Ультраглобалисты стремятся обнулить и перезапустить историю последних 100–150 лет
Пандемия коронавируса, закрытие границ и новая цифровая реальность, таким был прошедший 2020 год, но многое непонятное ранее становится очевидным сейчас: к чему ведут мировые элиты, как в США чуть не произошла трампистская революция и надолго ли она заглохла, что за место определено для России в этом «новом дивном мире»? Об этом и многом другом в интервью Накануне.RU рассказал историк, академик Международной академии наук Андрей Фурсов.
– Много говорят о глобальной перестройке, перезагрузке, к которой подтолкнула пандемия коронавируса. Тема обсуждалась и на Давосском форуме с участием Путина. К чему ведут мировые элиты – это не единый процесс или здесь мы уже прослеживаем некоторое согласие?
Новости партнеров
– Это не вполне единый процесс, поскольку есть несколько групп мирового правящего слоя. Общее у них – цель: сохранить власть, привилегии и богатство в формирующемся посткапиталистическом мире. А вот средства достижения этой цели у них разные. Такие же разные у них и представления о конкретном устройстве посткапиталистического мира.
Те, кого можно назвать умеренными глобалистами, – это прежде всего силы, которые стоят за Трампом, – считают необходимым сохранение в той или иной форме и степени государства (и связанных с ним промышленных и финансовых секторов, среднего слоя), но под контролем со стороны международных институтов, таких, как МВФ, Всемирный банк. При этом варианте посткапитализм оказывается компромиссным строем, учитывающим интересы не только новых восходящих групп и «чистых финансистов», бенефициаров эпохи финансиализации (1980/90–2010 гг.), но и бенефициаров предшествующей эпохи (1930–1980-е гг.).
Ультраглобалисты (их можно также назвать радикальными глобалистами, неотроцкистами, глоботроцкистами, правыми троцкистами) делают упор на практически бескомпромиссный подход к установлению нового мирового порядка на руинах позднекапиталистического мира – речь идёт о превращении его именно в руины, об обнулении, сбросе. Недаром программный документ ультраглобалистов, написанный организатором Давосского Всемирного экономического форума (тусовка высокопоставленных клерков средней руки, иногда повыше, находящихся на службе ультраглобалистов) К. Швабом в соавторстве с Т. Маллере, так и называется: «Великое обнуление» (2020) (Great Reset); у нас часто ошибочно переводят reset как «перезагрузка», на самом деле это именно «сброс», «обнуление»; перезагрузка – это restart или reboot.
Подход глоботроцкистов к новому мировому порядку предполагает ликвидацию государства (вместо неё – несколько огромных супер- или мегакорпораций типа британской Ост-Индской компании; неслучайно в последние годы в науке и публицистике ПостЗапада резко усилился интерес к истории этой компании), среднего слоя, частной собственности и – как это ни ужасно прозвучит – семьи. В этом плане глоботроцкизм – это обнуление не только капиталистической эпохи и эпохи Модерна, но по сути всей человеческой цивилизации: новый мировой порядок предполагает создание нового человека – без свойств, без личности, в этом смысле маски на лицах, залегендированные «пандемией», – символ безликости и подчинения «новой реальности» и её хозяевам, разумеется, если им удастся реализовать их планы.
Так называемая «пандемия» – это средство, с помощью которого ультраглобалисты, наследники одновременно Лео Троцкого и Лео Штрауса, пытаются сварганить свой «дивный новый мир». Кстати, десяток лет назад Жак Аттали откровенно высказался в том смысле, что именно пандемия необходима для того, чтобы построить новый мировой порядок. Первая попытка – представить в виде пандемии «свиной грипп» – провалилась, но ВОЗ использовала её, чтобы резко снизить цифры заболевших/умерших для признания той или иной болезни пандемией. В октябре 2019 г. были проведены «учения» – Event 201, а в 2020 г. объявили пандемию. При этом даже представители ультраглобалистов типа проходимца Шваба вынуждены признать, что COVID-19 не является экзистенциальной угрозой для человечества. В «Великом обнулении» обердавосец приводит следующую статистику: на июнь 2020 г., когда книга сдавалась в печать, мировые потери от «пандемии» составили 0,06% мирового населения (на сегодняшний день – 0,2–0,3%). Это, согласно Швабу, не идёт ни в какое сравнение ни с «испанкой» (1918–1919: 2,7% мирового населения), ни с «чёрной смертью» (1348 г.: 30–40% населения Европы), ни с «юстиниановой чумой» (541–543 гг.: 30–40% населения Средиземноморья). Более того, согласно автору «Великого обнуления», главное в «пандемии» (которая, как он де-факто сам признаёт, никакая не пандемия) не жертвы, а то, что она предоставляет шанс полностью изменить мир – сбросить старый и построить новый.
– И что это за мир?
– Это мир «стейкхолдерского капитализма» (stakeholder capitalism), т.е. «капитализма участия». Шваб противопоставляет его «акционерному капитализму» (shareholder capitalism), господствовавшему в ХХ веке. Если акционер – это собственник, то стейкхолдер – это рядовой пайщик, а то и просто заинтересованное лицо или, как определяет его Шваб, «вторичный участник огромного коммерческого проекта». При том, что в термине «стейкхолдерский капитализм» («капитализм участия») присутствует слово «капитализм», в реальности эта форма направлена на ликвидацию капитализма, частной собственности – прежде всего малого и среднего бизнеса.
Новости партнеров
– А что с частной собственностью крупного бизнеса, корпораций?
– В том-то и дело, что в нынешних условиях это уже не частная собственность. В ситуации, когда управление отрывается от собственности, как это имеет место в корпорациях с их антирыночностью и плановым хозяйством, когда оно начинает господствовать над собственностью, происходят две вещи: во-первых, собственность из частной превращается в корпоративную: во-вторых, становится функцией управления, власти, начинает сливаться с ней. И когда решающими факторами производства становятся невещественные или, как иногда неточно говорят, нематериальные, капитал-собственность крупных корпораций превращается во власть, которой, по сути, капитал уже не нужен.
– Поясните, пожалуйста.
– Капитал – это овеществлённый труд, реализующий себя как самовозрастающая собственность. Присвоение именно этого типа собственности – на овеществлённые факторы производства как решающие – лежит в основе капитализма. В нынешних условиях в гипериндустриальном секторе производства (хотя он и не стал ещё полностью доминирующим, он, бесспорно, ведущий) решающим фактором производства, а следовательно, базовым объектом присвоения становятся невещественные факторы, именно их присвоение конституирует системообразующих субъектов посткапитализма.
Социальные сети в таком контексте становятся и объектом присвоения, и средством контроля, а контролёры социально-информационных платформ – новыми хозяевами Мировой Игры, собственниками принципиально новых объектов. Корпоративная собственность окончательно превращается в чистую власть.
Однако в обществе сохраняется значительный объём капитала. Это капитал малого и среднего бизнеса, акционерный капитал мелких и средних собственников. В каждом отдельном случае это почти немного, порой – микрочастицы, крохи. Однако всё вместе взятое – это значительная масса капитала, которой теперь противостоит не крупный капитал корпоратократии, а по сути уже не просто отделённая от капитала, но отрицающая его власть. Для становления нового строя эту массу нужно экспроприировать. Выход из капитализма и вход в него оказываются зеркальны: в первом случае это экспроприация земли (огораживания в Англии в XVI–XVII вв.), во втором – экспроприация капитала под видом замены акционерного капитализма стейкхолдерским, т.е. вторичным участием в коммерческом рынке, который никакого отношения к капитализму не имеет.
– И как будет происходить экспроприация?
– Она уже происходит. Во время первой волны коронакризиса в США локдаун разорил 4,5 млн мелких и средних бизнесменов – этот бизнес уже не восстановится. Аналогичные процессы идут в Великобритании, Франции, других странах Западной Европы. В перспективе грядёт увеличение налогов для сохранения природной среды, для борьбы с климатическими изменениями; в США это будет налог на выплату неграм «компенсации за века рабства». То есть речь идёт о перераспределении средств от средних слоёв к низам. Налоговое бремя, а оно, несомненно, станет тяжелее, заставит мелких и средних собственников либо продавать бизнес, либо встраиваться в качестве «вторичных участников» в коммерческий сектор корпораций, либо разоряться. Обратите внимание на развернувшуюся кампанию, убеждающую людей, что несобственность лучше собственности! Зачем вам личный автомобиль? Каршеринг выгоднее. Зачем вам собственное жильё? Лучше арендовать. И так далее. Речь идёт о создании массового слоя людей не просто без капитала, но без собственности. Таких людей легче контролировать, ими легче управлять, особенно если вдобавок разрушить образование, как это делают в РФ умельцы – от Фурсенко до Грефа. «Пандемия» стала, с одной стороны, интенсивным внедрением средств контроля и наблюдения за людьми с помощью видеотехники, электроники, социальных сетей и многого иного; с другой – разрушением образования с помощью дистанта.
Новости партнеров
В Китае то, что именуют «электронным концлагерем», становится почти повседневной реальностью в виде системы «социальных рейтингов» («социального доверия»). В зоне европейской цивилизации, даже в её деградировавшем до ПостЗапада состоянии и тем более в РФ, китайский вариант полностью не реализуем. Однако тенденция в этом направлении налицо. Кстати, надеваемые на лицо маски – это тоже форма контроля, подчинения и обезличивания.
– А то, что мы видели волну протестов по всему миру – это сопротивление данной тенденции?
– Конечно. Люди интуитивно чувствуют, что наднациональные верхушки не просто загоняют их в стойло, а рушат их нормальную жизнь, подменяя «новой нормальностью». Словосочетание «новая нормальность» – это новояз оруэлловского типа. И если уж законопослушные голландцы и немцы с их традиционно приземлёнными до быта, повседневной жизни интересами выходят на антикарантинные демонстрации, означает: они на своей шкуре почувствовали, что ломают их повседневную жизнь. И чем больше будет таких выступлений, чем сильнее давление на мировую верхушку, тем лучше – тем дальше ей придётся отступать от задуманного.
Вообще новый строй практически никогда не побеждает нокаутом, как правило – по очкам. Он – результат компромисса между старыми и новыми группами хозяев с одной стороны, и между хозяевами в целом и населением – с другой. И чем активнее и непокорнее население, тем мягче будет новый строй, если ему вообще суждено состояться.
Кроме того, надо помнить, что, как заметил один из крупнейших американских социологов Б. Мур-младший, великие революции рождаются не из победного крика восходящего класса, а из предсмертного рёва класса, над которым вот-вот сомкнётся волна прогресса. Единственное средство заставить власть и богатство имущих считаться с людьми – это жёсткое сопротивление. И антикарантинные выступления на Пост-Западе – это хорошо: пусть сильнее грянет буря!
– А что по поводу США? Там тоже были протесты. Как вписывается в план новый президент Америки, какая борьба развернулась там?
– США – один из важнейших театров социальной, психоисторической борьбы/войны за будущее. Ультраглобалисты планировали перестроить Америку за 16 лет: два четырёхлетних срока президентства Обамы плюс два четырёхлетних срока Хиллари Клинтон, которая должна была его сменить. За эти 16 лет, к 2024 г., США должны были постепенно, но неуклонно измениться в соответствии с планами ультраглобальщиков. Однако как рыжий тролль из табакерки выскочил Трамп – не то козырь, не то джокер умеренных глобалистов и спутал все карты, поломал все планы ультра. Чтобы свергнуть Трампа, им пришлось развернуть в США движение чёрных низов, спровоцировать социальный и расовый конфликт, начать ломать основы политической системы страны, т.е. запустить смуту, которую будет нелегко остановить.
Кроме того, победа условного Байдена, которого, на мой взгляд, без проб можно приглашать на роль Дуремара в экранизации «Приключений Буратино», была пирровой: скомпрометированы и легитимность президентства, и сам этот институт, и – во многом – политическая система США. Она уже не будет прежней ни сама по себе, ни в глазах нескольких десятков миллионов людей. Кроме того, за свои четыре президентских года при всей непоследовательности, при всех ошибках Трамп успел сделать столько, что ультра придётся потратить не менее двух лет, чтобы расчистить площадку для реализации своего плана. Это означает потерю темпа, которую им придётся компенсировать жёсткостью и радикальностью действий. А это, в свою очередь, вызовет сопротивление и ещё больше обострит ситуацию. Трампизм оказывается чем-то вроде ранней, расплывчатой, но вполне способной к развитию формой массового социального и идейного сопротивления глоботроцкизму, причём не только в США – надо учесть активность Стива Бэннона в Западной Европе, его контакты там с представителями консервативных кругов и правых партий.
– Общество в США раскололось – но разлом на расовой или на классовой основе?
– Раскол идёт по разным линиям и в разных направлениях. В средней и нижней частях общества он выглядит как расово-этнический, но это форма, по сути он – социальный, классовый – прямо по максиме Сталина: «национальное по форме, классовое по содержанию».
Ультраглобалисты стремятся обнулить и перезапустить ту историю, которая имела место последние 100–150 лет, поскольку последние 30 лет глобализация привела финансиализированный, т.е. деструктивный капитализм к банкротству, выход из которого – обнуление предыдущей истории и перезапуск ее. Перезапуск истории предполагает лишение бенефициаров этого 100–150-летнего периода того, что у них есть. Главными бенефициарами уходящей эпохи были белые люди – и в Европе, и в Америке. По мнению ультраглобалистов, лучший способ лишить их позиций – это изменить соотношение социальных сил между цветным и белым населением в нижнем и среднем сегментах общества в пользу цветного. Таким образом, чёрные и цветные низы, будь то под левыми лозунгами («красное знамя») или под лозунгами «негро-фашизма» («чёрное знамя»), становятся союзниками ультраглобалистской верхушки в процессе транзита к посткапитализму. В Европе попытка добиться этого была сделана с помощью миграционного кризиса, который кто-то метко назвал «этническим оружием», ну а в США – посредством курса на выдвижение на первые роли негров, латинос, азиатов, индейцев. Байден уже заявил, что именно эти расово-этнические группы его администрация рассматривает как приоритетные. В целом ряде американских организаций уже появляются «менеджеры по разнообразию», речь идёт о расово-этническом разнообразии, разнообразии в плане сексуальных меньшинств, то есть белых сейчас будут со страшной силой задвигать, провоцируя социальный конфликт – организованный хаос как форма управления.
Кстати, очень интересен этнический состав администрации Байдена. Аналитики уже обратили внимание, что в ней много евреев, однако почему-то почти незамеченным оказался факт большого числа индийцев. Последнее говорит и о внутреннем курсе, и о внешнем – антикитайский союз с Индией, попытка максимально американизировать политику этой страны. Однако, повторю, всё это только внешне выглядит как расово-этнический процесс, суть его социальная, классовая. Думаю, что у глоботроцкистов, по крайней мере в США, будет немало проблем. Во-первых, белые, безусловно, будут сопротивляться, во-вторых, будут сопротивляться целые штаты, где черного населения не так много. В РФ всё это должно плотно освещаться и активно использоваться в информационной борьбе с ПостЗападом.
– Трамписты оформились в протестную силу, как мы это видели совсем недавно, и они продолжат борьбу? Возможна ли тогда гражданская война в США?
– Думаю, гражданской войны в строгом смысле слова не будет. А вот перманентная смута как реакция на перманентную глобореволюцию неотроцкистов будет. Недавно один мой хороший товарищ рассказал мне следующее. Он общается по телефону и электронной почте со своей бывшей одноклассницей, давно переехавшей с мужем в США. У них там дом, работа – средний слой. Оба трамписты. Она говорит, что в ожидании худших времён они с мужем прошли курсы стрельбы из огнестрельного оружия, закупили таковое, сделали серьёзные запасы продовольствия и готовы защищаться с оружием в руках.
…Когда-то литературовед А. Лебедев сказал о Чаадаеве, что его флигель на Басманной отложился от Российской империи. Сегодня целый слой американцев, похоже, отложился от байденовско-ультраглобалистской Америки. А как известно – эту библейскую фразу любил повторять враг Ротшильдов президент Линкольн, – дом, разделившийся в себе, не устоит. Американским «традиционалистам» надо помогать, не стесняться – противника надо бить по-сталински, на его территории. К тому же ведь ультраглобалисты не стесняясь лезут в наши внутренние дела, засылая к нам политических диверсантов, которые с помощью политической педофилии под видом борьбы с конкретным режимом пытаются расшатать российскую государственность и обнулить нас и нашу историю.
– Есть мнение, что США переформатируют элиты, и это будет уже гораздо более левая страна?
– По форме и тактически – да, однако по содержанию и стратегически это нечто совершенно противоположное. Ультраглобалисты – это самодостаточная верхушка, не требующая ни для самостояния, ни для самооправдания никакой идеологии. Идеология – это, во-первых, для «миддла» и для быдла; во-вторых, средство манипуляции. Троцкизм здесь выступает как средство. Надо будет, он будет «левым» и революционным, надо – «правым» и реакционным. Ультраглобалисты – аполитичная и аморальная (внеморальная) группа, чья цель – тотальная глобальная власть, не нуждающаяся в идеологии, а реализуемая в виде непосредственного контроля над поведением обезличенных масс (маска именем «пандемии» – как «воспоминание о будущем»?). Левых и либералов сегодня используют для сокрушения капитализма как отработавшего своё – они и уйдут вместе с ним; планируемый строй будет больше похож на мир в духе Лео Штрауса (по-старому – «правый»).
– А вот в этом «дивном новом мире» какое место у России задумано ультраглобалистами?
– В самом общем, стратегическом плане – либо «у параши» Истории, либо на чём-то среднем между обочиной и помойкой. В конкретном плане, думаю, России с учётом её огромных пространств уготовлены три функции: одна часть страны – свалка смертельно вредных отходов ПостЗапада; другая часть, напротив, высокоэкологичная зона временного, а в случае геоклиматической катастрофы – постоянного проживания как минимум какого-то сегмента мировой верхушки, резервная территория (впрочем, если вспомнить откровения Х. Клинтон, это касается значительной части всего постсоветского пространства); третья часть – театр военных действий против Китая (если ультраглобалистам удастся додавить Россию, то следующим пунктом их повестки будет расчленение Китая путём внешней и внутренней (гражданской) войны, чего-то среднего между новым изданием «опиумных» войн и восстания тайпинов.
– Но ведь всё это потребует предварительного разрушения российской государственности?
– Конечно. И условия для этого сегодня в чём-то более благоприятные, чем, скажем, полтора десятка лет назад. И дело не только в экономической стагнации, деградации управления и управленцев, коррупции и в том, что сознательно выращено поколение потребленцев, не знающих, как рушили СССР и чем были девяностые, – поколение, способное стать могильщиком режима по призыву кого-то типа «берлинского пациента» и его хозяев. Дело – и серьёзное – ещё и в другом. Долгое время попытки ультраглобалистов ослабить государство США если не блокировались полностью, то сильно тормозились наличием мощных ядерных держав РФ и КНР. Транснациональным корпорациям и наднациональным группам мирового согласования и управления США нужны были как железный кулак. То есть сначала нужно было демонтировать Россию и Китай и только после этого приниматься за США. Цифровизация меняет ситуацию. Так называемое «электронное государство», или «цифровое государство», – это мина, причём не очень замедленного действия, под государство. Во-первых, цифровые структуры, платформы или, например «экосистемы» типа грефовского Сбера берут на себя ряд функций, которые обычно выполняет государство. Во-вторых, «платформы», экосистемы и прочие цифрозавры работают на наднациональном, надгосударственном уровне и соединяются в глобальную сеть или цепь. Эта сеть/цепь и набрасывается ультраглобалистами на государство, которое рискует насмерть запутаться как тяжёлый гладиатор-мирмиллон в сетке легко вооружённых, но весьма подвижных ретиариев. Цифровизация власти позволяет если не обнулить государство, причём три крупнейших государства мира разом, то выхолостить его, сохранив скорлупу: одновременно в виде чего-то похожего на военный трофей, на скальп или, в лучшем случае, в качестве болванчика, на которого можно вешать все огрехи.
«Цифровое государство» – это в перспективе надгосударственная цифровая власть. Однако чтобы развернуть процесс этой трансформации или даже трансмутации, ультраглобалистам необходимо всё же создание политических предпосылок, им нужна политическая победа над силами, олицетворяющими в трёх крупнейших государствах именно государственную, хотя и связанную с умеренным или даже ограниченным глобализмом власть. В США ультраглобалистам с большим трудом и масштабными махинациями удалось одержать победу по очкам, но это пиррова победа, впереди – борьба. В КНР у «комсомольцев» и их англо-американских союзников не получилось отстранить Си Цзиньпина, впереди тоже борьба, но в невыигрышном для ультра миттельшпиле. Выходит, что исторически решающим полем битвы в начале XXI в., как и в начале XX в., оказывается слабое звено системы держав – Россия, как бы она ни называлась. Именно поэтому ультраглобалисты и их подельники в РФ стараются максимально дестабилизировать ситуацию якобы для устранения конкретного режима. Это ложь. Их цель – не режим, а Россия как государство, как психоисторический тип, как цивилизация. Здесь, в России, в слабом звене, по-видимому, и будет решаться многое в судьбах мира – так же, как это произошло в 1917 и 1967 гг. (тогда номенклатура, отказавшись от рывка в посткапиталистическое будущее, немало поспособствовала торжеству деградационно-деструктивной тенденции, которая привела мир к его нынешнему кошмарно-ублюдочному состоянию). Как известно, цепь не может быть сильнее своего самого слабого звена.
В начале ХХ в. блестящий русский публицист М.О. Меньшиков писал, что если в России не произойдёт смена энергий, то страна уподобится колониальной Индии – смена произошла, Россия рухнула в котёл революции и гражданской войны, но не стала колонией англосаксов, а превратилась в сверхдержаву. В начале XXI в. мы можем сказать, что если не произойдёт смены энергий, то Россию ждёт участь куда хуже колониальной Индии. Ситуация усугубляется тем, что ПостЗапад с его англосаксонским ядром не будет ждать – время работает против него, и уже в нынешнем, 2021 г., попытается если не снести режим, а в его «лице» – Россию как государство, то максимально ослабить нас и подтолкнуть к пропасти.
Период после разрушения СССР наглядно показал, что в лице определённого сегмента верхушек ПостЗапада мы имеем нечто среднее между наднациональным террористическим сообществом – Терроринтерном (события 11 сентября 2001 г. в США; Афганистан, Ирак, Ливия; убийства Милошевича, Каддафи, многое другое) и действиями глобальной группы организованной преступности (ггоп). В разрушении старого мира эти ггопники (а можно и так: «Гопники») уже и так потеряли темп: великое обнуление посредством «пандемии» пошло не так, как они планировали, и «новая нормальность» не складывается как новая. В поисках утраченного (но не по Прусту) времени, работая по шаблону и экономя силы, «глобальные гопники» руками прежде всего их подельников внутри страны и по периметру наших границ будут бить по слабому звену.
Будем бдительны и будем помнить: мелочей здесь нет.
