Байдена беспокоит Путин — он заявил, что у президента России «прямо сейчас нет выхода» из спецоперации на Украине:
«Путин — очень расчетливый человек. И проблема заключается в том, что у российского лидера прямо сейчас нет выхода. И я пытаюсь понять, что нам с этим делать».
Новости партнеров
То есть президент США беспокоится, потому что не понимает, как будет вести себя Путин. А не понимает он этого потому, что считает, что президент России ошибся и теперь сам пребывает в мучительном поиске выхода из сложившейся ситуации. В чем ошибся Путин? Путин ошибочно предполагал, что нападение на Украину приведет к расколу НАТО и Европейского союза, заявил Байден, но вместо этого США и многие европейские государства пришли на помощь Украине.
Обо всем этом Байден заявил на встрече для сбора средств на предвыборную кампанию Демократической партии, а на следующий день в Financial Times появилось интервью крупнейшего американского внешнеполитического стратега, бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера. Первое его интервью за время боевых действий на Украине. И он тоже говорит об ошибке Путина:
«Путин просчитался в ситуации, с которой столкнулся на международной арене, и он, очевидно, просчитался в возможностях России для ведения столь большой войны».
Киссинджер не только старше, но и прозорливее Байдена: все последние годы он советовал вашингтонским администрациям не переусердствовать с перетягиванием Украины на атлантическую сторону, предупреждая, что она должна быть мостом между Западом и Россией, а не форпостом одной из сторон. И главное, что всегда говорил Киссинджер, — нельзя забывать о важности Украины для России. Но именно сознательное игнорирование этого предупреждения и было основным принципом Байдена и в 2014-м, и накануне 24 февраля — и стало его главной ошибкой, потому что не в интересах США было доводить дело до войны, реакция на которую высветила всю ограниченность их влияния на незападный мир.
Тем не менее сейчас Байден говорит о просчете Путина, и если это можно списать на пропаганду, то схожие слова Киссинджера нужно воспринимать как его искреннее мнение. Позволяющее лучше понять, в чем главный изъян мировоззрения даже самых умных и трезвых американских стратегов и аналитиков.
Если Байден в самом деле верит в то, что Путин ожидал, что наша операция на Украине приведет к расколу НАТО и Европы, то он очень плохо представляет себе российскую оценку политики Запада. Кремль не ждал никакого раскола, потому что убедился в его нереальности как за все предыдущие годы, так и особенно за последние три месяца переговоров.
После нашего ноябрьского требования Москва увидела общую позицию Запада: жесткий отказ дать гарантии невступления Украины в НАТО. Так что ставки на раскол после начала спецоперации не было — именно поэтому Путин сразу так жестко предупредил о недопустимости вмешательства извне, то есть со стороны НАТО. Оказались ли поставки западного оружия неожиданностью для Москвы? Нет, хотя до них могло бы и не дойти, если бы сопротивление украинской армии было сломлено в первые недели. Но это не имеет ничего общего с расчетом на раскол Запада, которого у Путина, конечно, не было. А вот понимание того, что атлантисты постараются воевать с Россией украинскими руками как можно дольше, было. И оно лишь укрепилось в ходе боевых действий.
Новости партнеров
Киссинджер говорит о том, что Путин просчитался с международной ситуацией, — видимо, имея ввиду реакцию Запада, объявившего «тотальную экономическую войну» с масштабнейшими санкциями. Но что позволяет сделать такой вывод? Все действия России в первые же дни после начала спецоперации — в том числе и в банковской сфере — показывают, что в Кремле готовились к самым худшим сценариям экономической войны. Да, был вариант, что Запад не сразу решится на блокировку активов нашего Центробанка, но он рассматривался только потому, что изначально было понятно, какой серьезнейший репутационный (и финансовый, пусть и отложенный) ущерб он нанесет самим западным странам и выстроенной англосаксами мировой финансовой системе. В итоге все пошло по самому жесткому сценарию, но и это не стало неожиданностью для России.
Сейчас и Байдена, и Киссинджера беспокоят дальнейшие действия Путина — они боятся передавить на Россию, спровоцировать эскалацию конфликта за пределы Украины. Нет сомнений, что они не хотят такого, но при этом вполне серьезно рассматривают вероятность применения Россией ядерного оружия. Как говорит Киссинджер:
«Надо понять, где внутренняя красная линия противоположной стороны. Как долго будет продолжаться эта эскалация и насколько большие возможности для дальнейшей эскалации? Когда эта точка будет достигнута? Перерастет ли она в категорию оружия, которое за 70 лет своего существования ни разу не использовалось?
…Обе стороны множат все новые виды все более разрушительного и технически сложного оружия, применение которого может привести к катастрофе ранее непредставимого масштаба. Международное сообщество избегает обсуждения вопроса, какие действия будут необходимы, если такое оружие будет применено. Запад не может просто принять применение ядерного оружия, если это произойдет».
То есть в США верят в то, что Россия уже готова использовать ядерное оружие, хотя Москва постоянно напоминает, что мы рассматриваем его как способ сдерживания и возмездия. То есть не собираемся бить ни по Украине, ни по странам НАТО — зачем нам провоцировать войну с атлантическим блоком? Так зачем же внушать западному общественному мнению противоположное — только ради того, чтобы еще больше демонизировать Россию?
Или чтобы оправдать отказ от прямого военного вмешательства, но тут вроде бы и так все понятно — Россия все обозначила практически прямым текстом. Ввод западных войск недопустим, но на Западе все больше задаются вопросом, не станет ли в какой-то момент рост поставок оружия той каплей, которая переполнит чашу терпения Москвы и заставит ее прочертить новую красную линию, то есть в ультимативной форме потребовать их прекращения? Об этом, по сути, и предупреждает Киссинджер — и, конечно, об этом думает и Байден.
Ведь никто не забыл ни его призывов к свержению Путина, ни того, что целью поддержки Украины прямо объявляется поражение России. Англосаксы не хотят перейти черту — им очень хочется по максимуму использовать украинский фронт для ослабления России, но они хотят быть уверены в том, что Москва не поднимет ставки.
Одновременно Штаты оценивают то, каким будет новый мир после окончания войны. И тут даже Киссинджер не может принять новую реальность — он признает, что геополитическая ситуация в мире сильно изменится, но все еще надеется, что Штаты останутся разыгрывающим:
Новости партнеров
«Наличие одинаковых интересов по всем возможным вопросам — неестественное положение вещей для Китая и России. Я не думаю, что мы можем создать потенциальные разногласия, однако полагаю, что это сделают обстоятельства.
Союз России и Китая в целом не соответствует интересам Запада, но он не может быть постоянным. После спецоперации на Украине России придется как минимум переоценить свои отношения с Европой и общий подход к НАТО. Я считаю неразумным занимать враждебную позицию по отношению к обоим противникам, способствуя их сближению.
В Китае сейчас размышляют о том, как избежать ситуации, в которой оказалась Россия, подвергающаяся мощному санкционному давлению, и избежать слаженного ответа значительной части мира в случае полномасштабного кризиса в отношениях между Пекином и западными столицами».
То есть бывший госсекретарь делает ставку на то, что альянс Москвы и Пекина не будет долговечным, поэтому если сами США не станут открыто враждовать с Китаем и Россией, то расстановка сил со временем изменится. Хотя он и оговаривается, что это не означает, что Москва или Пекин «станет близким другом Запада», понятно, что Киссинджер все еще надеется, что эра западного доминирования не закончена. И это принципиальная ошибка, простительная 98-летнему патриарху американской геополитики.
Но даже такие его советы не могут быть использованы Вашингтоном, потому что большая часть нынешних американских стратегов уверены в том, что их страна выдержит одновременную конфронтацию с Китаем и Россией. Более того, после всего, что Штаты сделали в последние годы (за исключением попыток Трампа), у них просто не осталось возможности изменить свой курс на одновременное сдерживание России и Китая. Они повышали ставки на обоих фронтах — и если с Россией, в принципе, побиты уже все горшки, то Китай практически открыто объявлен главным противником и угрозой и уже не поверит ни в какие заверения о «мире и дружбе».
Поэтому почти единственным вариантом серьезного изменения внешнеполитической стратегии США в краткосрочной перспективе остаются внутриполитические потрясения с обвальным уходом в полуизоляцию. Но верить в это американцы, конечно же, не хотят, предпочитая говорить о том, что выхода нет у Путина.
Хотя Путин как раз и не ищет выхода — спецоперация на Украине является началом, а не окончанием российской политики. Ее военная составляющая может протекать по-разному, но ее геополитические цели ясны. Их мог бы понять и Байден, если бы осознавал, что такое для России Украина, а не жил бы в мире иллюзий о тотальном превосходстве Запада.
Россия не остановится, пока не вернет Украину, пока не выведет ее из-под западного влияния, сколько бы времени и сил это ни потребовало. Запад может сопротивляться, может затягивать этот процесс, но в результате мы все равно добьемся своего. И чем больше сил Запад затратит на противодействие этому, тем больший урон он нанесет самому себе, ускоряя завершение эпохи англосаксонского доминирования.
Вспоминая о своих многочисленных встречах с Путиным, Киссинджер (а он общался с российским президентом гораздо чаще, чем Байден) говорит, что думал, что его убеждения «это своеобразная мистическая вера в российскую историю». Для Путина действительно очень важно знание родной истории, ее уроков и закономерностей, в том числе и касающихся тысячелетних отношений с Западом. Это то, что позволяет отчетливо понимать, с кем мы имеем дело, — и не питать никаких иллюзий, не искать никаких выходов там, где их нет, или там, где расставлены ловушки. И идти до конца — к намеченной цели.
