В новом году на Украине сложилась критическая ситуация с запасами угля. Вслед за почти полным исчерпанием запасов картофеля в картофелехранилищах примерно то же самое произошло и с запасами угля на складах теплоэлектростанций (ТЭС) и теплоэлектроцентралей (ТЭЦ): к концу декабря, по данным Минэнерго Украины, они составили лишь 0,9 миллиона тонн. Это в три с небольшим раза меньше, чем было накоплено на 1 января 2020 года. И это совсем немного с учетом того, что за год украинские ТЭС и ТЭЦ потребляют до 30 миллионов тонн угля. Причем зимой потребление, разумеется, выше.
За всю историю Украины столь низкие запасы угля зимой являются рекордными. Лишь однажды, в начале сентября 2019 года, на складах ТЭС и ТЭЦ оставалось еще меньше угля (0,8 миллиона тонн), но тогда его запасы начали быстро наращивать, и к Новому году энергетики рапортовали о запасах в 2,6 миллиона тонн.
Новости партнеров
В прошедшем году к началу сентября, наоборот, были накоплены рекордно большие с 2014 года запасы (три миллиона тонн). После чего они начали стремительно таять. И теперь теплогенерация, по сути, работает с колес. Очередная теплая зима, конечно, существенно смягчает проблему. Однако исключать непредсказуемые последствия, самым мягким из которых может стать перевод тепловой генерации на сжигание мазута и газа, явно не стоит.
Сложившаяся ситуация, к слову, вполне может иметь искусственное происхождение. В условиях потери государством управляемости процессов в экономике олигархи уже демонстрировали свою способность создавать локальные кризисы и находить пути выхода из них с максимальной для себя выгодой. Достаточно вспомнить пресловутую схему «Роттердам+».
Несмотря на наличие Донбасса и мощную угольную промышленность, доставшуюся Украине в наследство от СССР, еще в 1990-х годах страна стала нетто-импортером угля, то есть импортировала его больше, чем экспортировала. Правда, тогда отрицательный баланс складывался за счет импорта коксующегося угля (преимущественно из России) для украинской металлургической промышленности. Энергетического же угля собственной добычи Украине хватало с лихвой. Но после 2014 года ситуация по понятным причинам изменилась (еще больше усугубившись в 2017 году, когда началась экономическая блокада неподконтрольной Киеву части Донбасса), Украине стало не хватать и энергетического угля, прежде всего антрацита. Импорт существенно вырос: в основном уголь закупался в России, но немало и в США — в рамках, скажем так, колониальных обязательств.
Цены на уголь на мировых рынках тогда существенно превышали внутриукраинские. Казалось, что тепловая электрогенерация должна была пострадать из-за необходимости закупки части угля по более высоким ценам. Но не тут-то было.
Ринат Ахметов, заручившись поддержкой (явно не безвозмездной) Петра Порошенко, и реализовал фокус под названием «Роттердам+», суть которого лучше всего передается словами из фильма «ДМБ»: «Твой позорный недуг мы в подвиг определим!» С подачи господина Ахметова местным регулятором в начале 2016 года была утверждена методика расчета оптовой рыночной цены электроэнергии, в которой стоимость угля рассчитывалась как цена угля в порту Роттердама плюс цена его доставки до украинских портов, плюс цена его перевозки по Украине. Но пять шестых сжигаемого ТЭС и ТЭЦ угля были местной добычи и имели гораздо более низкую цену. Остается добавить, что при этом Ринат Ахметов контролировал до двух третей добычи угля и около двух третей производства электроэнергии на ТЭС. «Роттердам+» позволил тепловой генерации получить на ровном месте 20-30 миллиардов гривен, из которых около 80 процентов пришлись на долю главного олигарха.
Зеленский и Ко поставили себе в заслугу отмену этой формулы. На самом же деле к моменту их прихода к власти формула перестала приносить сверхприбыль и схема перестала быть интересной ее организаторам: цены на уголь на европейском рынке резко упали, а себестоимость добычи угля на Украине, наоборот, выросла.
Вполне возможно, что нынешний угольный кризис организуется примерно в тех же целях.
Новости партнеров
Объемы добычи энергетического угля на Украине продолжают год от года падать. Например, за десять месяцев 2020 года добыча составила 18,1 миллиона тонн против 20,6 миллиона тонн за десять месяцев 2019 года. Но в связи с кризисом сократилось и энергопотребление. Так что объективных причин у нехватки угля на складах вроде бы не наблюдается.
Субъективные же могут лежать, например, в плоскости перевода как минимум части ТЭС и ТЭЦ на работу на газе и мазуте. Безусловно, это более затратный вариант для производства электроэнергии. Но в то же время есть люди, которые объективно заинтересованы в таком развитии событий. Например, в использовании мазута на ТЭС и ТЭЦ может быть заинтересован Игорь Коломойский. Принадлежащий ему технологически отсталый Кременчугский нефтеперерабатывающий завод на выходе имеет большой удельный вес мазута. ТЭС и ТЭЦ — это весьма объемный рынок сбыта. Он бы наверняка не помешал Коломойскому, который, кстати, пролоббировал назначение Юрия Витренко на должность временно исполняющего обязанности главы Министерства энергетики.
Украинские подземные хранилища в этом году были забиты газом под завязку. Причем немалая его часть принадлежит не «Нефтегазу», а частным трейдерам. Куплен он был летом по бросовым ценам. И поставить солидные его объемы на ТЭС и ТЭЦ по нынешней цене желающих будет хоть отбавляй. А бывший «газовик» Витренко вполне может им в этом поспособствовать.
