Объемы замороженных российских активов говорят о полной моральной деградации Западного мира, о том, что никакого священного права собственности уже и близко нет, считает министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, доктор экономических наук Сергей Глазьев.
Об этом экономист рассказал в интервью изданию «Украина.ру».
Новости партнеров
— Сергей Юрьевич, каковы объемы замороженных российских активов? Не отдадут ли эти деньги Украине и что Россия замораживает в ответ?
— Россия ничего не замораживает, мы отвечаем по старой доброй традиции правового государства, ведем себя, как джентльмены, в расчете на долгосрочное признание нашей правоты. Что касается наших потерь, пока замороженные денежные средства власти объявили 400 млрд. долларов. Это государственные валютные резервы, их дальнейшая судьба непонятна. Частные валютные накопления составляют порядка 1 триллиона долларов. Как мы видим, всякие «шакалы», «гиены» (западные политики — прим. ред.) пытаются украсть наши средства при попустительстве своих правительств. Мы же не предпринимаем никаких конфискационных мер.
Мы не нарушаем права собственности в отличие от Англии, США, где права собственности нарушаются сегодня повсеместно, и даже, как вы, наверное, слышали, практикуются доносы, с миллионом долларов приза, если кто-то сдаст какого-нибудь российского собственника, у которого припрятаны объекты недвижимости, счета. Это все говорит о полной моральной деградации Западного мира, о том, что никакого священного права собственности уже и близко нет. Они как были пиратами 400 лет назад, так ими до сих пор и остались.
— Насколько успешным сегодня может быть импортозамещение, в каких сферах оно необходимо, в каких возможно?
— Импортозамещение в нынешней ситуации — это важнейший локомотив экономического развития. Правительство Примакова именно на этом обеспечило прирост промышленного производства на 2% в месяц. Это означает порядка 20% в год прироста промышленного производства за счет импортозамещения в конце девяностых годов. Причем очень простыми методами. Правительство тогда сняло с валютного рынка всех спекулянтов за счет фиксации валютной позиции коммерческого банка и валютного контроля. В итоге курс рубля быстро стабилизировался, инфляция снизилась до однозначных величин.
Промышленность получала кредиты под отрицательную в реальном выражении процентную ставку: при инфляции в 60% кредиты предоставлялись под 10%. Геращенко (глава ЦБ при правительстве Примакова — прим. ред.) не стал их повышать. Благодаря притоку кредитов свободные производственные мощности предприятий были задействованы, промышленность бурно начала расти.
Сейчас такая же уникальная ситуация, причем наше положение лучше, чем в 1998 году, когда государство обанкротилось. Мы можем повторить экономический рывок. Но для того, чтобы импортозамещение имело место в нужных масштабах, нужно целевое кредитование оборотных средств предприятий. Сегодня загрузка производственных мощностей составляет в среднем около 60%, а машиностроения порядка 30%. Мы можем в полтора раза поднять выпуск продукции и заместить импортные товары по 80% позиций.
Новости партнеров
По 20% у нас нет пока своих технологий, но 80% импорта, который из Европы к нам уже больше не поступает, мы можем спокойно заместить собственным производством при условии расширения кредита под разумные процентные ставки. Разумные — это не более 2-3% для конечного заемщика.
— И еще об энергетике. Ранее «Газпром» полностью остановил поставки газа по действующим контрактам в Болгарию и Польшу. Поводом для прекращения прокачки стал отказ указанных стран платить в рублях. Какие еще страны могут отказаться от российского газа, каковы в таком случае потери с обеих сторон?
— Я сторонник переработки газа. Если мы занимаемся газохимией, мы увеличиваем выпуск продукции в десять, иногда в пятьдесят раз. Давайте вспомним Менделеева, который говорил, что сжигать нефть — все равно что топить печку ассигнациями, а это было больше 100 лет назад. Сейчас экспортировать нефть — все равно что выбрасывать деньги на ветер. Сегодня наш трехлетний экспорт заморозили. Зачем мы экспортировали этот газ? Мы выбрасывали деньги на ветер. Нужно его перерабатывать, делать из него одежду, конструкционные материалы, увеличивать объем производства на этой сырьевой базе.
