Известный политик о перспективах вооруженного конфликта, и том, что ожидает украинцев, становящихся россиянами
Известный в свое время как на Украине, так и ныне в России политик и бизнесмен Олег Царев регулярно делится со «Свободной Прессой» своими мыслями, прогнозами, оценками тех или иных ситуаций.
Отправным пунктом для нашей сегодняшней беседы стало заявление популярного на Западе эксперта Скотта Риттера. В одном из своих интервью он сказал: «Украине конец. Это мой новый прогноз. Этот конфликт не закончится, пока Россия не возьмет еще пять регионов. Это Одесса, Николаев, Днепропетровск, Харьков и Сумы».
Новости партнеров
Это не просто территории — это несколько миллионов жителей, и если прогноз Риттера сбудется, то всем им предстоит стать россиянами… Хотят ли они этого? Вопрос «А шо я с этого буду иметь?» актуален для многих.
— Олег Анатольевич, что теряет и что приобретает гражданин Украины, становясь россиянином?
— Становясь гражданами России, украинцы в первую очередь теряют нынешнюю возможность передвигаться по всему миру и, пока идет спецоперация, получать различные дотации. Потому для тех, кто связывает свою дальнейшую судьбу с заграницей, однозначно выгоднее быть украинцем. Замечу, что большинство украинцев, получая гражданство России, старается сохранить украинский паспорт, добавляя к плюсам российского паспорта плюсы украинского.
Для тех, кто покидать родину не хочет, расклад иной. В России сейчас нехватка рабочих рук и, по сравнению с Украиной, достаточно высокие зарплаты. Так что тем, кто хочет работать — на бывших украинских территориях или переехав в другие регионы — быть россиянами выгоднее. Наверняка лучше станет и пенсионерам, здесь пенсии выше, да и социальная поддержка на гораздо более высоком уровне.
Что касается бизнеса, то налогообложение в России проще и меньше. Мне, как человеку, который занимался налогами на Украине много-много лет, это очевидно. Будь ты хоть олигарх, хоть просто бизнесмен средней руки, на Украине ты просто вынужден в той или иной степени уходить в тень, тогда как в России это вовсе не обязательно. А главное — в российском бюджете очень много денег.
В Украине бизнес вынужден был зарабатывать деньги в условиях жесткой конкуренции — и он приучился так работать. Здесь же, как правило, деньги зарабатываются на государственных подрядах, государственных стройках в куда больше степени, нежели на свободном рынке.
Кроме того, в Украине достаточно активно работали различные лизинговые и кредитные программы, причем под очень низкие проценты — чего нет в России. После 2014 года на Украину пришли зарубежные банки и лизинговые компании. В результате ту же сельхозтехнику фирмы «Джон Дир» можно было приобрести без первоначального взноса и буквально под несколько процентов годовых.
Новости партнеров
Есть также программы по линии ЕБРР, стимулирующие снижение энергопотребления. Участие в них подразумевало замену оборудования — тех же котлов или энергооборудования — на более экологичное и экономичное, и давались кредиты под два процента годовых. Ряд грантовых программ запустили американцы, и была возможность под создание новых рабочих мест получать безвозвратные деньги.
— Чтобы все социальные слои охватить, спрошу — а как сравнение Украины и России видится глазами олигархов?
— До 2014 года Украина была меккой для олигархов, тогда работать украинским олигархом было легко и приятно. Самое главное — они чувствовали себя защищенными, это была их страна и они ей управляли. Никто не мог отобрать у них бизнес, покуситься на их активы — и в этом большая разница между Россией и Украиной. Украинские олигархи брали кредиты за рубежом и вкладывали их в Украину, и уж тем более вкладывали в нее всё, что зарабатывали на месте. Оттока капитала не было и в помине.
В России всё иначе: олигархи выводили и выводят деньги за границу, открывая там бизнесы при малейшей возможности. Этим заняты и чиновники, которые получили доступ к бюджетным средствам. Украл — сразу выводи за рубеж. Бизнесу и чиновникам зарабатывать деньги на Украине было выгоднее, да и прятать свои средства необходимости не возникало.
Всё начало ломаться после 2014 года. Первой ласточкой стал Коломойский, выведший из подконтрольного ему «Приватбанка» 7 или 8 миллиардов долларов и спрятавший их так, чтобы и заграница их достать не могла, и чтобы украинские власти не дотянулись. Где-то в 2015-ом на Украину стали приходить транснациональные компании и начали выдавливать местный олигархат, тогда случилась первая волна оттока местного капитала. Вторая началась с приходом команды Зеленского — мы видим конфликт с Медведчуком, с Шуфричем, с тем же Коломойским. Уже на прицеле Пинчук и Ахметов, и все понимают, что удары наносятся исключительно для завладения их активами.
— Пять областей Скотта Риттера — прогноз, конечно, красивый. Но судя по тому, что боевые действия всё явственнее переходят в позиционную фазу, пока не очень реальный. Что вы думаете о военных перспективах конфликта?
— Полагаю, что по всей сухопутной линии боевого соприкосновения Украина начнет переходить к обороне и окапываться. При этом США продолжат ту политику, которую мы наблюдаем последние полгода — по принуждению Зеленского к миру. Великобритания же будет усиливать попытки сломать эту американскую линию, и чем меньше будет становиться помощь Вашингтона, тем сильнее будет участие в конфликте Лондона. Будущее конфликта зависит от противостояния двух этих тенденций.
— То есть ВСУ вероятнее всего перейдут на «удержание счета»?
Новости партнеров
— У украинцев не очень получается наступать, зато они прекрасно умеют окапываться, и это отмечают все, кто близко знаком с ситуацией на фронте. Стоит какому-то украинскому подразделению обосноваться на новом месте, как солдаты тут же начинают закапываться и обустраиваться. И как только поступит команда — если уже не поступила — фиксировать линию фронта, украинские солдаты будут ее фиксировать быстро и умело.
При этом под давлением Великобритании будут продолжаться попытки провокаций, нанесение ударов по Крыму, по Херсонской области, десанты на левый берег Днепра. Однозначно все эти попытки обречены на неудачу, но вот ракетные удары скорее всего будут только усиливаться. Я еще до начала украинского контрнаступления прогнозировал, что оно будет неуспешным, и боевые действия примут окопно-ракетный характер, что сейчас и происходит.
Не будет успехов на фронте — ВСУ станут отчитываться о «перемогах» в ракетных и террористических ударах, активизируется работа диверсионных групп на территории Российской Федерации.
— А какие действия могут предпринять ВС РФ, чтобы планы на затяжную окопно-диверсионно-ракетную войну не реализовались? Самим перейти в наступление?
— Тактике, которую уже используют ВСУ, трудно противодействовать — если оружие поставляется, оно будет применяться. Речь о ракетах, беспилотниках, морских дронах. Полагаю, будут идти активные попытки нанести урон Черноморскому флоту, поскольку с помощью английских морских беспилотников, причем достаточно дешевых, можно доставлять серьезные неприятности большим и дорогостоящим нашим кораблям.
Чем ответим? Ожидаем практических результатов визита Ким Чен Ына в Россию, они могут оказаться весьма значимыми. Также ожидаем последствий введения Китаем ограничений на продажу транспортных беспилотников всем зарубежным странам. Эти ограничения касаются и российских, и украинских покупателей, но можно надеяться, что для России будут сделаны определенные исключения.
Что же касается организации нашего масштабного наступления, то оно без проведения еще одного этапа мобилизации вряд ли возможно. И каких-то сигналов, что это может произойти в ближайшее время, я пока не наблюдаю. Что и понятно — впереди президентские выборы, а внутриполитическая ситуация в Росси не подразумевает такого рода потрясений. Хотя не будем забывать, что для проведения новой мобилизации не придется принимать никаких дополнительных законов — та, что была объявлена год назад, не отменена и в любой момент просто может быть продолжена.
— Сами вы как считаете — стоит значительно увеличивать численность нашей группировки на Украине и переходить к решительным действиям — или пока с этим можно повременить?
— Это непростое решение, и оно целиком в ведении руководства РФ. Есть люди, которые планировали спецоперацию как военную кампанию — они принимали те решения, которые послужили началом СВО. Им принимать и последующие.
