностью застрахованы – их жизнь и здоровье. Я узнал об этом в первый раз. И думаю: «Вот, оказывается, как». Почему же мы тогда об этом не знали? Видимо, это какое-то неправильное донесение информации президенту. Или, может быть, застрахован Народный фронт?
Новости партнеров
Насколько я знаю, сейчас волонтеры, погибая и получая ранения при исполнении своей миссии, не получают никаких компенсаций и льгот. О какой страховке шла речь? Я, честно говоря, просто не знаю. Наше волонтерское сообщество услышало об этом заявлении и пребывает в состоянии недоумения. «А мужики-то не знали».
Я вышел с идеей на депутата Дмитрия Кузнецова. И он обещал оформить ее в качестве законопроекта. Идея, что уже давно назрел закон о статусе волонтера в зоне СВО. Я предлагаю, чтобы волонтерские организации, имеющие статус юридического лица, – то есть благотворительные фонды и другие – по желанию могли получать аккредитацию в администрации на новых территориях. И чтобы тогда для этих организаций и их волонтеров при наличии контракта установленной формы предусматривались компенсации за ранения и гибель. В размере 50% от компенсаций военнослужащим. Чтобы были льготы тоже в размере 50% от льгот военнослужащих. И удостоверение волонтера в зоне СВО. Я думаю, это давно назрело. Волонтерское движение нуждается в признании со стороны государства и со стороны общества.
Есть ли какая-то страховка и как она действует? Оказывается, что есть. Но я об этом не знаю. Насколько я знаю, сейчас в зоне СВО не действует даже автомобильная страховка, действующая на территории России.
– Нет ли опасности бюрократизации тут?
– Когда я написал в «Телеграме» об этой своей инициативе, мне сразу посыпались сообщения, что «нет, ни в коем случае нельзя, иначе всех причешут, заставят…» То есть о том, что волонтерское движение как свободное и добровольное умрет. Но речь в моей инициативе не о разрешительном порядке. Речь о том, что такие организации, как Штабы Захара Прилепина, обладают достаточной инфраструктурой и могут пройти аккредитацию. А обязывать ни к чему не надо, если кто-то просто едет на фронт с машиной чего-нибудь.
Проблемы малых волонтерских групп могут быть решены хотя бы тем, что такие организации, как Штаб Захара Прилепина, могут работать как хаб. И можно получать контракты там. И никаких проблем не будет.
– Раз пришла пора «Итогов», давайте мы с вами тоже эти итоги подведем. Каковы результаты спецоперации накануне 2024 года?
– В целом мое настроение по поводу спецоперации скорее оптимистичное. Я ожидал гораздо худшего. Нас продавили на левом берегу. Но обрушения обороны ни в Херсонской, ни в Запорожской области не произошло. Мы потеряли Клещеевку, но сейчас ведем контрнаступательные операции в этом районе. Можно сказать, что линия Суровикина удержалась по большому счету. Контрнаступления украинцев, то есть их наступления уже даже, мы отразили. И сейчас с фронта сообщают, что мы более или менее, но научаемся новой войне. Мы воюем всё лучше и лучше. Мы учимся работать с высокоточным оружием. У нас появилось гораздо больше беспилотных летательных аппаратов. Наши проблемы со снабжением боеприпасами отчасти решены. Видимо, поставками из Кореи. Хотя там тоже пересортица по порохам, что влияет на точность. Но это лучше, чем ничего.
Новости партнеров
Я боялся, что будет хуже. Поэтому в целом я, конечно, рад, что удалось нам удержаться. Это была задача на 2023 год. Вряд ли в ушедшем году могла идти речь о нашем широкомасштабном наступлении, о прорывах, о разгроме украинской армии. Это было бы чересчур оптимистично. Перед нами стояла задача минимум удержаться. И мы удержались.
– Как вы думаете, какая задача будет на 2024 год?
– Конечно, войны в обороне не выигрываются. Поэтому если 2024 году мы продолжим заниматься только активной обороной, то этот год мы потеряем, а к 2025 году Украина сможет с новыми силами воевать. Не своими силами. Потому что Запад сейчас лихорадочно наращивает производство вооружений, боеприпасов. И у Запада есть очень большой кадровый резерв. Резерв личного состава, который в еще очень неполной мере введен в действие.
Даже если не рассматривать официальное вступление в войну НАТО, это различные частные военные компании Запада.
В этих ЧВК числится очень много сотрудников. Только в одной из известных западных ЧВК 600 тысяч штыков. А если взять все ЧВК стран НАТО, то это какая-то запредельная цифра получится. Тут вопрос финансирования. Почему эти ЧВК сейчас воюют на Украине против нас сравнительно малыми силами? Они уже воюют, давно, с самого начала. Но сравнительно малыми силами. Почему? Потому что ЧВК – это дорого. Бойцам ЧВК надо давать так же оружие, боеприпасы. Но им еще и самим надо платить. И поскольку они из западных стран, то платить надо много. А сейчас есть некоторые проблемы в финансировании украинской войны. И вот поэтому денег не хватает у них на масштабный ввод ЧВК. Пока они работают на фронте против нас даже не вполсилы, а так… В десятинушку силы, может быть, работают.
Я не думаю, что Запад отступит. Не думаю, что он будет экономить деньги. Наверняка они свои какие-то внутренние финансовые проблемы решат. Деньги выделят. Пока они это не спешат делать, потому что еще есть украинцы. Украинцы для Запада очень дешевы. Это вообще самый дешевый способ воевать с Россией. Они сами говорили не раз, что это очень выгодное мероприятие. Украинцы умирают в войне против России, а Запад, по сути дела, ничего за это не платит. Это очень выгодно для них.
Но дешевые украинцы в следующем году будут заканчиваться. Украина уже ведет пропагандистскую кампанию о призыве женщин. Значит, с мужчинами уже беда. И следующими на фронт пойдут женщины. Это вполне реалистично. Сейчас война такая, что сравнительно небольшая часть войск должна быть задействована именно в штурмовых операциях, где нужна мужская сила и мужской характер.
Есть огромное количество служб, которые могут вести женщины. Они могут быть операторами беспилотников, артиллеристами и очень много кем. Конечно, это не соответсвует предназначению женщины в природе. Женщина в принципе не должна воевать. Женщина должна быть хранительницей семейного очага, воспитывать детей. Но это все традиция. А традиции сейчас не имеют какого-то значения для Украины. И тем более для Запада, где уже не два пола, а много гендеров, и провозглашается не просто равноправие, а просто одинаковость мужчин, женщин и всех промежуточных гендеров. Для них проблемы в мобилизации женин не будет. Они смогут посылать их на фронт.
Для нас это будет дико. Но что поделаешь? Даже в Великую Отечественную войну воевало в принципе не очень много женщин. Женщины воевали. Они были летчицами, зенитчицами, медиками. Но всё же большую часть войны вынесли на себе мужчины. Такова наша традиция, такова наша культура. Но Украина отказалась от традиции и культуры. Поэтому вполне вероятно, что женщин погонят на фронт. И поэтому война будет продолжаться еще какое-то количество времени. Пока Украина не израсходует, а мы не будем вынуждены убить их женщин. Но у Запада есть еще резерв – ЧВК.
Поймите правильно, о чем я говорю. Война не закончится потому, что на Украине кончились люди. Так не будет. Война не закончится потому, что у Запада закончились вооружение и снаряды. Запад наращивает производство вооружений и снарядов. И даже если на Украине закончатся люди, Запад, даже не вступая в войну, введет свои ЧВК.
Поэтому нам для окончания войны нужна решительная военная победа. А война на измор, которую мы сейчас вроде провозгласили, я не думаю, что сработает. Такая война может идти еще много и много лет.
