Знаменитый на весь СНГ «дальнобойщик», народный артист Белоруссии Владимир Гостюхин, рассказал «Комсомольской правде» о том, как относится к попыткам Лукашенко быть и с Западом и с Востоком и что думает о протестах в своей стране.
***
Новости партнеров
Владимир Гостюхин вот уже 8 месяцев живет затворником у себя в Белоруссии, в деревне, в чудном заповедном уголке у границы с Литвой. Выезжает отсюда изредка: из-за эпидемии кино-театральная жизнь замерла, да и о политике Владимир Васильевич, бывшее доверенное лицо Александра Лукашенко, говорит с ужасом.
— У меня ощущение, что мир сходит с ума, — вздохнул артист, убедившись, что я на безопасном расстоянии от него и в маске.
— А если это чистилище? — говорю я в маску. — Мир должен пройти через него, чтобы очиститься от скверны.
— Да, сражаются силы зла и добра, причем зло как всегда сильнее…
— То есть Белоруссия, по-вашему, арена борьбы добра со злом?
— Думаю, да. Когда я увидел бело-красно-белый флаг — знак предателей, сотрудничавших с Гитлером, — на том месте, где у нас проходят парады в честь 9 мая, меня это потрясло. Вся эта кричащая толпа как бы праздновала свою победу над теми, кто сражался с фашистами. Во время оккупации Белоруссии этот флаг висел рядом с портретом Гитлера на ратуше в центре Минска. Под этим флагом вешали, убивали партизан, жгли белорусские деревни. Да, в 1918 году он был флагом Белорусской народной республики, которая держалась на штыках кайзера, но она просуществовала недолго.
— Подождите. Разве наш российский триколор не использовала армия Власова? Но это не мешает русским считать этот флаг государственным…
Новости партнеров
— У российского флага давняя история. Он не так запятнан в Великую Отечественную войну. Хотя лично мне ближе советский флаг. Но когда был разрушен Советский Союз, и Белоруссия полетела в свободное плавание, красно-белый-красный флаг был принят как символ новой страны. И здесь творилось страшное. Люди ходили по улицам с факелами в черных рубашках, в киосках продавались работы идеологов фашизма.
Я тогда вступил в партию «Белая Русь». И самая активная борьба была между «Белой Русью» и этими местечковыми нацистами.
У нашей партии были черно-бело-желтые цвета.
— Имперские?
— Да. В Белоруссии многие купились тогда на то, что надо идти в Европу, что мы, белорусы, особые, никакого отношения к этим русским не имеем. В газете «Свобода» печаталось: когда мы придем к власти, выкинем всех москалей и заселим страну настоящими, чистыми по крови белорусами. На улицах кричали: «Иван, чемодан, Москва».
Они считали себя наследниками Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Это в 90-е процветало. Но нам удалось в борьбе выбрать Лукашенко.
— Но сегодня демонстрации в Минске, по моему, вообще не про национальность и не про нацизм.
— А я так же, как в 90-е вижу в руках демонстрантов антироссийские и русофобские плакаты. Вижу ту же ненависть и истеричность.
Новости партнеров
— Я таких плакатов не видел.
— Российская слепота! Они объявили, что им надо. Они показывают вам, что им выгодно. Вы же слышали о программе оппозиции, которую они быстро спрятали. В ней планировалось разорвать все отношения с Россией, запретить русский язык… Так уж у нас сложилось: в стране всегда есть миллион противников режима. Остальные 8-9 миллионов живут под настоящим государственным флагом.
— Но обычные белорусы говорят: «У меня знакомых нет, кто голосовал за Лукашенко».
— А у меня, наоборот, масса знакомых, которые голосовали за Лукашенко. Но я знаю немало людей, которые голосовали против. Самое странное, что российские телевидение сторонников Лукашенко не показывает. Оно обожает показывать шум, гам на улице, женские походы. Но я не видел ни одной трансляции огромного съезда белорусских женщин. 15-16 тысяч там было. Вы представить не можете разницу лиц, которые были там, и тех, что на улице.
Там была одухотворенность. А на улице — визг.
— Женщины сами на съезд приехали, думаете?
— Да, многих привезли, помогли. Но люди объединяются сами!
— А против Лукашенко протестуют за деньги?
— Конечно, не все. Но вы же в России не показываете, как человек говорит: «Да, мне дали тысячу долларов».
— Это показывает белорусское телевидение.
— Почему вы думаете, что белорусское телевидение показывает неправду, а российское — правду?
— Так на российском телевидении белорусов ежедневно пугают Украиной.
— Это только в последнее время. Когда я в 2006-м был доверенным лицом на прошлых выборах, я видел, как 95% народа проголосовало за Лукашенко. Но он человек с юмором и сказал: «Ну, я же не Туркменбаши, я отдал где-то 5% оппозиции».
— Подождите, а разве так можно?
— А что такого? Он сказал: перекиньте на кого-то.
— Но если можно отдать 5%, значит, можно и взять.
— Он отдает свое. Вот я свое могу вам отдать. Это фигура речи.
— Почему Лукашенко так часто ссорился с Москвой?
— Это обоюдная, наверное, вина. Но меня возмущает, как олигархи, либералы в России говорят: мы кормим Белоруссию… Но если мы решили быть Союзным государством, то почему цены на нефть должны Белоруссии идти дороже, чем Германии?
— Они скажут: тогда нужен единый рубль…
— Они скажут что угодно. Им надо рассорить Белоруссию и Россию. Мои знакомые в России стараются покупать белорусские продукты, потому что знают: сделано по ГОСТу. А конкуренты, капиталисты, говорят: на фиг белорусские продукты — нам свои надо продать. И вредят.
— Я говорил с человеком из окружения Лукашенко. Он прямо сказал: мы никогда не подпишем с Россией интеграцию, потому что суверенитетом не торгуем.
— У нас с вами разный строй. У вас матерый олигархический капитализм. У нас государственный капитализм с элементами социализма. У нас прибыль госпредприятий идет на социальные нужды людей. Мой друг с Украины как-то останавливался у наших крестьян. И удивлялся, что социальные работники привозят им продукты…
— Но зарплаты в Белоруссии низкие, люди на заработки разъезжаются?
— Я не силен в экономике. Но как я понимаю, чтобы содержать бесплатную медицину, нужны отчисления с предприятий. Как в Советском Союзе. Зарплаты были небольшие, но щедрые льготы. Если сдать предприятия в частные руки, их не будет. А в России промышленность убита. Еду по Волгограду, а на месте знаменитого тракторного завода руины!
— Но как тогда мы построим Союзное государство?
— В том и проблема. Не надо сливаться пока. Россия все равно придет к социализму. У мира другого пути нет.
— А почему Лукашенко не признает Крым?
— Попытка быть и с Западом, и с Востоком — мне не понравилась. Опасная штука. И сейчас он на эти грабли наткнулся. Ведь что этим студентам преподают в университетах? Что Россия — чужое государство. Он начал заигрывать с этими нациками. Еще я был потрясен, когда Александр Григорьевич обнимался с кровавым Порошенко. А в последние годы, извините, здесь начала процветать откровенная русофобия. Был период, когда в самолетах объявляли на английском и белорусском. Сейчас, к счастью, объявляют и на русском…
— Вы заметили, как народ сейчас опасается силовиков?
— А вы видели, что они (протестующие. — Ред.) творили?
— Видел. Я был там…
— (Перебивает) Не надо врать! Первые напали эти. У них была задача — переворот. Еще до окончания выборов начались беспорядки…
— Люди вышли на проспект, приехал ОМОН и атаковал их.Это я видел.
— Но картинка совсем другая. Протестующие с дубинами и палками.
— 9-го августа в Минске я не видел дубин и палок.
— Откуда камни появились? Там разворочены все мостовые.
— Это было через 3-4 дня, когда появились баррикады. Сначала люди были безоружны.
— Это потом они стали безоружны. Уже 10 августа в телерепортажах было видно, что толпа агрессивна. Если в России такое случится, полиция будет действовать также.
— Хабаровск показал, что нет.
— Но это было на вашей Болотной. И в Польше полиция недавно избила женщин.
— Это хорошо?
— Наверное, нехорошо. Не знаю. Я ходил в 90-е годы против Ельцина. Омоновцы тогда сильно избили демонстрантов, и в знак протеста от Белорусского вокзала до Красной площади шли люди. Огромная движуха.
— Вы протестовали против жестокости?
— Да. Но мы шли мирно. А над нами на вертолете летал Ельцин, Лужков… После этого был расстрел Верховного Совета (задумывается)…
— То есть, в терапевтических целях насилие над демонстрантами необходимо?
— Государство имеет право на насилие, когда нарушается закон. Подайте заявку. Тот митинг против Ельцина был законным.
— Думаете, власти разрешат митинги с красно-белыми флагами?
— Но они раньше были, хотя не такие многотысячные… Недовольных, не отрицаю, немало. Было «бронзовение» Лукашенко, ощущение застоя. Я даже не голосовал в 2010 и 2015 годах, уже видел омертвление жизни. Особенно в своей сфере…
Я финансово благополучен, потом и кровью свой хлеб добываю. Многие жалуются — мало денег. Но такой огромной разницы между богатыми и бедными, как в России, у нас нет. Я бывал на российских рынках. Тишина, цены запредельные. А у нас народу битком — значит, деньги у людей есть. Но они чего-то недовольны…
— Как установить мир в Белоруссии?
— Я знаю эту команду (оппозиции. — Авт.) с 1990 года. Ей надо установить здесь такой же режим, как на Украине. Представьте, ходит дура и говорит: у меня дед — партизан! А чего ж ты ходишь под фашистским флагом, если дед партизан? У тебя мозги где?
В Белоруссии нет разумной оппозиции. Не создалась.
— Я читал, что вы высказывали к Лукашенко претензии.
— Не к нему, к чиновникам его. Один парень написал сценарий, 8 лет пробивал, уже готовился к съемкам. Что делают чиновники? «При открытии студии, — сказали они, — будет президент, ему надо показать хороший фильм. Поэтому этот фильм мы передадим снимать российскому режиссеру Егору Кончаловскому. Он снимет хорошее кино». А этот парень снял бы не хуже Кончаловского. Он выстрадал идею. А ее забирают! Я Лукашенко письмо написал. А мне ответили: письмо не пройдет. Хотя восемь лет назад, когда был остановлен фильм «Око за око», письмо дошло. Лукашенко вызвал меня и министра, сказал: «В чем дело?»
— Что изменилось?
— Когда-то я сказал в интервью, что Александру Григорьевичу надо бы уйти. И просто отдохнуть. Он уже много сделал для Белоруссии, ему памятник надо поставить. Не было бы вообще страны, раздербанили бы эти ребята, банкиры. Они тут творили черт знает что… После этих слов я стал нерукопожатен…
Просто при всем уважении к Лукашенко, у меня ощущение, что он за последние годы потерял нюх. Я его знал, это настоящий боец! Сумел собрать из ничего республику. Но решил, видимо, почивать на лаврах. Было время, когда он собирал творческих людей у себя. Мы спорили. Потом это прекратилось… Появились люди вокруг него, которые поют: «Ах, ты самый великий!» Сегодня его жизнь встряхнула, и я вижу Лукашенко опять таким, каким он был…
— Что бы вы ему сейчас посоветовали?
— Наладить обратную связь с людьми. Власть изолировалась от народа, существовала сама по себе. Многие люди недовольны, я их понимаю. Есть и отморозки, которых уже не переделаешь. Им или уехать, или они начнут себя проявлять в терактах — тогда им место глубоко на нарах.
— Студентов за митинги обещают отчислять, отправлять в армию.
— Хорошее дело.
— А вы не допускаете мысль, что они искренне желают стране добра?
— Тот, кто желает стране добра, учится, а не болтается по незаконным тусовкам с воплями. У них нет идеи — только крушить и ломать, как диктуют телеграмы из-за кордона/
