Настоящих заказчиков убийства Дарьи Дугиной, погибшей во время теракта 20 августа прошлого года, надо искать в руководстве западных спецслужб, считает философ Александр Дугин. После победы России там же найдутся и организаторы других терактов, совершенных Киевом, убежден он. Истинной же победой для нашей страны станет процесс возвращения России и русского народа к себе и своим корням, заявил Дугин в интервью «Известиям». В ходе беседы политолог оценил масштабы цивилизационного конфликта с Западом, дал объяснение действиям украинцев в Европе и назвал условия для завершения СВО.
— Прошел год со дня трагедии. Дашу не забывают, в честь нее названы улицы, появился университет ее имени. Как вы прожили этот год? Что он изменил для вас? Как вы изменились?
Новости партнеров
— Мне очень трудно говорить на эту тему. Я никогда в жизни не находился в таком состоянии, как в этот год. Это уже не называется жизнью, и ничто не может заменить Дашу ни как дочь, ни как человека, ни как личность. Для меня кошмар, который произошел год назад, 20 августа, на фестивале «Традиция», повторяется и повторяется. Люди, которые хотели причинить мне боль, своего добились.
Я миллиард раз предпочел бы, чтобы убили меня. Я отдал бы всё, чтобы сесть в ту машину самому. Это не проходит и, наверное, не пройдет. Ничто и никакие обстоятельства никогда не смогут ни компенсировать эту утрату, не помогут смириться с ней.
Я помню эту женщину-убийцу, которая подходила ко мне за несколько минут до убийства вместе с дочерью. Она сняла нас и сказала, что приехала из другого города, чтобы послушать мою лекцию. Вот этот цинизм, эта бесконечная жестокость врага. Я, честно говоря, не ожидал, что так всё может быть.
Я был готов к смерти, я и сейчас готов к смерти за правое дело. Я считаю, что воины, которые воюют за свою страну, за свою веру, за свою державу, за свой народ, они должны быть готовы к смерти. Да, их смерть — это всегда трагедия. Но такое циничное убийство дочери на глазах отца, убийство девушки, которая не принимала участие ни в каких военных действиях, никогда не призывала к расправам над теми, кто является нашими цивилизационными врагами, призывала в своих интервью и выступлениях понять врага, понять женщин с той стороны… Есть в этом что-то сатанинское.
Я тогда читал на фестивале лекцию о дьяволе в истории. Вот представляете, дьявол сидел и слушал мою лекцию, убил после этого мою дочь. Я не знаю — можно, наверное, и умереть, и испытать страшные страдания, так и не подойдя к этому кошмару, которого я никому не пожелал бы. Я сказал, как чувствую. Не могу говорить какие-то дежурные фразы о том, что Даша была великим человеком.
Люди ставят ей памятники, пишут картины, складывают стихи, сочиняют музыку, слушают ее. Мы опубликовали ее дневник, скоро выйдет книга «Эсхатологический оптимизм» — это была главная идея Даши. Мы готовим третью книгу из ее статей и выступлений, расшифровываем ее лекции. Она будет называться «Русский фронтир» — практически ее завещание, хотя она, конечно, собиралась жить долго и стояла у истоков своего бытия. Я очень благодарен людям, которые Дашу не забывают, которые за нее молятся, вспоминают ее, изучают, открывают для себя. Но это — капля в море того, чем она была и чем она должна была бы стать.
— В реалиях 2023 года уже на всех уровнях звучат высказывания о том, что Украина — террористическое государство. Вспоминается фильм Михалкова «Солнечный удар», где его герой говорит: «Как это случилось и когда это произошло?»
Новости партнеров
— Сама украинская идея — то есть Украина как идея отдельного, независимого государства — это и есть террористическая идея. Это не украинское государство было хорошим, а потом превратилось в террористическое. Украинская идея имеет свойство только в ненависти к русским, к великороссам. У Польши, например, неприязнь к нам имеет исторические корни — когда-то поляки были независимым от нас государством, подчас даже более успешным — в Кремле в Смутное время, как мы знаем, сидел польский гарнизон.
А с украинцами у нас такой истории отношений нет. Просто потому, что украинцы — часть нас самих. И вот в части нашего народа возникла идея терроризма. Хотя мы и так братья, мы живем в одном государстве, мы, собственно говоря, и отвоевывали у тех же поляков, у австрийцев, у турок эти земли. И этот народ — братский — мы его освобождали. Он жил там же, где жил, только свободно, без господ, потому что брат брата не может из рабства выкупить.
Террористическим государством Украина стала еще до своего появления. Сама украинская идея есть чистый терроризм, воплощение ненависти, расизма, необоснованной вражды к своим братьям, пересмотр всех исторических эпизодов, создание абсолютно ложной, выдуманной, чудовищной, агрессивной, мифологической истории. Появление украинского государства означало начало террора, и это было неизбежно. Рано или поздно киевский режим превратился бы в то террористическое образование, которым является сейчас. В 1991 году мы своими руками создали этот террористический анклав.
Время пришло, и эта зараза терроризма распространилась с Западной Украины на Центральную, потом частично и на Восточную. То, что мы не противодействовали этому 30 лет, по сути, возлагает эту вину и на нас тоже. Нельзя сказать: «Вот они — плохие». С самого начала, когда заговорили о «незалежной Украине», — всё, в этот момент надо было вводить войска, потому что дальше будет то, что мы видим сейчас. Будут зверства, террор, насилие, геноцид тех, кого они считают своими врагами.
Украинская государственность должна прекратить свое существование. Она никакой другой, кроме как террористической, быть не может. И если мы поставили в СВО задачу денацификации и демилитаризации, то мы сможем осуществить это, исключительно установив полный контроль над этой землей. Над нашей землей, где украинцы всегда жили свободно. И это их почва, это их родина. На эту родину мы не покушаемся. Мы покушаемся на террористическую идеологию, которая там воцарилась.
— Вы не раз говорили, что СВО — одно из самых крупных в истории России наступлений на коллективный Запад. Мы продвинулись в этом наступлении? И как далеко мы хотим и можем зайти?
— Мы действительно вступили в конфликт — в цивилизационный конфликт с Западом. И неслучайно наш президент сказал, что мы противостоим сатанинской цивилизации. Современный Запад — это цивилизация сатаны. Никогда еще так прямо западная цивилизация нас не атаковала. Бросали французов, но тогда на стороне Наполеона не были англичане. Бросали Гитлера, но Америка и Британия не были на его стороне. То есть Запад атаковал нас частями, а сейчас атакует глобально и фронтально. И именно это и делает этот конфликт, может быть, самым важным в истории. Потому что это — столкновение с западной сущностью, которая сегодня действительно становится открытой, тоталитарной, сатанинской. Античеловеческой — в полном смысле слова.
Что касается того, как мы далеко можем зайти… Несмотря на то что мы противостоим Западу, напрямую мы им не угрожаем. И границы Львовской области и Галиции нас остановят, мы не пойдем дальше. Остановят, если это не будет уже полноценный общеевропейский конфликт с нами, если туда не введут войска НАТО. Но мы можем и должны дойти до западной границы Украины. Вот это — наша черта. Если мы не дойдем до этой границы, мы погибнем. Мы не можем остановиться где-то посередине, где-то в территориях, которые мы освободили. Или где-то рядом с ними. Полумеры больше не сработают. В 2014 году мы остановились на полумерах — и вот что получили.
Новости партнеров
Любое перемирие, заключенное до полного освобождения Украины, — это катастрофа, необратимая и финальная. А победа на Украине — это принципиальная возможность для нас быть цивилизацией исторически, русской евразийской цивилизацией. Если мы заколеблемся — это будет нашим концом. Шансы в данном случае не равны. У нас поставлено на карту всё. Для Запада это борьба под лозунгом «иметь или не иметь». А для нас — «быть или не быть».
И после этого Запад никуда не денется, потому что Украина для него — разменная монета. Он потеряет гроши. Мы же в этом противостоянии рискуем потерять всё. В этом отношении я думаю, что это только начало. Наша победа на Украине будет началом других взаимоотношений с Западом.
— Это то, что вы называете столкновением цивилизаций?
— Да, это самое настоящее столкновение цивилизаций. Мир и так шел к этому столкновению, но мог идти постепенно, если бы на Западе были не такие экстремистские силы, как Байден и глобалисты, а рациональные прагматики, как Трамп. Думаю, мы могли бы прийти к столкновению цивилизаций гораздо более мягким способом. Мы могли бы найти какой-то modus vivendi (временные мирные отношения между противоборствующими сторонами. — «Известия»). При этом мы всё равно не признаем западные ценности, и какими бы они ни были универсальными, единственными, образцовыми — мы это отвергаем. У нас другие ценности, мы — другая цивилизация.
— У вас есть теория партии победы, которая поможет России выиграть. На ваш взгляд, что нужно сделать для этого?
— Мне кажется, сейчас для победы нужно стратегическое измерение, стратегическая глубина. Мы — наше правительство, наша власть, военные — всё время отвечаем, всё время догоняем процессы, которые запускает кто-то другой. То есть мы реагируем, наша политика реактивна. Если бы нас не спровоцировали натовцы и украинцы на этот конфликт, мы бы не начали его по собственной воле. Это означает, что мы лишь интуитивно подходим к тому, что являемся самостоятельной цивилизацией, что мы вообще-то до последнего считали себя частью западного мира. Просто какие-то его стороны для нас были неприемлемы, какие-то условия мы отвергали, но в целом мы считали себя западной цивилизацией. Наша элита по крайней мере. Народ — нет. И не патриоты, не партия победы. А элита — нет-нет, и снова в своем сознании, в своих представлениях переходит на сторону Запада.
И поэтому у нас нет стратегической глубины планирования. Мы реагируем. Нас атакуют — мы даем сдачи, нас обижают — мы вступаем в конфликт, нас оскорбляют — мы отвечаем. Когда уже начался конфликт — а не до него, — начинаем проводить мероприятия по мобилизации общества, по патриотическому воспитанию. СВО идет полтора года, а мы до сих пор еще боимся пустить ее в сознание нашего общества, делая вид, что ничего не происходит.
— И всё же что такое стратегическая глубина?
— Это когда мы идем к своей цели, не обращая внимания на то, что нам навязывают, имея свою собственную, внутреннюю цивилизационную повестку. Когда неважно, договоримся мы с Западом сейчас или не договоримся. Мы пойдем к этой цели в любом случае, мы должны иметь стратегические планы в работе правительства, в построении армии, в экономике, образовании, воспитании, культуре, искусстве. Вот от чего сейчас зависит победа. Она не может быть достигнута чисто техническими средствами. Победа в той ситуации, в которой мы уже находимся, никогда не может стать результатом реакции. Даже самой эффективной. Вот в чем и заключается то понятие, которое я предлагаю — партия победы.
Победа — это внутреннее понятие. Победа — это возвращение России, русского народа, русской державы, русской культуры к самим себе, к своим корням. Конечно, она будет достигаться и добываться на фронтах любой ценой. Я много раз цитировал замечательного сербского поэта, который говорил: «Я даю за тебя жизнь, Отчизна моя. Знаю, что даю и за что даю». Вот и мы должны знать, за что люди сейчас воюют.
И никоим образом люди наши, возвращаясь с фронта инвалидами, не должны чувствовать себя чуждыми и непонятными в мирном коллективе. У нас есть фронт и есть тыл. И больше ничего, никакой мирной жизни. Мне кажется, идея сохранения нормальности — это ложная цель. Мы — наши сердца — должны перестроиться на новый лад.
— Читаешь новости и складывается ощущение, что террористические действия Киева начинают раздражать Запад — Зеленскому всё чаще «ставят на вид» его методы. Как вы считаете, это действительно так или это часть всё той же игры?
— Я убежден, что у Украины каких-то специальных методов нет, они действуют под прямым кураторством западных спецслужб. Они не делают ничего без согласования с центрами принятия решений в англосаксонском мире. Но там не один центр. На самом Западе есть, скажем, более умеренная фракция, которая считает, что Россия уже, по сути дела, побеждена и не надо ее злить, провоцировать удары и какие-то другие резкие действия с нашей стороны. И они считают, что подобного рода дерзкие террористические выходки никак не помогают добиться долгосрочных целей. Они считают, что, нанося по нам такие раздражающие террористические уколы, Украина не добьется результата, то есть не сможет нас разрушить и уничтожить.
А есть на Западе те, кто считает, что мы не просто проиграли, а вообще рухнули, продемонстрировали слабость. Уход из Херсона, зерновые сделки — всё это радикальное крыло Запада воспринимает как наше полное поражение. И поэтому они подталкивают украинский террористический режим к тому, чтобы он наносил еще больше и больше ударов, полагая, что мы ничем не ответим, что мы готовы на перемирие.
То есть там существуют две «партии»: одна радикальная, которая подталкивает украинцев к террористическим действиям, а другая более умеренная, которая их для вида журит. Это чистый спектакль. И украинцы — лишь инструмент этой глобалистской войны. Киева в этой истории, как самостоятельного субъекта, просто нет. Есть два центра принятия решений за пределами Киева.
— Речь о тех «геополитических шахматах», о которых вы раньше неоднократно говорили? Существует в них разделение на черных и белых? Условно — на тех, кто считает, что Россия слабая, и на тех, кто считает, что Россия может ответить?
— И те, и те считают, что Россия слабая. Только одни считают, что Россия совсем слабая и поэтому ее можно добить, а другие — что она слабая, но в агонии может вдруг использовать какие-то ресурсы, средства — ядерное оружие и так далее. То есть одни более радикально настроены, другие менее радикально. Но все настроены против нас.
Есть, конечно, третий полюс, но он не центр принятия решений на Западе. Например, такие люди, как Трамп, которым Россия безразлична. Они не за Россию, они тоже нас не любят, но считают, что есть и другие проблемы, кроме нас. И поэтому ставить перед собой задачу уничтожения России любой ценой нерационально, не соответствует интересам глобального Запада. По их мнению, это можно осуществить, но совершенно не так, не сейчас и не в первую очередь.
— Какова значимость этого третьего полюса?
— Ее нельзя недооценивать. Просто сейчас она находится под ударом в самих Штатах. Это традиционные республиканцы, это так называемые палеоконсерваторы, то есть старые консерваторы, которые считают, что Россия не главная. Есть неоконсерваторы — это бывшие троцкисты, которые стали сторонниками гиперлиберализма из-за ненависти Троцкого к Сталину, троцкистов к сталинизму и советскому периоду. Они перенесли свои убеждения в новые геополитические условия и являются ядром наших наиболее радикальных противников. А палеоконсерваторы придерживаются такой позиции, что дело совсем не в России. Есть множество других проблем, с которыми Запад должен справляться. Вот это три центра принятия решений. Сейчас, конечно, задают тон наши радикальные противники и умеренные, а вот такие безразличные — их практически на Западе нет.
— А есть такие центры у нас?
— С нашей стороны шахматной доски тоже три центра. Один центр — предатели, которые вместе с нашими радикальными противниками мечтают о немедленном поражении России. Собственно говоря, это «пятая колонна», которая давно уже сбежала и просто работает на киевский террористический режим, на западные спецслужбы. Но до последнего момента они были частью нашей политической, культурной, интеллектуальной элиты. Это были уважаемые люди, которые появлялись на всех каналах, были экспертами, публиковали свои книги и задавали тон. Нельзя говорить, что это какие-то маргиналы.
Они просто часть нашего истеблишмента, но только сейчас эти люди обнаружили себя как радикальные противники России, нашего народа, всего, что связано с нашей культурой, цивилизацией, ценностями.
Они не стали такими после начала СВО — они всегда были такими. У нас много спортсменов, политических, культурных деятелей, олигархов именно таких. Кто-то уже совершил этот нацистский проукраинский каминг-аут, то есть сказал, что он плюнул в Россию. «Пятая колонна» — одна из фигур на шахматной доске, которую Запад двигает против нас. Это некая возможность повлиять на наши шахматы изнутри.
Есть вторая сила — те, кто считает Россию частью западного мира, хотел бы заключить немедленное перемирие с Западом на любых условиях, но лоялен Путину. Такие люди понимают, что это невозможно. Они представляют собой «спящих». Это часть элиты, которая напрямую на власть не восстает, но готова в любой момент это сделать, если откроется хоть какой-то шанс.
— Вторая сила менее опасна?
— Это очень опасное течение. Да, эти люди — не открытые враги. Да, они сейчас говорят, что за СВО, за Россию, но они делают всё, чтобы мы не сконцентрировали все необходимые ресурсы для мобилизации общества, для победы. Они, по сути дела, некий центр саботажа — невидимого, непрямого. Они говорят: «Да, Владимир Владимирович! Дайте нам это поручение, мы его исполним первыми. Только вот этому не давайте, потому что он не то. Только мне дайте, я его исполню!» И дальше начинается согласование задания с интересами Запада, своими личными интересами. Иногда они пересекаются, и налицо саботаж мобилизации нашего общества.
Но есть и третья фигура. Это партия победы, это народ, это президент, это патриоты. Мне понравилось, как в одном Telegram-канале кто-то написал: «Народ-фронт». То есть народ и фронт — сейчас одно. Это мы. Мы есть и народ, и наш русский воин. Это одно сейчас. Эту партию победы, безусловно, возглавляют президент и по-настоящему, цивилизационно лояльные ему сподвижники. Не вся элита у нас прогнила, есть совершенно убежденные носители русского духа.
Самое главное, что он стоит на этой стороне партии победы, но исторически ему досталась такая элита, и он пытается ей как-то манипулировать. Он сам сказал, что нужна иная элита — из того народа, который на фронте, из того фронта, который в народе. То есть из мобилизованных. Путин сказал прямо: придут люди со СВО, и они должны быть правящей элитой, а не те, кто оказался в ней в самые упаднические, в самые предательские периоды нашей новейшей истории.
— Одной из примет новейшей истории стала русофобия. Недавно в Киеве, например, решили запретить шрифт «Ижица», потому что он имеет российское происхождение.
— Русофобия в Киеве уже перешла все границы. Я считаю, что даже просто наблюдать за взбесившимися свиньями не стоит. Представьте: человек находится в психиатрической клинике, он маньяк, у него припадок. Мы будем смотреть, как он зубами грызет батарею, расцарапал себе лицо, выкрикивает что-то нечленораздельное? В самом наблюдении этой сцены есть что-то патологическое.
К сожалению, мы не можем ввести лекарство и остановить черный постмодернистский спектакль, который представляет собой позорное, бессовестное бешенство этого нацистского режима. Но и исследовать его детали — в этом что-то есть тоже нездоровое. Давайте просто в конце концов победим и на этом закончим. Забудем как страшный сон и не будем больше думать об этих извращениях. Просто начнем строить здоровое, нормальное общество, в здоровом направлении.
— В чем настоящая цель Украины в этом конфликте?
— Я думаю, что мы глубоко ошибаемся, когда считаем, что Украина ставит перед собой цель восстановить территории, суверенитет или укрепить свою государственность.
Всё это у нее было до начала конфликта. Был полный контроль над территориями. Было национальное государство. Россия на него не покушалась. И вдруг в какой-то момент Украина — по крайней мере вот эта одержимая часть украинских нацистов — начинает делать всё, чтобы перестало быть так. Чтоб Крым отделился, чтобы Донбасс восстал, чтобы мы ввели войска и освободили еще два субъекта, которые с удовольствием проголосовали за вхождение в состав Российской Федерации.
Есть тут какое-то логическое несоответствие. Если мы имеем дело с националистами, которые хотят сильное национальное государство, — они должны были идти к этой цели. А тут всё наоборот. У них было национальное государство с Крымом, Донбассом, Херсоном и Запорожьем. И действия националистов, которые должны были укрепить власть, привели к тому, что этих территорий нет. Народов нет. Промышленность разрушена. Возникает вопрос: а правильно ли мы понимаем то, чего хочет Украина?
У Фрейда есть фраза Was will das Weib? — «Чего хочет женщина?» И весь фрейдизм построен на том, что пытается ответить на этот очень сложный, фундаментальный вопрос. Чего хочет Киев? Вот точно не национальное государство, потому что это его политика привела к разрушению, уничтожению, подрыву, расчленению. И приведет к его концу.
— Чего же тогда хотят в Киеве?
— Мне пришел в голову ответ, что они впали в стремление к успеху, стали народом клоунов, народом шутов, которым нужно только внимание. Нужно, чтобы о них говорили, чтобы их показывали, приглашали на высшие заседания. А за эту известность и популярность они готовы отдать свое государство, свой народ, свое общество. То есть это некое гипертрофированное желание успеха. И всё становится на свои места. Почему народ выбирает клоуна? Потому что клоуна может выбрать только народ-клоун.
Как ведет себя Украина? Она идет на всё, чтобы сорвать рукоплескания любой стороны. То есть устраивает любые выходки, любые перформансы, любые действия. И никакой настоящей, далеко идущей цели — государственного строительства, возвращения Крыма, утверждения власти Киева над восточными территориями — уже нашими землями — и тем более атаки на Россию, этой цели не стоит!
Украинцы хотят просто взывать к себе внимание, и надо сказать, что они своего добиваются. Стоит только изменить это целеполагание, и логика поведения киевского режима становится совершенно понятной.
Мы имеем дело с такими сбрендившими актерами, которые готовы на всё, лишь бы им аплодировали и помогали, лишь бы их любили. А когда они кому-то надоедают, они придумывают новые трюки и делают это достаточно изобретательно. Если этим трюком является война — они идут на войну, на убийства, на пытки. То есть это — кровавый цирк.
Вот почему они сейчас бросают в контрнаступление огромное количество, как они сами уже начинают говорить, мяса. Почему они перерабатывают украинцев? Потому что это привлекает внимание к этому кровавому туману. Если посмотреть, как президент этой страны, еще когда был достаточно безобидным обычным комиком, снимался в клипе, участвуя в гомосексуальном танце на шпильках в кожаном белье, становится понятно: он может переодеться в кого угодно, может сыграть любую роль.
Но ведь так поступают и остальные украинцы. Когда они приезжают в какую-то западную страну, устраивают перформанс. Для чего? Просто чтобы привлечь к себе внимание. Таким образом, мы имеем дело со сбрендившим клоуном. С народом, который стал народом сбрендивших клоунов.
— Тут можно вспомнить уже не Михалкова, а, например, «Джокер».
— Я думаю, что авторы «Джокера», которые сняли этот фильм, просто решили спроецировать эту фигуру на целую страну. Для того чтобы унизить их, а через них унизить нас, убить нас, вовлечь в этот чудовищный диалог с этим абсолютно сошедшим с катушек обществом, которое за фотографию, за аплодисменты, за лайки, за внимание готово пожертвовать всем, в том числе собственной страной.
Раньше ни о какой Украине никто никогда не слышал. Только, может быть, какие-то этнографы знали. И вот украинцы решили дать о себе знать. Да, они привлекли к себе внимание. И им очень радостно, когда их президент разъезжает по миру, сидит, обнимается с лидерами западного мира. На самом деле это страшная вещь — шута допустили в общество господ.
Есть такое жестокое англосаксонское развлечение — ужин с идиотом. Когда группа людей более-менее одного социального уровня приглашает кого-то заведомо глупее на ужин. И все сидят, делают вид, что ведут обычные разговоры. Но один из них — полный идиот. И он не знает, что он идиот. Это доставляет остальным особое извращенное, антигуманистическое наслаждение. Они системно издеваются над человеком. Холодно, последовательно — не спонтанно. Они готовят это унижение, оформляют. Так же как и то, в чем участвует Украина. Идиота пригласили в высокие сферы, чтобы он вел себя так, как он себя ведет. И это всем нравится. Но когда идиот уходит, люди обмениваются впечатлениями относительно его интеллектуальных качеств и уже тут воздают ему должное, за его спиной. Циничная практика, на мой взгляд. Но украинцы хотят этого: ну и хорошо, пусть идиоты, лишь бы нас приглашали на этот ужин.
— Зачем, по вашему мнению?
— Вы знаете, тут же не в деньгах дело. Есть разные способы заработать: можно убивать русских, можно убивать себя, можно продавать органы, можно устраивать какие-то бизнесы, можно построить что-то. В итоге можно что-то украсть. То есть деньги могут появиться разными способами.
Мы не должны сводить объяснение поведения украинцев к желанию денег. Они хотят внимания. Хотят рукоплесканий и славы. Идея нажиться на войне, на страданиях других и на своем собственном, наверное, в этом присутствует, но не она является доминирующей. Вот это очень важно, иначе мы просто их не поймем.
Кстати, вот в чем ошибка. Мы думали, что их судьба — коррупция. А их судьба — клоунада. Кровавая. Это действительно общество, по-настоящему сошедшее с ума. Вот мы говорим это как метафору. Но на самом деле они не придуриваются. Они больны. И то, как они воюют, — это настоящая одержимость. Мы имеем дело с одержимыми клоунами.
— Завершая беседу, хотелось бы вернуться к теме, с которой мы начали. За год появились какие-то подвижки в расследовании теракта против Даши?
— Следствие ведется, только дело было раскрыто практически с самого начала. Украинская террористка по заданию Буданова (главы ГУР Украины. — Ред.) осуществила теракт, потом скрылась — ей помогали подельники. Мелких исполнителей частично нашли, идут суды. Дело продолжается. Другой вопрос, что успехом в его завершении будет взятие Киева, например. Вот тогда сможем по-настоящему говорить о торжестве правосудия.
И действительно, по-настоящему можно будет поставить вопрос: кто и от кого конкретно на Западе получил карт-бланш на это, кто из спецслужб помогал? Вопрос же не в исполнителе.
Если ты делаешь поддельные номера и паспорта, будучи сотрудником полиции, если за деньги передаешь украинским террористам по их требованию информацию о перемещении моей машины, Дашиной машины — ты участвуешь в теракте. Но это совсем другая ответственность. Нам надо добраться до заказчиков. Пока мы видим цепочку исполнителей, но это всё равно только стрелочники. Даже Буданов — стрелочник, потому что не в его компетенции принимать такие радикальные решения. Это гораздо более высокого уровня ответственность. Поэтому «Нью-Йорк Таймс» почти сразу поспешила откреститься: мол, украинцы всё сделали сами.
Также они пытались откреститься от взрыва газопровода, от атак на Крымский мост. Но совершенно очевидно: чтобы найти настоящих виновников, настоящих убийц, даже взятия Киева мало.
Многие люди пишут мне: «Как жалко, что мы не отомстили за Дашу!» Но понимаете, даже если найти, судить и казнить исполнительницу — всё равно никакой справедливости не будет. Во-первых, Даша бесценна. Нет такой цены, которую можно было бы заплатить за то, чтобы этот ужас хоть чем-то был уравновешен. Но, во-вторых, есть люди, которые знают: это они принесли ее в жертву, они отдали приказ. И мы их рано или поздно найдем. Конкретные заказчики и настоящие убийцы, конечно, находятся за территорией Украины, в руководстве западных спецслужб, западных политических инстанций. Мы их найдем. Ну а пока подготовительный этап.
