США, Канада и другие страны «англосаксонского мира» планируют отменить последние правила в ведущейся сейчас экономической войне. А именно – потратить связанные с российскими бизнесменами активы на военную помощь Украине. Практика показывает, что подобные шаги способны зацементировать антагонизм между странами на несколько поколений вперед.
«Стоимость нашей борьбы недешева, но уступка агрессии обойдется дороже», – говорит президент США Джо Байден, обращаясь к Конгрессу. Речь, понятное дело, идет о «борьбе за Украину» и о «российской агрессии», но непонятно – насколько дороже обойдется.
Новости партнеров
Дороговато выходит уже сейчас. По оценке The New York Times, суммарная стоимость американской помощи Украине в 2022-м примерно равна стоимости одного года участия в войне в Афганистане, если брать среднее значение. И деньги в прямом смысле слова заканчиваются.
В самом начале спецоперации ВС РФ Конгресс разрешил Белому дому потратить на военную помощь Украине 3,5 миллиарда долларов. Сейчас от этих денег осталось всего 250 миллионов.
При этом в США стабильно растущий дефицит бюджета, рекордная за 40 лет инфляция в 8,5% и – теперь уже официально – рецессия: министерство финансов заявило о спаде экономики на 1,4% за первый квартал текущего года.
Страшно представить, во сколько Байден оценивает стоимость «уступки» и откуда такие сумасшедшие цифры, потому что теперь он просит у Конгресса на поддержку Украины в десять раз больше – 33 миллиарда долларов.
Эти деньги он, скорее всего, получит: сомневаться в политике по сдерживанию России и «войне до последнего украинца» в политической элите США пока еще оппортунизм, несмотря на все антирекорды экономики.
К примеру, только десять депутатов проголосовали против применения к Украине рузвельтовского закона о ленд-лизе при 417 голосах «за», а личный рейтинг президента Зеленского в США сейчас выше, чем рейтинг президента Байдена.
Однако вопрос: «А по средствам ли мы живем?» в общем и целом напрашивается, поэтому Белый дом решил «подстелить соломки» и обозначить новый источник финансовой помощи Украине, не связанный с американским бюджетом. Это активы российских бизнесменов, замороженные в рамках санкций.
Новости партнеров
Если быть совсем точным, мы на самом деле не знаем, какими мотивами руководствовался Байден, и точно ли это мотив из области экономии. Потому что речь идет о шаге к принципиально новому витку противостояния с Россией, когда никакие правила и законы больше не действуют, – дикий Запад становится совсем диким.
С первого взгляда на общий фон не кажется какой-то особенной проблемой тот факт, что яхты и виллы отдельных российских олигархов уйдут «с молотка» и растворятся где-то на Украине. Но это, повторимся, только первый шаг, а в конце пути – конфискация активов Центробанка в пользу Киева. К этому изначально призывали и Зеленский, и некоторые лидеры стран ЕС, например, Польши и Словении (кстати, словенский премьер Янез Янша, последние два месяца изображавший из себя «ястреба», проиграл выборы и теперь уйдет в оппозицию).
Это будет уже чистой воды грабеж, суммарный убыток от которого для России может превысить 300 миллиардов долларов. Но даже самый первый шаг – с распродажей частных активов, скорее всего, станет для отношений РФ с англосаксонским миром «точкой невозврата» – без особых перспектив на «разрядку», «перезагрузку», «оттепель» etc даже в отдаленном будущем.
«Англосаксонским» – потому что правительства Великобритании, Ирландии и Канады уже дали понять, что пойдут по пути распродажи активов российского бизнеса. А «разрядка» маловероятна по той причине, что кейсы такого рода уже известны истории: если раньше это носило необратимый на практике характер, то откуда взять поводы для оптимизма теперь?
Белый дом, скорее всего, в курсе исторического опыта, поскольку это, прежде всего, американский исторический опыт. Самый известный в этом плане пример – Куба.
В основе длящегося до сих пор американо-кубинского конфликта – отнюдь не революция, приведшая к власти Фиделя Кастро. Кастро приходил в ореоле героя, побеждающего очевидного злодея, – донельзя коррумпированного и крайне жестокого диктатора Фульхенсио Батиста. Режим такого типа – худшее из того, что может случиться с любой страной.
Черная кошка между Гаваной и Вашингтоном пробежала тогда, когда Кастро решил национализировать американский бизнес на острове. Строго говоря, это был единственный бизнес на острове – заповеднике для американской мафии в прямом смысле слова. Легендарный «бухгалтер мафии» Меер Лански числился у Батисты советником по развитию туризма – распространению «малин» с казино, проститутками и частными пляжами.
Это было одной из причин того, что изначально Вашингтон отнесся к кубинской революции вполне благодушно.
Новости партнеров
Грань между бандитом и просто бизнесменом из Америки тогда была тонка – почти невидима. Особенно если смотреть из беспросветной нищеты той Кубы, что оставалась за границами частных пляжей и была занята в основном сезонными работами по добыче сахарного тростника. Поэтому за национализацией мафиозных денег последовала национализация всех американских денег. Это и стало «точкой невозврата» для экономической блокады Кубы, из которой до сих пор не получается выбраться. Некоторые хотели бы (Барак Обама, например, хотел), но не могут.
Есть решения судов, есть наследники, есть кубинская эмиграция как важный электоральный фактор в штате Флорида. Еще есть санкции, но это хуже санкций, потому что санкции – это установка новых правил игры; жестких – но все-таки правил. А в ситуации, когда никакие американские деньги не могут чувствовать себя безопасно на Кубе, а кубинские – в США, экономическое сотрудничество просто прекращается.
Примерно то же самое – с Ираном, но немного иначе – с Венесуэлой. Там конфискованные активы правительства и бизнесменов американцы не забрали себе и не потратили на кого-то, а формально передали в управление венесуэльскому парламенту, находящемуся в оппозиции к президенту Николасу Мадуро.
Во всех упомянутых случаях «войны без правил», когда право собственности больше не защищено судом, войну ведут обе стороны. В нашем случае с англосаксами, справедливости ради, ответные меры Россией пока не заявлены. Однако есть все основания думать, что они станут «зеркальными»: активы англосаксонских бизнесменов будут сперва заморожены, а потом конфискованы, причем не по «беспределу», как могло бы показаться, а на основании решений российских судов по искам о взыскании убытков.
Именно так и закручивается водоворот тотальной экономической войны, из которого бывает трудно выбраться даже за несколько поколений. И когда Джо Байден пытается выступить закоперщиком решающего витка, очень возможно, что он правда думает об экономии в интересах налогоплательщиков.
Но может думать и о том, что это, прежде всего, пример для других стран. Чем больше из них последуют по американскому пути и переведут экономические отношения с Россией в режим грабежа, тем больше национальных экономик окажутся отрезанными от российского рынка занавесом из судебных исков и постановлений о банкротстве.
