Река времени унесла от нас последнего генерального секретаря ЦК КПСС, а также первого и последнего президента СССР. На 92-м году жизни умер Михаил Сергеевич Горбачёв.
Мало кто из уцелевших после перестройки и 90-х граждан постсоветских стран удержится в эти дни, чтобы не сказать о покойном гадость. Хоть, как и у каждого человека, у Горбачёва до конца оставались и свои поклонники. Тем не менее в целом о нём плохо отзываются все: бывшие коммунисты-реформаторы и бывшие коммунисты-консерваторы, бывшие либеральные реформаторы и неудавшиеся СССР-реставраторы, националисты-сепаратисты и простые изменники Родины и агенты Запада. Даже на Западе, который Горбачёва наградил и на старость обеспечил работой по рекламе пиццы, о нём предпочитали не вспоминать.
Новости партнеров
Это первый парадокс Горбачёва. До 1989 года он вызывал у окружающих преимущество позитивные эмоции. Ему симпатизировали Брежнев и Андропов, Суслов и Громыко, Рейган и Тэтчер. Советскому народу в 1985 году понравился молодой, доступный, легко шедший на контакт, без бумажки выступавший генеральный секретарь. В 1987 году народ радостно воспринял перестройку, наступившую аккурат через два года, после ранее объявленной гласности.
Что бы сегодня ни «вспоминали» об СССР посткоммунисты, заставшие его преимущественно в достаточно юном возрасте (когда и трава была зеленее, и небо голубее, и солнце светило ярче, и девушки любили крепче), а СССР к средине восьмидесятых судорожно нуждался в реформах. Они уже запаздывали лет на десять. Поэтому инициатива молодого генсека была поддержана не только ЦК, но и широкими массами населения.
Перелом наступил в 1989 году, после первого съезда народных депутатов. После этого Горбачёв обвально теряет популярность в СССР и, пытаясь компенсировать её внешнеполитической активностью (признанием в мире его роли миротворца) идёт на невынужденные уступки США на переговорах по контролю над вооружениями. В связи с этими уступками, а также в связи с ролью Горбачёва в распаде СССР, который он сдал Беловежской тройке даже не попытавшись сопротивляться, последнего генсека часто называют предателем, обвиняя в измене Родине и работе на западные разведки.
Это не совсем верно. Ни одна разведка мира не может предложить лидеру одной из двух (на тот момент) сверхдержав ничего такого, чего у него уже не было или чего бы он не мог получить при желании. С 1985 по 1991 год Горбачёв был одним из двух самых влиятельных людей в мире, способным одним движением отправить человечество в преисподнюю.
По факту Горбачёв действительно последовательно предал, но кого и как. Он предал Вооружённые силы (заявив, что ему ничего не известно о том, кто отдал приказ о разгоне митинга в Тбилиси в апреле 1989 года и почему войска вообще вошли в город), КПСС, которая привела его к власти (вначале отменив 6-ю статью конституции, определявшую партию, как руководящую и направляющую силу советского общества, а затем и поспособствовав запрету КПСС), МВД, КГБ, вновь армию, собственное правительство и своих товарищей по политбюро (самоустранившись от занятия политической позиции в дни ГКЧП, что стало одной из причин поражения этой судорожной попытки спасти обречённую страну). Наконец он предал самого себя и весь советский народ, когда отказался исполнить свой долг главы государства и до последнего защищать доверенную ему страну.
Но много предавая в последние годы, Горбачёв, безусловно, не был иностранным шпионом. Это надо хорошо понимать. Ибо «работа на иностранные разведки» — слишком простое объяснение, не дающее понимания реальных причин того, что в критическую минуту во главе СССР оказался амбициозный, но слабый политик, не соответствующий своей высокой должности и не способный грамотно реализовать им же заявленную программу реформ. Именно из-за постоянно публично проявляемой и неудачно прикрываемой ложью слабости его популярность и обрушилась так резко. Народу на крутом повороте истории нужен был лидер, а Горбачёв с ролью лидера отчаянно не справлялся.
Так как же этот слабый человек вдруг стал лидером огромной страны?
Новости партнеров
Главный шаг по выдвижению Гобачёва сделал Брежнев, которому Горбачёва, судя по всему порекомендовал Кулаков, покровительствовавший Михаилу Сергеевичу со времён руководства Ставропольским крайкомом (где начинал свою партийную карьеру Горбачёв). По воспоминаниям лечившего Леонида Ильича академика Чазова, в 1978 году, перебирая в разговоре с ним потенциальных кандидатов на пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству (на смену рано умершему Кулакову), Брежнев по собственной инициативе первым назвал Горбачёва. Через год после назначения секретарём ЦК Горбачёв избран кандидатом в члены политбюро, ещё через год членом политбюро ЦК КПСС.
Это не вписывается в версию о продвижении Горбачёва Андроповым. Но данная версия известна благодаря самому Михаилу Сергеевичу. Факты же говорят об обратном. В 1969 году Андропов отказался перевести Горбачёва (тогда второго секретаря Ставропольского Крайкома КПСС) на должность заместителя председателя КГБ СССР. После этого Горбачёва пытался перевести в ЦК на должность руководителя отдела пропаганды Демичев, на должность заместителя председателя Госплана Байбаков, на должность министра сельского хозяйства Кулаков, административный отдел ЦК выдвигал его на должность генерального прокурора СССР. И всё время чья-то невидимая рука срывала назначения. Кто бы это мог быть, если второй человек в политбюро Суслов и влиятельнейший Громыко, по свидетельствам современников, Горбачёву симпатизировали? Во время болезни Черненко (предпоследнего генерального секретаря ЦК КПСС, свернувшего едва наметившиеся андроповские реформы) в начале 1985 года самый молодой член политбюро Горбачёв, председательствует на заседаниях этого партийного ареопага. Андропов уже год, как умер, мертвы Брежнев и Суслов, Черненко людям Андропова не симпатизирует. А карьера Горбачёва идёт в гору. Наконец, на мартовском, 1985 года, пленуме ЦК КПСС, избиравшего после смерти Черненко нового генсека, кандидатуру Горбачёва, опять таки по воспоминаниям уже умерших участников, продавливают Громыко и Щербицкий (старейшие и влиятельнейшие члены политбюро на тот момент).
Думаю, все эти особенности карьеры Горбачёва можно объяснить просто. Михаил Сергеевич действительно умел располагать к себе людей, умел нравиться. При этом его слабость и боязнь ответственности вряд ли были секретом для его старших товарищей. Была у Горбачёва и ещё одна проблема. Он практически не работал в реальной экономике. Только в десятом классе, подрабатывая летом комбайнёром, как-то ловко намолотил столько зерна, что заработал орден «Знак почёта», давший ему возможность без экзаменов поступить на юрфак МГУ. Поскольку на золотую медаль его учителя не вытянули, закончил с серебряной, если бы не орден, не факт, что поступил бы, хоть и был уже в десятом классе принят кандидатом в члены КПСС.
Эти факты из биографии юного Михаила могли бы вызвать удивление. Но отец, хоть и «простой бригадир» тракторной бригады, был членом бюро райкома, а дед, многолетний председатель родного колхоза, к этому времени заведовал районным земельным отделом. Для сельской местности должности достаточно высокие, чтобы и учителя увидели в маленьком Мише достойного коммуниста, и трудовые подвиги десятиклассника превзошли всё, что могли предложить матёрые комбайнёры.
Вернувшись после юрфака в родное Ставрополье 24-летний Михаил Сергеевич моментально (через 10 дней) спрыгнул с работы в краевой прокуратуре (там до высоких должностей можно расти всю жизнь) на позицию замзав отделом агитации и пропаганды Ставропольского крайкома КПСС. С этого момента до конца политической карьеры он постоянно находится на освобождённой комсомольской и партийной работе.
Судя по всему, сообразительные родители помогли в раннем детстве оформить правильную биографию. Орден и кандидатство в КПСС ещё до окончания школы по тем временам – это как при Елизавете в гвардейский полк от рождения записать. Человек сразу получал огромное карьерное преимущество перед однолетками. Особенно, если планировал двигаться по партийной линии. Этим преимуществом Горбачёв воспользовался в полной мере. Учитывая какое количество неглупых и опытных людей участвовали в его продвижении, нравиться он действительно умел.
Но ни его личное обаяние, ни забота родителей не могут объяснить, как система не просто пропустила – вытолкнула на самый верх человека без опыта практической работы (кроме, разумеется, агитации и пропаганды), к тому же ещё и бесхарактерного. У меня одно объяснение: подавляющее большинство из тех, кто двигал Горбачёва наверх, исходили из того, что сами будут управлять им. По крайней мере это объясняет действия Громыко и Щербицкого в 1985 году. Народ устал от постоянных похорон престарелых генсеков. Реформы назрели и они это знали.
Потенциальный кандидат в сменщики Брежнева, Григорий Романов, возглавлявший Ленинградский обком КПСС, был к этому времени умышленно скомпрометирован. Хоть ловко запущенный слух о том, что он якобы праздновал свадьбу дочери в Зимнем дворце на музейных сервизах и был опровергнут, «осадочек остался». От Романова, кстати Горбачёв избавился сразу, как только пришёл к власти, оправив самого молодого после себя члена политбюро на пенсию «по состоянию здоровья». Романов после этого проживёт ещё 23 года и умрёт в 2008, на 86 году жизни.
Новости партнеров
Громыко, Щербицкий, Гришин и Тихонов были уже слишком стары, чтобы после трёх смертей своих товарищей подряд претендовать на высший пост в стране. Кунаев и Алиев в качестве кандидатов не рассматривались. Членам брежневского политбюро слабовольный, не имеющий своего клана в партийном ареопаге, Горбачев явно представлялся более управляемым, чем матёрый, опытный, авторитетный Романов.
Вот они и сделали свой выбор. Но слабый Горбачёв, как в своё время слабый Брежнев, оказался хорошо подготовленным аппаратным интриганом и за три года выжил из политбюро всех, кто привёл его к власти.
А дальше Горбачёв начал работать, как привык – заниматься агитацией и пропагандой. И это у него получалось. Только личного плана реформ у него не было. И команду он набрать не сумел. Его политбюро практически сразу раскололось на реформаторов, которые считали, что прежде всего надо сломать старое и консерваторов, которые настаивали на том, чтобы прежде слома хоть и со скрипом, но работающего механизма, было предложено что-то взамен. Горбачёв не смог даже просто установить между этими группировками определённый баланс, стать третейским судьёй и подняться над схваткой. Он просто перебегал от одних к другим, в зависимости оттого, кто в это время усиливался.
Маятник государственности раскачивался от крайнего консерватизма к крайнему либерализму и обратно. Государственная бюрократия и лояльное большинство советских граждан были полностью дезориентированы. Малые, но крикливые группы националистов на местах и либералов в центре, попробовали государство на зуб и, не получив по зубам, ошалев от понимания, что можно всё и за это ничего не будет, начали его раскачивать. Армия, КГБ, МВД и другие государственные структуры ждали приказ навести порядок, но так его и не получили, а в тех редких локальных случаях, когда они приказ получали, их тут же обвиняли в том, что они действовали самовольно.
В конце концов, когда к концу второго дня ГКЧП приказ о штурме здания Верховного Совета России так и не был отдан, многие старшие офицеры поняли, что скоро их обвинят в том, что они сами, без приказа, вывели войска из казарм и предпочли, как генералы Лебедь и Грачёв, «перейти а сторону народа». Вернувшись из Фороса Горбачёв увидел усилившегося Ельцина и привычно попытался понравиться новому центру силы. Он начал нахваливать своего политического противника и сдал ему практически все союзные ведомства, окончательно парализовав центральную власть.
Он мог попытаться всё исправить и в день Беловежского сговора, и сразу после него. Но для того, чтобы вернуть ускользающую власть надо было бороться, надо было рисковать. А он к этому не привык. Он любил и хотел нравиться. Его за эти качества продвигали по службе и додвигали до главы государства.
Даже в отставке (на пенсии) ему было искренне больно за то, что о нём плохо отзываются люди. В своих интервью он говорил, что его роль в создании новой России ещё оценят будущие поколения. Он жил в России, он никуда не уехал, он убедил себя в том, что смог дать толчок великому процессу демократизации России и демонтажа коммунистической системы. Похоже ему даже казалось, что он этого изначально хотел.
Он ошибался. Изначально он хотел реформировать и укрепить советскую партийную систему, сделать её более гибкой. Но он не знал, как это делается, а людей, которые знали как, он сам же от власти отодвинул ибо боялся, что на их воне покажется слишком никчемным в своей слабости. По мере того, как менялась окружавшая его команда, как одни советники сменяли других, как менялась политическая обстановка в стране, менялось и его представление о реформах. Но во всех случаях он видел себя в центре и во главе процесса, занимающегося агитацией и пропагандой (произносящим правильные слова, услышав которые воодушевлённый народ начинает совершать подвиги).
Он присмотрел себе достойное место в истории, и что самое смешное и трагичное был недалёк от того, чтобы его занять. Но для этого надо было иметь волю, а он её не имел.
Так вот, вина Горбачёва перед народом СССР велика. На его совести и распад страны, и последовавшие гражданские войны, и нынешний кровавейший конфликт на Украине на его совести. Но виноват он на самом деле лишь в том, что занял должность, не соответствующую его талантам. Не надо думать, что констатируя этот факт, я пытаюсь умалить его вину. Ему ещё повезло, Кейтеля за похожую ошибку (согласие возглавить ОКВ, став при этом марионеткой Гитлера) повесили по приговору Нюрнберга. Горбачёв же всего лишь прожил последние тридцать лет своей жизни в стране, народ которой его искренне ненавидел.
Но мы должны видеть и другую вину, и другую некомпетентность. Вину и некомпетентность системы, которая воспитала и вознесла Горбачёва. Свой первый орден и кандидатство в партии он получил ещё при Сталине, а генсеком стал после смерти Черненко. Он всё время пытался соответствовать требованиям системы и быть удобным сотрудником для вышестоящих руководителей. И ему это удавалось. Он был плоть от плоти системы, её лучшим воспитанником – единственный генеральный секретарь ЦК КПСС, родившийся после революции и полностью выращенный «лучшей в мире» советской системой образования и воспитания. Прошедший жёсткое сито кадрового отбора при Сталине, Хрущёве и Брежневе, укрепившийся при двух постбрежневских генсеках. Переигравший всех своих внутрипартийных конкурентов и потерпевший поражение от жалких людей и никудышних политиков, не имевших за душой ничего, кроме воли указать ему на дверь, несмотря на возможные фатальные для них последствия.
И вместо того, чтобы «бунт на борту обнаружив, из-за пояса рвёт пистолет, так что сыплется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет», он плюнул на то, что корабль вполне боеспособен, что вражеская эскадра маячит вдали, боясь приблизиться на дальность стрельбы главным калибром, что бунтует небольшая часть команды и та боится собственной наглости, остальная же команда стоит на боевых постах и ждёт команду подавить бунт и идти в бой. Вместо этого он с обиженным лицом спустил флаг и гордо ушёл в свою каюту, отдав корабль во власть опешивших от такой удачи мятежников.
Его таким воспитала и вырастила система. Система его выдвинула на руководящую работу и продвинула на место первого руководителя. Пока система работала, он её устраивал. Он случайно стал могильщиком системы – просто не понимал, что он делает. И ответственность он несёт, как часть системы – важная её часть, на последнем этапе даже важнейшая. Это не умаляет его личной ответственности, но не надо и о других забывать. Он сам решил стать «лучшим учеником», но его действительно «так учили».
Любая система способна более-менее нормально работать в спокойных условиях. Жизнеспособность системы проверятся когда наступает кризис. Особенно же, когда катастрофа блика и кажется, что спасения нет. Одна система выдвигает Ден Сяопина, другая Путина, а третья Горбачёва. Какую личность система смогла выдвинуть, такая у системы и история.
У советской системы она оказалась очень короткой. Впрочем, чему удивляться, если и Горбачёва, и гайдаровских реформаторов, в «лучшей в мире» советской школе учили, что для строительства нового, вначале нужно «до основания» разрушить старое. Вот они, и разрушали, как было велено учителями, чтобы пространство очистить. Они, ведь все были теоретики. Очень далеки они были от практической работы. Как идеология велела, так и поступали.
В спокойные же времена у них у всех всё очень хорошо получалось. Их двигали по службе и давали ордена.
Если не поймём, что в таких сложных системах, как современное государство, человек не может добраться до вершины власти, если не соответствует требованиям системы. Если не научимся сами и не научим свою систему правильно формулировать требования к кандидатам в управленцы. Если просто будем ныть, что «политика – дело грязное», а всех политиков рептилоиды прямо с Нубиру в высокие кабинеты доставляют, ни о чём нас не спрашивая, то когда-нибудь нам или нашим внукам горбачёвская катастрофа покажется лёгким бризом, но фоне урагана.
А Михаилу Сергеевичу земля пухом. Он своё отстрадал, хоть так и не понял за что. Если убрать из его жизни первые тридцать лет (детство, учёба и старт политической карьеры, когда он ещё подумывал об уходе в науку), то она делится на два примерно равных отрезка: тридцать лет любви и успехов, против тридцати лет потерь и ненависти. Бог долго держал его на земле в назидание нам. Чтобы не принимали на себя ответственность не по уму, не по таланту, не по силам. Чтобы мечтали не о понравиться начальству, а о соответствовать вызовам. Чтобы вступив в битву и проиграв могли найти в себе силы, как Альенде, умереть на посту, защищая доверившийся народ от корыстных мятежников.
