Военный обозреватель Владислав Шурыгин рассказывает читателям «Свободной прессы» о главных событиях, которые происходят сегодня на постсоветском пространстве и роли и задачах России них. Речь идет о обострении противостояния за Нагорный Карабах, революциях в Киргизии и Беларуси.
Эксперт дает неутешительную оценку действиям российской внешней политики и заключает, что ошибки, совершенные в Украине в 2014 году, ничему нас не научили.
Новости партнеров
— На границах России как будто все чаще разгораются военные конфликты. Видите ли вы какую-то взаимосвязь между этими ними?
— Безусловно, взаимосвязь есть, в этом случае нельзя говорить о прямой, но очевидно, что наше окружение, прежде всего США, Европейский союз, они все последние годы, начиная примерно с 2014 года, активно взламывали наш периметр, который мы достаточно долго считали неприкосновенным. По договоренности с этими же странами, которых мы раньше называли партнерами. Теперь очевидно, что, в общем, никакие договоренности больше не действуют. Самым активным способом идет вмешательство. Но при этом, каждый конфликт в этом случае имеет свою собственную историю и свою собственную, так сказать, самобытность. Так конфликт на Украине очень сильно отличается от конфликта в Нагорном Карабахе, который мы сегодня видим. Или волнения в Киргизии, которые мы наблюдаем последние сутки.
— На сколько, по вашему, Россия должна принимать в них участие и пытаться влиять на каждый из этих конфликтов?
— Каждый из этих конфликтов требует своего собственного подхода России. Допустим, то что происходит на Украине касается нас напрямую, потому что на Украине речь идет фактически о приходе к власти нацистов, бандеровцев и, соответственно, абсолютно антироссийской пропаганде и программе, которая провозглашена ныне существующим на Украине режимом. Это требует совершенно активного нашего противодействия и требует защиты русских, которые нуждаются в нашей помощи, в том же самом Донбассе.
Допустим, ситуация в Нагорном Карабахе качественно другая — старый конфликт, в который вовлечены две бывшие советские республики. В основе конфликта лежит уже даже не столько территориальный спор, сколько аннексированные Арменией начале 90-х земли, которые, в общем, никто с тех пор не отрицал их принадлежность Азербайджану, но Армения отказывалась вести любые переговоры на эту тему и, соответственно, наши в этом случае позиции, наше поведение в этом случае обуславливается исключительно нашими интересами. Наш интерес заключается в том, чтобы там был мир. Но но при этом мы отлично понимаем, что без решения территориального вопроса этот мир невозможен, поэтому пытаемся сейчас воздействовать на обе стороны и призывать их сесть за стол переговоров. Мы говорим о том, что в этом случае к этим посредническим усилиями готова присоединиться Турция и Иран и, естественно, в этом случае это наш интерес.
Если брать Киргизию, то в там, конечно, мы наблюдаем очередной виток такой внутриклановой киргизской войны, таково противостояния, когда северные кланы много десятилетий воюют с южными кланами и периодически каждая из этих сторон традиционно уже во время очередных выборов совершает очередной государственный переворот. В этом случае наша задача заключается в том, чтобы этот переворот был бескровным. Во-вторых, чтобы в ходе этого переворота не пришли к власти экстремисты, особенно исламские экстремисты и, конечно, мы должны обеспечить лояльность любой из сил, которые в Киргизии придут к власти и их лояльность России.
— Все-таки, если говорить о Нагорном Карабахе несколько подробнее, какие вы видите способы разрешения конфликта?
Новости партнеров
— Я вижу сейчас основной путь — это переговоры со сторонами, создание дорожной карты решения проблемы, которая прежде всего в этом случае устраивала Азербайджан, потому что очевидно, что Азербайджан является сейчас активной стороной конфликта. В общем, так или иначе он ведет наступление. Это наступление можно называть, в принципе, успешным. Нельзя сказать, что оно решит полностью проблему Карабаха, нужно понимать, что проблему Нагорного Карабаха даже большая война между Арменией и Азербайджаном едва ли разрешит. При этом вот эти неудачные для Армении боевые действия могут подтолкнуть ее сесть за стол переговоров и начать обсуждать проблему пяти оккупированных районов, которые были оккупированы в 1992-м и 1993-м годах. Задача России в этом случае все-таки довести до обеих сторон понимание того, что окончательное решение может быть принято все равно только за столом переговоров, но ни в коем случае не должно быть никакого военного вмешательства России. Ни один российский солдат не должен оказаться на территории Нагорного Карабаха, не должен оказаться вовлечен в эти боевые действия, тем более не должен пострадать. У этой войны в России нет какой-то своей одной стороны, есть только собственные национальные интересы, которые мы должны отстаивать и защищать.
— Где, по вашему, ближайшее время могут возникнуть подобные конфликты, мы имеем в виду сейчас постсоветское пространство и ближнее зарубежье?
— Впереди, например, выборы в Таджикистане там тоже ситуация достаточно сложная — уже больше двадцати лет сидит свой президент, который, в общем, тоже находится в весьма своеобразном положении, у него тоже хватает противников. Безусловно, есть джихадистское давление по периметру, особенно со стороны Афганистана, где
сейчас джихадисты пытаются сокрушить талибов* и сделать из Афганистана свою очередную базу, точнее базовый район. Соответственно, это направление.
Безусловно, будет сохраняться давление, военное противостояние на Украине. Мы должны контролировать ситуацию в Белоруссии, не допустить прихода там к власти сил, которые были бы враждебны к нам. То есть мы не должны повторять ошибку Украины 2014 года и должны очень четко и внимательно держать руку на пульсе, совершенно не стесняясь своей доминирующей роли здесь. Давать по рукам любой иностранной силе, которая будет пытаться туда влезть.
— Владислав, вы сейчас сказали, что мы должны контролировать вот эти вопросы. Как вы оцениваете в целом внешнюю политику России в последнее время, видя все эти конфликты, которые разгорелись на границе?
— Я оцениваю нашу внешнюю политику как совершенно беспомощную и совершенно убогую, которая больше напоминает реакцию улитки на какие-то внешние раздражители, потому что фактически мы не смогли предсказать — хотя все эксперты говорили хором об угрозе ситуации прихода бандеровцев на Украине, но при этом наш дипломатический корпус всю эту ситуацию благополучно, что называется, просмотрел. Как было не просмотреть, если там такие «великие деятели дипломатии» как Зурабов или Черномырдин, которые были максимально вовлечены в экономические интересы внутри Украины и просто откровенно топили за определенные украинские кланы и совершенно не интересовались интересами России. Соответственно, точно такая же политика и на кавказском направлении. Главная проблема нашей внешней политики заключается в отсутствии в
этой политике какой-либо долгосрочной программы, долгосрочного видения. В МИДе сидят люди, которым главное быстро отчитаться о том, что у нас все в порядке — никакой реальной долгосрочной политики ни по одному из направлений я не вижу.
События в Беларуси, опять же, эксперты предупреждали, как минимум, все последние два-три года о непоследовательности действий Лукашенко, о его заигрывании с националистами, которых он фактически против себя самого и вырастил, и о том, что вот такая ситуация — попытка повторить майданную революцию будет и в Беларуси. Это тоже было в итоге просмотрено. Я смотрю с большим скепсисом на наше дипломатическое влияние, дипломатическую политику.
— Мы уже говорили про влияние Запада, некоторые эксперты утверждают, что эти конфликты действительно инспирированы Западом. Я так понимаю, вы отчасти, по крайней мере, с этим согласны. Какой инструментарий? Как непосредственно Запад влияет на геополитику в данном случае?
Новости партнеров
— Запад влияет уже давным-давно отработанными способами и за 30 лет уже мы могли бы этому уже научиться. Первое и основное, с чего все начинается, это активное проникновение в ту или иную страну всяческих НКО под видом, так сказать, гуманитарных организаций, которые начинают формировать и искать новый политический класс, который ориентирован на Запад.
Второе, использование Западом традиционных для постсоветского пространства болезней — например, такая тоталитарная ставка на единоначалие во многих странах, где, если смотреть, мы видим сидящих на троне по двадцать-тридцать лет одних и тех же людей — несменяемость власти.
Дальше начинается размывание элиты, создания в рамках элиты оппозиции власти. Это мы видим в том же самом Азербайджане, где протурецкая элита является сейчас очень мощной силой, которая воздействует и на самого Алиева, который от отца унаследовал некий такой миротворческий подход к Карабаху и теперь его фактически сменил на алармистский.
В рамках этой элиты возникает такое ядро, которое готово под руководством, с помощью и при поддержке Запада на перехват власти и дальше просто ситуация 5 минут безвластия — обычно она совпадает с выборами, в ходе которых традиционно на постсоветском пространстве идут огромные нарушения, которые легко фиксировать, легко отслеживать, и которые используются уже с помощь еще одного механизма — мы видим последние пять-семь лет — это механизм работы через соцсети — сетевая революция, которая управляет людьми с помощью различных сайтов, различных телеграм-каналов — как, например, тот же самый белорусский канал Nexta. И вот эти пять минут без власти обычно используются для того, чтобы власть уже окончательно перехватить.
Так это было, например, на той же самой Украине, где стоило Януковичу сбежать из Киева, как практически сразу он был объявлен низложенным в нарушении всех законов и конституций. Запад совершенно спокойно перенес такое презрение к конституции и его принял. С другой стороны, мы точно также упустили возможность не потерять Украину и тогдашняя администрация президента России, которая давала просто откровенно предательские советы признать новую власть, списать в прошлое не популярного Януковича и уже с новой власти пытаться, как договориться, выстроить некие конструктивные отношения. Это просто привело к тому, что мы признали эту власть, которая тут же начала с нами войну. Хотя мы могли совершенно спокойно в этом случае не признавать эту власть и создать хоть в Крыму, хоть в Харькове, да где угодно, второй центр власти во главе с Януковичем и под него уже собрать всех тех — а тогда их было очень много — всех тех врагов этого нацистского крыла, которое захватило власть. Они тогда еще были объединены и тогда еще были готовы действовать.
— Владислав, понятно в принципе, что вы оцениваете работу наших властей именно в роли медиаторов разных конфликтов на постсоветском пространстве как неэффективную. Может быть даже в некотором смысле антироссийскую и, конечно, Россия в последнее время все чаще и чаще выступает сторонним наблюдателем в этих конфликтах. Хочется понять основную причину, почему так происходит?
— Самая главная причина заключается в том, что у нас, к сожалению, сложились и выстроились феодальные элиты. Наша элита абсолютно феодальна, она прежде всего ориентирована на собственные экономические интересы — это является для нее главным. Дальше она разделена по кланам, эти кланы между собой грызутся за доступ к первому лицу, за доступ к Кремлю, ориентируется на ту или иную башню. В этой бесконечной системе интриг и подковерной борьбы совершенно не обращает внимание на какие-либо внешнеполитические интересы. Россия для них как некое поле деятельности, но ни в коем случае не как их страна, их будущее, не их Альма-Матер, потому что их интересы — их деньги, их семьи давным-давно, если не за границей, то, по крайней мере, плотно вплавлены в мировую финансовую капиталистическую империю. Россия для большинства из них — это некая остановка по дороге в будущее. К сожалению, эта элита сама себя воспроизводит и у нас нет другой элиты практически. Если посмотреть даже ближнюю к президенту группу, даже там тех, кого мы могли бы назвать патриотами России, их можно пересчитать по пальцам. В основном, это ловкие царедворцы, которые воюют за доступ, что называется к президенту и за его милости.
