Ход мыслей треснувшего паразитического семейно-фондового «класса» Первого мира предсказуем
В 1987 году Булат Окуджава, мастер эзопова языка, на концерте во Франкфурте исполнил новую песню, явно сочинённую второпях, неряшливо, но зато с заглавным образом-диагнозом: «Римская империя времени упадка сохраняла видимость твёрдого порядка»… Потребность в эзоповом языке сходила на нет, что иллюстрировал и сам концерт гражданина Второго мира в стране Первого мира. Да и рефрен о том, что атрибуты — «соратник», «рассол» — нерелевантны для Рима, не оставлял сомнений в том, о какой империи идёт речь. За кадром остался масштаб: не только родина автора, за которую он когда‑то сражался, но и весь Второй мир летел к краху, символом которого в мировом медиа-мэйнстриме стало падение Берлинской стены.
В наспех сочинённой песне был назван лишь один внешний признак упадка СССР — появление несвойственного Второму миру феномена форумов, где самоутверждались «красавицы», покуда «юноши» ещё мечтали о завоеваниях, соблазнённые словами Цезаря, сиречь генсека, — о новом мышлении, разливанном милосердии и глобальном прогрессе левых идей, к которым причислялись евросоциалистические и евроэкологические идеи — по Цезаревому капризу и с подачи отдельных «соратников». Всё это генсек попытался экспортировать в Пекин, где Чжао Цзыян видел мировой сдвиг в том же розово-зелёном свете. Но с пекинским Цезарем после Тяньаньмэня случилось то, что в лексиконе «нового фольклора» называлось «и тут его немножечко того».
Новости партнеров
Внутренним симптомом «времени упадка» был антикоррупционный раж, нацеленный на замшелых партаппаратчиков, приравненных к лихоимцам; социолог Бутенко применил к ним ярлык «деформации социализма». Отрекаясь от них, номенклатурные «общечеловеки» отрекались и от 70‑летнего наследия Второго мира, от истории насилия вместе с историей подвига. Довлеющий мотив «общечеловеков» — конвергенция с Первым миром — был загодя описан Оруэллом.
Треть века спустя в Первом мире тоже стали цитировать Оруэлла на фоне симптомов «времени упадка». Сначала в Граде на Холме воцарился не тот Цезарь, которого предвещал медиа-мэйнстрим. Он попытался демонтировать идеологическую надстройку, покушаясь на формы присвоения правящего класса (гендерные поборы на «планирование семьи» с граждан или драконовские экологические поборы с бизнеса). Потом те же антикоррупционеры, что изобличали «неправильного» Цезаря в строительстве ненужных внешних стен, воздвигли внутреннюю стену для защиты самих себя и нового слабоумного, зато «правильного» Цезаря, выбранного по почте — под предлогом мора.
Видимость твёрдого порядка, олицетворённого бойцами Нацгвардии, разлегшимися посреди великолепия статуй и полотен, как и бдительность бойцов медиафронта, столь же прилежно изолировавшим ушедшего Цезаря от его соратников, жителям Третьего мира напоминала о колониальных путчах. В ходе них «не наш сукин сын» заменялся «нашим». Жанр воспевания Цезаря и его напарницы-наследницы копировал также не римские оды, а опусы спичрайтеров колониальных царьков. Зато «правильный» Цезарь был не только до мозга костей «нашим сукиным сыном», но и исполнителем всех без исключения пожеланий правящего класса Первого мира — который не пашет, не сеет, не строит, а контролирует народонаселение. Помимо суетливого устранения «деформаций прогрессизма» соратники Цезаря, оградив его от контактов с прессой, с рвением персонажей «1984 года» внедряли модель расово и гендерно инклюзивной администрации, включая офисы контроля инклюзивности в каждом из ведомств кабинета.
«Не думал, не гадал он»
Внутривидовая борьба прогрессистов казалась извне признаком упадка, особенно когда дрязги демократов не позволяли отрихтовать твёрдый порядок конституционными новациями. Эти новации состояли: а) в приумножении верховных судей; б) в приумножении самих штатов для того же партийного удобства; в) в избавлении от правила филибастера (право на блокирование законопроекта противоположной партии), ранее удобного, а теперь ставшего неудобным. Но эта «стагнация реванша» оказалась мелочью по сравнению с трещинами в высшем слое Первого мира весной 2021 года.
Первая трещина в глобальном истеблишменте пролегла как раз в Риме, где с реликтами империи соседствуют дворцы многовековой столицы западного христианства. Папа Франциск, целовавший ноги больным СПИДом и радовавшийся очистке атмосферы в результате мора, в своём послании «Всем братьям» атаковал не только «неправильного Цезаря» Трампа, но и частное предпринимательство как бастион гордыни и порока. От него ждали созыва Третьего Ватиканского собора, рихтующего католическую доктрину согласно альфе и омеге прогрессизма. Благо в фильме «Франческо» он озвучил милосердие к ЛГБТ и вроде бы «созрел» для тотальной ревизии Заповедей. Вместо этого папа, вернувшись из Ирака, одобрил вердикт конгрегации доктрины веры, где значилось, что: а) брак между мужчиной и женщиной является частью плана Божьего и предназначен для создания новой жизни; б) однополые союзы не являются частью этого плана и не могут быть благословлены церковью.
Это был «реприманд неожиданный» не только для германских епископов, которые Франциска и наставляли на прогрессистскую «альфу и омегу», но и для отдельно взятой Бостонской епархии, где такие браки благословляются с 2004 года. Меньше всего зигзага папы ожидал пресссекретарь епархии Терренс Донилон, родной брат советника «правильного Цезаря» Майка Донилона.
Новости партнеров
Своим зигзагом папа озадачил и самоназванных 27 «стражей» Совета по инклюзивному капитализму — совместного предприятия фондовых боссов с Ватиканом, и особенно Даррена Уокера — первого в истории чёрного и гомосексуального президента Ford Foundation. Горестный вопрос «И где я нахожусь?» возник у президента Rockefeller Foundation Раджива Шаха.
Вторая трещина обозначилась 3 мая как сугубо семейная: Мелинда Гейтс, прожив то же магическое (27) число лет с глобальным филантропом №1 Биллом Гейтсом, подала на развод. Эка невидаль: то же было у Безосов, тоже судились, тоже делили имущество. Но не прошло и недели, как трещина разверзлась зловещими глубинами. Не только Мелинда отмежевалась от Билла, но и родная корпорация Microsoft, поведала, что Билл Гейтс приставал к юным сотрудницам (это и стало причиной его ухода на «покой»). У молодого Гейтса репутация была примернее: восемь лет он прожил «как в браке» с коллегой Стивом Балмером и на фото тех лет имел пассивный вид. Секрет зигзага раскрыл 9 мая Wall Street Journal: Мелинда‑де тяготилась знакомством глобального филантропа №1 с глобальным педофилом №1 Джеффри Эпштейном. Хотя ей «зачесалось» развестись спустя два года после кончины Эпштейна в камере — с дважды сломанным (невидимой рукой) хрящом гортани.
Билл, будто тоже опасаясь невидимой руки, заперся в Калифорнии. Ведущие телеканалы — CNN, CBS, MSNBC — долго не освещали скандал, зато жёлтая пресса легко нашла свидетелей того, что Гейтса «очень заинтересовал» педофил. Оказывается, Гейтс летал на его самолёте, известном как «Лолита Экспресс». Кроме того, Эпштейну были обязаны карьерами в фонде Гейтса два топ-менеджера — Борис Николич и Мелони Уокер.
Первый — уроженец Хорватии, бывший сотрудник Гарвардской медицинской школы и научный консультант Bill&Melinda Gates Fdn. Он назван в СМИ «биотехнологическим инвестором и бывшим советником Гейтса». Также Николич был назван резервным исполнителем последней воли в завещании Эпштейна.
Мелани Уокер начинала карьеру с рекламы нижнего белья в дружественной Эпштейну компании Victoria’s Secret Леса Векснера. Два члена ближайшего окружения мистера Гейтса — Борис Николич и Мелани Уокер — были близки к мистеру Эпштейну и временами выступали посредниками между ними. Мисс Уокер познакомилась с мистером Эпштейном в 1992 году, через шесть месяцев после окончания Техасского университета. Мистер Эпштейн, который был советником мистера Векснера, владельца Victoria’s Secret, сказал мисс Уокер, что он может устроить ее туда на прослушивание для работы моделью. Позже она переехала в Нью-Йорк и поселилась в многоквартирном доме на Манхэттене, которым владел мистер Эпштейн. По ее словам, после окончания медицинской школы мистер Эпштейн нанял её научным консультантом в 1998 году. Позже мисс Уокер познакомилась со Стивеном Синофски, старшим исполнительным директором Microsoft, который стал президентом её подразделения Windows, и переехала в Сиэтл, чтобы быть с ним. В 2006 году она присоединилась к Фонду Гейтса в звании старшего сотрудника программы.
В фонде г-жа Уокер познакомилась и подружилась с г-ном Николичем. Мистер Николич и мистер Гейтс часто путешествовали и много общались. Мисс Уокер, которая поддерживала тесные отношения с мистером Эпштейном, представила его мистеру Николичу, и мужчины подружились. Мистер Эпштейн и мистер Гейтс впервые встретились лицом к лицу вечером 31 января 2011 года в особняке мистера Эпштейна в Верхнем Ист-Сайде. К ним присоединились доктор Ева Андерссон-Дубин, бывшая «мисс Швеция», с которой когда‑то встречался мистер Эпштейн, и ее 15‑летняя дочь. И так далее.
Скандальные связи Гейтса и других важных персон были озвучены не только светскими папарацци, но и газетой New York Times, неформальным рупором Совета по международным отношениям. Это был сигнал о том, что коллапс небожителя («фейсом об тейбл») был не менее востребован свыше, чем арест Эпштейна два года назад. Небожителю как раз накануне было сказано: «Билл, ты неправ». Это случилось после слёзной жалобы Южной Африки и Индии на дискриминацию при распределении вакцин из того привилегированного списка, который был составлен одной структурой Гейтса (CEPI), а внедрялся другой (COVAX). Южная Африка и Индия требовали отмены патентной тайны, то есть раскрытия ноу-хау, которое позволило бы производить качественные аналоги вакцин по месту требования.
Тут же надзорная организация People’s Vaccine Alliance обнародовала личные состояния топменеджеров Moderna и BioNTech — тех самых, которых Гейтс включил в COVAX по личному выбору. И она подсчитала, что бедные страны могли быть полностью вакцинированы на те деньги, что присвоила «Большая фарма», а они получили только 0,2%. Новые миллиардеры артачились, твердя, что экспроприация справедливости не прибавит — и Билл Гейтс принял их сторону, а не сторону наций-жалобщиц. Вот тут‑то и вышел на свет Божий сюжет о связях архифилантропа с архипедофилом.
Новости партнеров
Главный инфекционист Белого дома Энтони Фаучи, сохранивший должность за пакостничество Трампу, извивался на конференции Федерации планируемого родительства как уж на сковородке, объявив себя «агностиком» по патентному вопросу. Но уже назавтра сам Цезарь поддержал «приостановление интеллектуальной собственности». К кому прислушались спичрайтеры? К разоблачителям «жирных котов» вроде сенатора-социалиста Берни Сандерса? Берите выше. Вердикт относительно COVAX был вынесен Независимой группой по обеспечению готовности к пандемии и реагированию на нее (IPPRS) — органом, номинально сформированным ВОЗ. И он был горячо поддержан новоизбранной главой ВТО, экс-министром финансов Нигерии Нгози Оконджо-Ивеала — реформаторшей племенных королевских кровей с 25‑летним стажем работы во Всемирном банке.
«Наш диагноз беспощаден. Слишком многие страны использовали выжидательный подход вместо агрессивной стратегии сдерживания, которая могла бы предотвратить глобальное развитие пандемии, — сообщалось в докладе IPPRS 12 мая. — Подготовка была непоследовательной и недофинансированной, система оповещения — медленной, а глобальное лидерство отсутствовало». Когда COVAX рапортовал о расширении своего охвата, а рок-звезды исполняли вослед два притопа и три прихлопа, кто бы мог подумать, что этот праздник жизни завершится таким репримандом?
Вердикт IPPRS переходил в оргвыводы: передать 60% профильных средств G7 на вакцины и тесты, изъять патентную тайну добровольно или принудительно; укрепить ВОЗ новой системой обнаружения и оповещения по модели МАГАТЭ и «правом призвать страны к ответственности». Было предложено созвать Совет по глобальным угрозам здоровью из глав государств, обеспечить его средствами через «механизм, который гарантировал бы финансирование на 10–15 лет». А именно — необходимы «инвестиции в потенциал наблюдения, включая потенциал геномного секвенирования», и резерв на случай новой эпидемии. Оргвыводам, обещающим выгоду для исполнителей, аплодировали такие профильные НПО, как Oxfam, Doctors Without Borders и Partners in Health. В восторге был экс-глава Центров по профилактике заболеваний (CDC) Том Фриден, ныне глава НПО «Решимость спасти жизни».
Соавтор доклада IPPRS, эксглава британского МИДа Дэвид Милибэнд, рулит ещё одной конторой — Международным центром спасения. Претензии в адрес COVAX от климато- и мигрантолюбивой Oxfam звучали ещё год назад. Гейтс и его подтанцовщики провинились в том, что перетянули на себя одеяло, оставив львиную долю распределительного сословия без прибыли. Кровесгущающие же эффекты блатных вакцин и их сбыт странам, которых не жалко, оказались только отягощающими обстоятельствами.
Нельзя сказать, что почтенные сопредседатели IPPRS, экспрезидент Либерии Эллен Джонсон-Серлиф и экс-премьер Новой Зеландии Хелен Кларк, обладают безупречной репутацией. Лауреатка Нобелевской премии за мир г-жа Серлиф, освободившись из застенков диктатора Чарльза Тейлора и восстановив масонские ложи системы Prince Hall, включила в правительство пятерых родственников. Из них двое, сын Чарльз и пасынок Фомба, вскоре проворовались. Зато г-жа Серлиф удостоена Африканской гендерной премии, премии Дэвида Рокфеллера от организации Synergos и премии Института Рузвельта за свободу слова.
Хелен Кларк уличалась в клевете, в вождении в пьяном виде, попытке скрыть распространение заражённой генномодифицированной кукурузы. С поста главы Программы развития ООН её вынудили уйти из‑за самодурства. Зато г-жа Кларк, защитница племени маори и птицы киви, прославилась программой превращения Новой Зеландии в «первую экологически устойчивую нацию» и вскрытием сексуальных эксцессов «зелёных беретов». Помимо IPPRS, г-жа Кларк входит в совет Глобальной комиссии по наркотической политике (GCDP), наднационального лобби нарколегализации. Туда же входит и соавтор доклада Мишель Казачкин, начинавший в Nova Dona, парижской НПО, раздающей шприцы наркоманам. Через Open Society Foundations он дослужился до спецпосланника ООН по СПИД в Восточной Европе и Средней Азии.
Благородные доны, лишившие Билла Гейтса его глобального реноме, удостоены синекур в более семейном, чем межправительственный, органе. Речь идет об Asia Society, старейшей организации семьи Рокфеллеров, которая предрекла Камале Харрис роль «нового Альберта Гора» в экологической политике. Действующий президент Asia Society Кевин Радд, экс-премьер Австралии и собрат Кларк по Социнтерну, подготовил для американского издания The Hill концептуальный текст о ревизии патентных правил ВТО.
Ещё одна трещина в глобальном истеблишменте проявилась в новом расследовании происхождения COVID, добравшегося до тех лиц, которых немэйнстримные расследователи называли давно — Питера Дашака и Ральфа Бэррика, американских партнёров Уханьского центра вирусологии. Тема генетических экспериментов всплыла на слушаниях по утверждению кандидатуры Эрика Ландера на пост главы офиса научно-технической политики (со статусом члена кабинета). Ему также пришлось объясняться о своих отношениях с Джеффри Эпштейном. Если Ландер кое‑как выпутался, то доктор Фаучи, отчислявший деньги на фондовые опыты в Ухане, оказался под лупой. 1 июня Washington Post выложила его прошлогоднюю личную переписку, в том числе и с топ-менеджером фонда Гейтса. Как в той же песне: «И вот его немножечко того, и тут узнали мы всю правду про него…»
И не только про него. Немэйнстрим докопался до общих прогрессистских начинаний Гейтса и Эпштейна с супругами Клинтон. Если соратница Эпштейна Гилен Максвелл доживёт до суда, её спросят о проекте Terra Mar в рамках Глобальной инициативы Клинтона по созданию «альянса по устойчивому океану». Проект, который официально поддерживал цели ООН в области устойчивого развития, касающиеся Мирового океана, взял на себя обязательства в размере 1,25 миллиона долларов. TerraMar закрылся вскоре после ареста Эпштейна в 2019 году. Он был во многом преемником провалившегося Blue World Alliance Изабель Максвелл, который также занимался проблемами Мирового океана. Blue World Alliance создан самой Изабель и ее покойным мужем Элом Секелем, который устроил некую «научную конференцию» на острове Эпштейна.
Всплыло название фирмы-клуба A Small World, акционерами которой были соучредитель Microsoft Пол Аллен, педофил Эпштейн, режиссёр Харви Вайнштейн, актриса Наоми Кэмпбелл, основательница Совета по инклюзивному капитализму Линн Форестер де Ротшильд, Петрина Хашогги (дочь оружейного трейдера Аднана Хашогги).
Не дадут покоя и Клаусу Швабу, основателю и бессменному исполнительному председателю Всемирного экономического форума (ВЭФ), ибо экс-модель Мелани Уокер является сопредседателем Глобального совета будущего ВЭФ по нейротехнологии и науке о мозге.
«А чуда что-то нет покуда»
Подсчёты Джо Байденом часов и миль, проведённых им с Си Цзиньпином, знаменовали дилемму отношений с Китаем. Курту Кэмпбеллу, соучредителю Asia Group (близкой к Asia Society), куратору Востока в СНБ и энтузиасту расширения антикитайской «четвёрки» QUAD (США, Япония, Австралия и Индия), удалось «нагнуть» Евросоюз, парализуя утверждение Всестороннего соглашения об инвестициях ЕС — Китай (CAI) и обещая QUAD противоэпидемический механизм APVAX как альтернативу COVAX (который ещё в феврале назвал неэффективным). Но вопрос о том, что делать с Китаем, никуда не делся. «Строитель стен» Трамп первой фазой сделки с Китаем гарантировал сбыт и, соответственно, работу американским фермерам. Поскольку демонтаж наследия Трампа по умолчанию означал и демонтаж этой сделки, Китай принял свои меры, заменив кукурузу и сою на другие культуры от других стран-поставщиков. Компании, рапортовавшие об отказе от «соучастия в эксплуатации» уйгуров, ищут альтернативную рабочую силу, чтобы обучать с нуля. Госсекретарь Блинкен, озирая новообразованные стены, цедил, что Китай — не только предмет сдерживания, но и партнёр.
Хотя Байден твердит с видеосуфлёра о борьбе демократий с автократиями, к маю-месяцу поблекла и задумка «саммита демократий». Когда её анонсировали, подрыв Китая через Гонконг и Синьцзян казался реальным сценарием. Но рецептура Einstein Institution и Oslo Freedom Forum, пусть и с новейшим оснащением, не сработала — ни в Гонконге, ни в Иордании, ни в Белоруссии. А обугленный кедр Ливана лишился витринной притягательности. Проект второй «арабской весны» в Египте был просто отменён Кэмпбеллом. При этом обиженные подрядчики, основатели Tahrir Institute Ларри Даймонд и Фрэнсис Фукуяма, «инкапсулировались» на критическом сайте American Purpose, взывающем к подлинному либерализму и порицающем прогрессистскую «культуру отмены».
Для этого сайта характерна приверженность либерализму «старой школы», а не тому, что сейчас называется либерализмом. Примером критики последнего является статья «Произвол культуры отмены», написанная учредителем портала Джеффри Гедминым. По существу, American Purpose — одна из многих синекур для фрустрированных стратегов, не востребованных властью сейчас, но рассчитывающих пригодиться позже — будь то в Египте или на Украине.
Перестала звучать в мэйнстриме и формула «критических 3,5%» — доли оппозиционного населения, якобы достаточной для свержения автократии. Её апологеты, эксдиректор Einstein Institution Мария Штефан и её таиландская ученица Эрика Ченовет, стесняются признаться, что она позаимствована из наукообразных построений профессора Santa Fe Institute Мюррея Гель-Манна. Последний экстраполировал её на общество с физики полупроводников и озарил Джеффри Эпштейна. Последний всё понял по‑своему, решив распространить по миру «критический процент» своей чудодейственной спермы.
Планам новых ненасильственных революций (о коих Андрей Илларионов уместно сказал, что их в чистом виде не бывает) не способствует и суперзамысел Белого дома по глобальной стрижке налогоуклончивых «жирных котов», включая Facebook и Amazon. Надзорной номенклатуре Transparency International* (где получила синекуру йеменская жасминная революционерка Таваккуль Карман, получательница Нобеля вместе с Джонсон-Серлиф) придётся сменить не только мишень, но и программные подходы.
К стрижке налогоуклонистов Белый дом принуждает опубликованная в начале мая статистика. Прирост рабочих мест за апрель оказался вчетверо меньше прогноза — и это на фоне сокращения промпроизводства и прироста безработицы. Тимоти Фиоре, глава Института управления поставками, сообщил, что бизнес-менеджмент сетует на трудности с заполнением вакансий, а также на массовые прогулы. Широкие массы электората поняли триллионные посулы демократов как гарантию халявы, а не как патриотический призыв. «Джо Байден заворачивается в мантию Рузвельта, но без мандата, полномочий и кризиса Рузвельта. Горе тому президенту, который обещает луну, а потом не выполняет», — ворчит антитрампист Грегори Уолланс. Он напоминает, что и Рузвельту «было недостаточно «Нового курса» для успеха: для этого потребовалась Вторая мировая война».
Ещё одна статистическая фрустрация касалась демографии и аукнулась Биллу Гейтсу. В феврале Байден — с телесуфлёра — предрёк демографический кризис в Китае и подъём в США и Индии — повторяя пророчества Института показателей оценки здоровья (IHME). Они были профинансированы Bill& Melinda Gates Foundation, как и сам институт. Те же спекуляции, как попка, повторял стратег-классик Джозеф Най. Однако данные Национального центра медицинской статистики CDC, озвученные Reuters 5 мая, выявили минимум рождаемости в США с 1979 года. Медиа-мэйнстрим не успел порадоваться «сбыче мечт» о китайском спаде — на 0,04% за десятилетие, как КПК разрешила семьям иметь троих детей. Сразу после публикации Reuters из CDC уволились экс-глава целевой группы по вакцинированию Нэнси Мессонье и замдиректора Энн Шухат.
Нет покуда демократического чуда. Зато есть республиканское: сколько Трампа ни шельмовали и ни изолировали, а непререкаемым вождём своего электората он остался. И чтобы не потерять темп к промежуточным выборам, Байдену — Харрис оставалось самоутверждаться во внешней политике за чей‑то счёт.
«Мы — куклы. Берите. И в дом свой несите»
«Украсть гром» проще всего было у Европы. «Трансатлантические отношения вроде как радужны: больше нет президента США, который нападает на немецкий автопром и обвиняет Ангелу Меркель в том, что она не платит по счетам НАТО. Но если приглядеться, то во всём, от торговли до вакцин, Белый дом Байдена оказывается такой же занозой в бюрократическом заду Брюсселя, как и его предшественник, — хихикает обозреватель Politico.eu Якоб Ханке-Велья. — Призыв Байдена отказаться от прав интеллектуальной собственности на вакцины — идеальный пример того, как ЕС барахтается в пиарвойне, слишком хорошо сознавая, что он (ЕС) внезапно превратился в мультяшного злодея, отстаивающего права «Большой фармы» против бедных стран».
На самом деле евробюрократический зад уже раздвоился: Ангела Меркель была привержена программе COVAX Гейтса, а Эмманюэль Макрон вынашивал «суверенный европейский механизм» вакцинации — по аналогии с достославной «евроармией». Последнее делалось с задней мыслью успокоения Франсафрики, оскорблённой его же проектом европейского эконалога. Пока «большая фарма» заклинала не соглашаться на «беспатентный» подход, а Меркель пугала публику выгодой для Китая, глава USAID Саманта Пауэр дала понять, что её‑то ведомство, «перекалибровавшись», обскачет Китай с Европой в облагодетельствовании бедных стран.
В Китае о данном умысле судили по повадкам. «Либо Белый дом решит, что одни страны могут быть освобождены, а другие — нет; либо сговорится с компаниями о выдаче технологических секретов таким странам, как Индия, как при передаче военных технологий, и исключая другие страны, такие как Китай», — предсказал патентовед Чжао Юбинь в интервью Global Times.
Китайская предвзятость была небеспочвенной: кто, как не Индия, был «пионером» в обвинении Китая в изготовлении вируса как биологического оружия? У кого, как не у Индии, имеются солидные мощности для тиражирования вакцин-дженериков? С кем, как не с Нарендрой Моди, беседовал Байден накануне своего решения? И не зря ли индийская пресса бахвалилась не только половиной индийской крови Камалы Харрис, но и особой квотой для индусов при комплектации кадров администрации Байдена?
Премьер-министр Австралии Кевин Радд как раз требовал сделать ставку на индийскую фармотрасль. Но он добавлял, что той же помощи достойны и её соседи по Южной Азии, включая Пакистан. А его коллега Венди Катлер призывала сделать «инновационную ставку» на Сингапур и Таиланд. При этом тузы Asia Society не упоминали имени Нарендры Моди или его министров. Между тем Мина Харрис, племянница Камалы, болела душой за индийских фермеров, притесняемых Моди.
А 12 мая, в день доклада IPPRS, Newsweek обнародовал разгромный текст Капила Комиредди «Преступление без наказания премьера Моди, низвергнувшего Индию в ад коронавируса». Автор, фанат Джереми Корбина и разоблачитель Эрдогана и Лукашенко, вывалил на Моди набор обвинений — от чванства до воровства (не забыв затыкания ртов прессе и «расправу над Кашмиром»). Журнал The Time одновременно предоставил трибуну Дебасишу Рою Чоудхури, соавтору книги «Убить демократию: переход Индии к деспотизму». Дебасиш дубасил Моди за то, что он недостаточно закупал вакцин (Гейтс ни при чём?) и «подставил» Шри Ланку и Бангладеш.
МИД Индии попытался было воспользоваться параличом соглашения ЕС — Китай в Европарламенте и захлопотал о собственной сделке с ЕС. Но хватит ли смелости на это сегодня у Брюсселя — сомнительно. Особенно глядя на фото потного еврокомиссара по торговле Франса Тиммерманса, уверяющего глобальную прогульщицу №1 Грету Тунберг, что европейский экологический план не является «туфтой». Грета, подруга Мины Харрис, и другие «пробуждённые» (wokes) проследят, чтобы евроэкономика не разжилась индийской сталью, не говоря уже о преступном угле.
Европейская политсистема кажется сложной, а на практике так легко читается, что с этим справился бы и робот Федя, посади его в Овальный кабинет. Не требовались очки-велосипеды, чтобы предвидеть франко-германский раздор по вакцинам (и Гейтсу). Европейский изоляционистский антибомонд читался так же легко, как и глобалистский бомонд.
Премьер Словении Янез Янша, поздравивший Трампа в ноябре с победой, в конце мая призвал к ускоренному приёму в ЕС балканских стран. Трампист уездного масштаба, за пристрастие к Twitter (вослед Трампу) получивший прозвище «маршал Твито», принял всерьёз версию о российской спецоперации в Чехии. «Маршал», заталкивая соседей под контроль ему же ненавистного Брюсселя, недотумкал, что Китай проник в центр Европы раньше и глубже, чем на периферию. Он недотумкал и происхождение слуха: активист Михал Майзнер, год назад запустивший кампанию против российских и китайских инвестиций в АЭС Дуковане, известен в Чехии как поборник свободы иммиграции и участвует в мероприятиях германского фонда Генриха Бёлля при Партитраи зелёных. А наградивший его Институт разнообразия СМИ, партнёр Bellingcat, отстаивает расовую медиаинклюзивность, цыганские и сектантские права.
На Украине в ходу насмешливый термин «вуйка» (от польского «леший»): так называют западенскую «деревенщину», натурально консервативную и рефлекторно антиимперскую. Предсказуемые лимитрофные «вуйки» — такой же удобный материал для наднациональных фондов и их креатур в администрации Байдена, как и экологически упёртые «воуки» (wokes). Из-за условных рефлексов «вуек» в адрес России, Китая и ислама одновременно ни Марин Ле Пен, ни Маттео Сальвини не удалось слепить «трампистскую» фракцию в Европарламенте. Истерика вокруг «захвата самолёта» гарантированно сплачивала «евровуек» с ненавистными им брюссельскими прогрессистами, заодно отвлекая внимание от новых ляпсусов Белого Дома.
Ход мыслей треснувшего паразитического семейно-фондового «класса» Первого мира предсказуем. Глава Совета по международным отношениям (CFR) Ричард Хаас уже затосковал о «концерте держав», устав от номенклатурной какофонии. Чей смычок первым ударит по «скрипкам времён» — или по венам невидимой руки, которая не пашет, не сеет, не строит?
Автор — политолог, аналитик, эксперт Института Динамического Консерватизма
