Черты нового мирового порядка далеки от капитализма и ближе уже к рабовладельческому строю
Сквозь марево катастроф и начавшейся мировой войны за «новую нефть» человеческого опыта и поведения проглядываются контуры нового мирового устройства. Хотя оно было создано и организуется глобальным финансовым капиталом, черты этого порядка далеки от капитализма. Они куда более архаичны и ближе даже не к феодализму, а, скорее, к рабовладельческому строю в его самом жёстком изводе.
Эти черты можно почувствовать и сегодня. Архаика проступает сквозь современность, как если бы самая продвинутая компьютерная игра с полным ощущением реальности вдруг превращалась бы в примитивный «тетрис», набор ярких квадратиков с невысоким разрешением. Квадратики бы двигались под примитивную музыку из нескольких нот, и вдруг красные квадратики превращались бы в зарево пожаров, черные – в сожженные машины, и перед нами разворачивалась бы картина погрома в прекрасном разрешении.
Новости партнеров
Но только некоторые из людей – наблюдатели — видят эту визуально безупречную цветную картинку с той стороны стекла, где они находятся в полнейшей безопасности и даже получают некоторое удовольствие от красочного зрелища. Другие, наблюдаемые – берут в руки дубинки или камни, на них маски, они истошно что-то кричат, закрываются щитами от булыжников, бегут по улицам, залитые кровью.
Пытаясь найти в происходящем логику и понять, зачем этот хаос вообще нужен элитам, какова их мотивация, мы увидим, что бывшая планета людей все больше делится на наблюдателей и наблюдаемых. Это разделение больше, чем старое доброе классовое, ибо наблюдатели, пожалуй, считают себя отдельным биологическим видом, строителями постчеловечества или сверхчеловечества.
Наблюдатели изъяты из всех записей и зашифрованы, невидимые и неслышимые, защищенные каменными оградами, охраной и системами видеонаблюдения, они могут видеть наблюдаемых как на ладони, и, посылая распоряжения на расстоянии, дергать их за ниточки.
Наблюдаемые полностью обнажены, любое движение их тел и душ на виду, они полностью прозрачны, они живут в стеклянных домах стеклянных городов под всевидящим оком и всеслышащим ухом, и даже ночью им не укрыться от инфракрасных лучей.
Разница между наблюдателями и наблюдаемыми и будет той винтовка, в оптическом прицеле которой рождается новая власть.
Вероятно, вы скажете, что мир еще не таков, что еще сохранились градации, что многие еще не принадлежат ни к наблюдателям, ни к наблюдаемым, что в целом, несмотря ни на что, жить еще терпимо, и есть шанс, что весь тот «тетрис», который мы видим в последние месяцы, когда-нибудь вернет привычную картинку общества потребления.
Чёрные лебеди и бессилие политиков
Новости партнеров
Но давайте посмотрим реальности в глаза. Тогда мы увидим, что в мире одно за другим происходят беспрецедентные события – «чёрные лебеди», по выражению философа и биржевика Нассима Талеба. Очевидно и то, что элиты «не могут управлять по-старому», как выражался другой философ – Владимир Ильич Ленин. Это является предвестником глубоких перемен – которые, на мой взгляд, не предрешены, но очень вероятны.
Все больше «чёрных лебедей» дают Соединенные Штаты. В этой беспрецедентности событий проявляется слом цивилизационной матрицы. На пути к самоуничтожению поздний капитализм методично убирал все барьеры и фильтры, все тщательно выстроенное за века регулирование и социальные нормы – всё то, что могло бы оградить эту сложнейшую цивилизационную систему от хаоса и слома. Барьеры убирались прежде всего из соображений эффективности капитала, чтобы обеспечить бесшовность глобального рынка и его святой непрерывный рост. Казалось, для США это работает только на пользу – ведь снятие всех и всяческих ограничений позволяло американским корпорациям беспрепятственно проникать повсюду, устанавливать свои краткосрочные правила с тем, чтобы снять сливки прибыли и уйти, оставив после себя хоть выжженную землю. «После нас хоть потоп» — вот этот потоп и случился.
Наружу вырвался загнанный глубоко конфликт, напряжение, которое подспудно всегда присутствовало в американской жизни: лишь только люди несведущие могли принимать за чистую монету благостную черно-белую гармонию Голливуда. Расовые бунты в американских городах беспрецеденты не только по своему масштабу, но и по тому, что они показывают паралич системы управления страной, достигшей технического превосходства. Против мародеров бессильны сверхзвуковые баллистические ракеты, роботы-танки не способны поднять запуганных белых с колен, а самолеты-невидимки не могут защитить Белый Дом от толп протестующих.
Гражданская война пришла на улицы американских городов, застигнув власти врасплох, но надо полагать, что проблему умирающей республики будут в конце концов решать имперскими методами.
Ещё одним событием без прецедента, показывающим слом матрицы, стало объявление президентом Трампом войны соцсетям и онлайн-платформам. Повод к этому тоже носит расовый подтекст: Трамп написал твит против дистанционного голосования, подразумевая, что оно будет использовано для выборных махинаций со стороны преимущественно чернокожих, которые в подавляющем большинстве голосуют за демократов. Трамп не писал об этом прямо, потому что расовая тема в США глубоко табуирована, но каждый американец понимает, что именно так нужно истолковывать его слова. В его «Указе о предотвращении цензуры онлайн» от 28 мая говорится: «Twitter, Facebook, Instagram, и YouTube приобрели неслыханную, если не сказать беспрецедентную власть над тем, как мы интерпретируем события, власть заниматься цензурой, стирать информацию или заставлять ее исчезнуть, и контролировать то, что люди видят или не видят. Как президент, я дал ясно понять о своей приверженности свободным и открытым дебатам в интернете. Такие дебаты одинаково важны и онлайн, и в наших университетах, и в местах наших городских собраний, и в наших домах. Они имеют жизненно важное значение для существования нашей демократии. Онлайн-платформы занимаются селективной цензурой, которая причиняет вред нашему национальной повестке дня».
Здесь есть признание того, что Фейсбук, Гугл, Твиттер поставили себя над обществом и государством. Воспользовавшись снятием барьеров, они сначала захватили и приватизировали киберпространство, потом распространили свою власть на настоящее человеческого опыта, а теперь через поведенческие фьючерсы определяют будущее.
В своем указе Трамп провозгласил целый ряд мер против онлайн-платформ, например, пересмотр государственного финансирования и подготовке исков по жалобам пользователей, которые поступают в адрес Федерального агентства по коммуникациям, ведающего лицензиями — а этих жалоб уже 16 тысяч. Однако эффект этих мер будет ограниченным, ведь сами эти компании, сами не признающие никаких границ, чуть что, прибегают к защите Первой Поправки, которая гарантирует свободу слова. Власть уплывает из рук политиков, которые ничего не могут сделать традиционными способами.
В России, казалось бы, власть крепка настолько, что может баловаться абсурдными распоряжениями наподобие тех, что регулярно производит мэр Москвы. Он, правда, не объявил войну Яндексу или тому же Фейсбуку, а провозгласил график гуляний, в стиле Салтыкова-Щедрина, с выходом домов по расписанию, охраной парков от людей, запретами пенсионерам садиться на скамейки и так далее. Народ отреагировал с юмором и правила эти практически не соблюдает, что показывает: и у нас власть не может управлять по-старому.
Новости партнеров
Власть в России привыкла быть посредником между корпорациями, которым нужно получить и вывезти прибыль, и народом, от которого требуется, чтобы он не мешал. Но когда прибыль от выкачивания природных ресурсов обнуляется, корпорации переключились на «новую нефть» — самих людей, поэтому традиционные политические схемы перестают работать.
Корпорации активно захватывают человеческое пространство, а российские лидеры напоминают вождей ацтеков и майя, застигнутых врасплох высадкой Колумба.
Император ацтеков Монтесума пытался золотом откупиться от конкистадоров, но чем больше он им давал золота, чем больше они хотели получить. Не вызывает ли это ассоциации с гружеными золотом российскими самолетами, которые в последнее время зачастили в Лондон?
Интересно, что индейцы попросту не увидели, проглядели первую высадку конкистадоров – потому что не привыкли ни к зрелищу каравелл, ни к одеждам пришельцев. Происходящее было беспрецедентно, но ацтекская знать, увидев технологическое превосходство испанцев, попыталась подружиться с ними. До какого-то момента испанцы подыгрывали своим «союзникам», но это им было нужно лишь пока они не освоились и почувствовали себя достаточно сильными для тотального захвата. Используя недовольство подвластных ацтекам народов, конкистадоры разгромили империю и обратили ее жителей, включая знать, в рабов.
Так и наша знать: пытается «навести мосты» с новыми конкистадорами, пытается апеллировать к ценностям цивилизации, не понимая одного: для тех, кто высадился на наши берега со своими цифровыми платформами, мы, включая саму знать, — новая нефть.
Но, пожалуй, новые конкистадоры будут поступать с покорёнными народами еще безжалостней. Ведь испанцы всё-таки считали, что у индейцев есть душа, и, разрушая языческие капища, они сразу же строили взамен христианские храмы. Для технократов-владельцев платформ, нет таких понятий, как «душа», «человеческое существо», «свобода воли» или «человеческое сознание». В лучшем случае они считают эти понятия некими нейронными иллюзиями. Люди для них — это животные, понимаемые как биологические машины, или попросту белковые компьютеры. Все они разделяют принципы американского психолога Б.Ф. Скиннера, основателя бихевиоризма, который считал, что человеческое поведение полностью определяется импульсами, получаемыми извне. Во время второй мировой войны Скиннер обучил стаю голубей по команде взлетать и выполнять шпионские задания для военных. Поставив множество опытов на животных, он решил, что люди поддаются дрессировке не хуже. В его теории поведение людей делится на респондентное и оперантное – в первом случае человек реагирует на импульс непосредственно, во втором – импульсы как бы откладываются в памяти, и по достижении какого-то порога такое накопление вызывает реакцию. Скиннер был человеколюбцем, подписантом Гуманистического манифеста, и считал, что решить проблемы общества можно тем же методом, каким сейчас обучают нейросети – обучением с подкреплением. Когда человек делает то, что от него хотят, он получает пряник, всё делается без насилия. Этот принцип управления называется еще инструментальным кондиционированием – слово «кондиционирование» используется в этом значении Олдосом Хаксли в его повести «Прекрасный новый мир».
Желающие ознакомиться с подходами технократов могут зайти на официальный сайт московского правительства и посмотреть программу “Умный город 2030”. В качестве одного из главных авторитетов там называется американский трансгуманист и продложатель дела Скиннера Рэй Курцвейл, пророчествующий близкое наступление бессмертия и переход человечества под управление «сверхразума».
Есть у отечественных технократов еще одна икона – американский философ Дэниэл Деннет, который считает, что «компьютеры схожи с сознанием, как ни один из прежде созданных артефактов», и что «человеческая мысль и действие являются свойствами организованной материи, как силы притяжения и отталкивания, электрический заряд и так далее».
Деннет считает, что никакой свободы воли не существует, как нет, собственно, и сознания. «Вы не властны над тем, что в вас происходит; вы властны лишь над тем, что, как кажется, в вас происходит, а мы (нейроученые), даем вам полную, диктаторскую власть над рассказом о том, как вам это представляется, о том, что это такое — быть вами», пишет этот американский учёный в своей книге «Объяснённое сознание». Его книги, кстати, издаются в России самыми большими тиражами и продвигаются ведущими издательствами. Неудивительно, что эти взгляды получили широкое распространение как в российской научной, так и в инженерно-технической среде, не говоря уже о среде банкиров, которые и до всякого Деннета считали, что человек – это овца, которую нужно стричь. Интересно, что на деловом завтраке Сбербанка в Давосе в январе 2020 года, куда Герман Греф пригласил ведущих финансистов мира, перед собравшимися выступил Андрей Курпатов, глава лаборатории нейронаук и поведения человека Сбербанка. Курпатов не раз ссылался на тезисы Деннета, называя его «великим философом».
Реальность из ниоткуда
Технокорпорации сегодня захватывают власть, используя декларации. Декларация, как пишет американский философ сознания Джон Сёрль, — это такой вид выражения, при котором факты берутся и провозглашаются ниоткуда, создавая новую реальность там, где ее не было. Именно через декларацию Колумб застолбил за испанцами Америку, провозгласив в письме королеве Изабелле: «нам остается основать испанское присутствие и приказать им (индейцам) выполнять вашу волю. Они ваши, готовые исполнять ваши приказы и работать, делать все, что необходимо, строить город, готовы научиться нашим обычаям и принять наши правила поведения». Индейцам того времени города, которые строили испанцы, наверняка казались «умными».
Часто декларации ведут к войнам и революциям. Например, «Декларация прав человека и гражданина» привела к Великой французской революции и череде войн, сотрясавшей Европу не одно десятилетие, а «Декларация независимости» – к войне за независимость США. Слова «мы считаем самоочевидными истины: что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью» обозначили новую реальность и легли в основу идеологии Соединенных штатов как государства.
В российской истории также был подобный момент. Беспрецедентная «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» стала нашей «Декларацией независимости», и не удвидительно, что Учредительное собрание отказалось ее рассматривать, предлагая народу жить в старой реальности. Но коллективная воля распорядилась иначе, и декларация привела к роспуску Учредительного собрания, к гражданской войне и созданию новой реальности.
Ещё одна важная декларация – «Декларация независимости киберпространства», провозглашенная американским поэтом и активистом Джоном Перри Барлоу в Давосе в 1996 году. В ней так говорилось о новой реальности интернета: «Мы создаем мир, куда все могут войти без привилегий и предрассудков, вызванных расой, экономической властью, военной силой или местом рождения». Интернет виделся Барлоу и другим как пространство абсолютной свободы, освобожденное от экономического диктата капитализма, но жизнь распорядилась иначе. Реальность интернета Барлоу просуществовала несколько лет, а уже с начала 2000-х финансисты сумели найти способ монетизировать киберпространство, начав продажу рекламодателям поведенческих продуктов.
Декларации создаёт Цукерберг. 10 лет декларации
11 января 2010 года в Сан-Франциско основатель Фейсбука Марк Цукерберг провозгласил свою декларацию. Дело было на вручении Crunchie Awards, наград для стартапов Силиконовой долины. Марк Цукерберг объявил, что отныне персональная информация пользователей будет доступна всем. «Мы решили, что это теперь становится социальной нормой, — заявил он. — Людям вполне комфортно не просто делиться информацией разного рода и в большем количестве, но и делать это более открыто и с большим количеством людей».
Цукерберг угадал запросы нового поколения людей и, действительно, сумел через открытую декларацию навязать обществу новые нормы. Тогда ему было 25 лет, а у Фейсбука было 350 млн подписчиков. Установки сотен миллионов людей были изменены…
Сейчас основателю Фейсбука 35 лет и у его сети 2,5 миллиарда подписчиков, а в 2019 году он сделал следующую декларацию: «Будущее – частное». Под «частным» здесь имеется в виду и «частная собственность», и тот факт, что Цукерберг не видит в будущем «общественного», то есть «общественное» будет присоединено к «частному», будет приватизировано, причем приватизировано именно такими корпорациями, как Фейсбук. Таким образом вместе с «общественным», «общим» они приватизируют и само будущее, самого человека.
Декларация новых конкистадоров
Мы напоминаем индейцев в нашей неспособности ухватить то, что действительно происходит на берегу, куда причалили прекрасные технологические каравеллы, и откуда на берег высаживаются странные люди в необычных нарядах.
Американская исследовательница Шошана Зубофф так сформулировала декларацию современных конкистадоров, которые уже сегодня начали качать «новую нефть» человеческого поведения:
«Мы провозглашаем, что человеческий опыт — это сырье, свободного для того, чтобы его взять. На основе этого требования мы можем игнорировать соображения прав личности, интересов, осознания или понимания.
На базисе этого требования мы провозглашаем наше право брать опыт любой личности для перевода в поведенческие данные.
Это наше право, основанное на требовании бесплатного сырья, дает нам право владеть поведенческими данными, получаенными из человеческого опыта.
Наше право брать и владеть данными означает и право знать, что они открывают, все что за ними стоит.
Наше право брать, владеть и знать подразумевает право решать, как мы используем это знание.
Наше право брать, владеть и знать подразумевает наше право предпринимать усилия, чтобы защищать наше право владеть, знать и решать».
Безумные на первый взгляд приказы, которые издают наши касики в надежде выслужиться у новых конкистадоров, не так уж и безумны — они готовят почву для открытого провозглашения новой декларации. Ведь людям надо дать понять, что они автоматы, биологические машины, белковые роботы, которые должны выполнять любые приказы. Они – наблюдаемые. Парки закрыты в том числе и потому, что это общественное пространство, а ведь больше не должно быть места общественному, объединениям людей, ведь, как декларировал Цукерберг — «будущее частное».
Государству в новом мире есть место постольку, поскольку оно способно быть инструментом социального разделения и отчуждения, способно помогать заменять общественное частным.
В политической жизни создается атмосфера цирка и абсурда, с тем, чтобы отвратить от неё людей, показать, что она не имеет значения. Реальную экономику подгоняют под алгоритмические прогнозы, под предсказания, на которые сделали свои ставки финансисты – как в случае с коронавирусом, например. В сфере прав человека происходи аутсорсинг этих прав людей частным структурам – тем же соцсетям или онлайн-платформам, которым государство по факту передало, например, права цензуры. Это делается для приватизации всей этой общественной по происхождению сферы, с последующим придушением, а потом и ликвидацией этих прав. И повсюду уже происходит управление восприятием – то есть контроль над тем, как именно люди воспринимают реальность, с тем, чтобы создать у них впечатление незыблемости существующего порядка вещей в мире, который на самом деле рушится на глазах.
Удалённое общество
Об общественном, об обществе в общепринятом понимании можно говорить толлько если мы признаем свободу воли участников процесса. В обществе свободные агенты конфликтуют или сотрудничают, и в итоге вынуждены договариваться. Отменив свободу воли и перейдя к полному управлению стадом, через бихевиористский контроль над поведением в духе Скиннера мы приходим к ликвидации конфликтов и даже почвы для этих конфликтов. Следовательно, общественное исчезает, заменяемое роевыми принципами, или теми принципами, которыми Скиннер управлял стаей голубей, через обучение с подкреплением побуждая стаю лететь порой на верную смерть ради решения задач, известных только заказчикам Скиннера.
Людей уже сейчас в экспериментах и исследованиях, проводимых частными соцсетями и онлайн-платформами, приравнивают, по сути, к биороботам, к киборгам. В ситуации, когда за объектами управления не признается даже элементарных человеческих прав, можно говорить о современном рабовладении. Об этом возвращении в архаику следует помнить, когда вам будут рассказывать о том, что технологии несут с собой прогресс.
Рабовладение возникло когда-то в результате распада первобытнообщинного общества. Энгельс так описывал возникновение рабовладельческого строя: «До того времени не знали, что делать с военнопленными, и потому их попросту убивали, а еще раньше съедали. Но на достигнутой теперь ступени “хозяйственного положения” военнопленные приобретали известную стоимость; их начали поэтому оставлять в живых и стали пользоваться их трудом… Рабство было открыто. Оно вскоре сделалось господствующей формой производства у всех народов, которые в своем развитии пошли дальше древней общины…»
Сейчас генезис рабства другой: новое рабовладение возникает в ходе распада глобального потребительского общества и ликвидации «общества всеобщего благоденствия». Есть и отличия, например, в Древнем Риме за пролетарием все же признавались некоторые права личности, а при новом порядке пролетарий — это раб алгоритмов. Если он будет сочтет пригодным к труду, он будет делать работу по заданиям, примерно как нейросеть выполняет свою работу, следуя самым современным методам. Творческий труд человека становится не нужен, как, впрочем, и касики, индейские вожди, то есть бюрократия. Алгоритмы, искусственный интеллект справятся с этой работой лучше.
Для нового рабства будет характерно несколько черт, которые стоило бы рассмотреть. Во-первых, раб, во всяком случае в первое время, будет являться собственностью не одного хозяина, а коллективного владельца. В древности общины – даже города, храмы, государства имели своих рабов. Сегодня таким рабовладельцем сможет быть юридическое лицо типа Сбербанка или крупной технологической корпорации. Эти лица, в свою очередь, могут иметь частных акционеров-людей. В любом случае, раб распознается по тому принципу, что он является одушевлённым орудием труда своего хозяина и результаты его труда, как и он сам, являются собственностью хозяина.
Следующая черта рабства – та, что раб не имеет собственности на средства производства. Еще важно отметить, что капитализм в случае рабства отменяется: раб подвергается эксплуатации путём внеэкономического принуждения. Именно для этого и будут служить системы управления людьми при помощи искусственного интеллекта.
Нужны ли рабы уже сейчас, есть ли в них экономическая необходимость? Очевидно, да, ибо нейросетям требуются большое количество учителей, помогающих им определить, кто на картинке, кошка или собака, кликеров, чья функция примерно совпадает с функцией транзистора.
Многие мыслители – и Конфуций, и Аристотель, и Цицерон, считали рабство необходимым институтом, поскольку, как они полагали, есть категории людей, самой природой предназначенных к рабской зависимости и неспособных к умственному труду. Примерно такое же отношение можно встретить у Даниэла Деннета, Рэя Курцвейла и современных аналитических философов.
В мире новых конкистадоров рабы могут выполнять и определенные когнтитивные фнукции. Например, можно представить себе ферму рабов-читателей, которые будут читать книги, для получения из их мозга уже обработанной информации.
Источниками рабства в древних государствах были военнопленные, люди, рожденные рабами, а также свободные, попавшие в рабство за долги. В некоторых обществах последнее было главным способом получения новой рабской силы. В ситуации постоянных кризисов и катастроф именно этот способ видится главным источником обращения человека в рабство, а установка об отсутствии свободы воли позволит делать это алгоритмически.
Вопрос о том, все ли люди будут обращены в рабов, остается открытым, ибо некоторые люди – например, акционеры банков – в новом мире могут существовать на правах юридических лиц, то есть компьютерных систем.
Некоторым древним рабам, особенно тем, кто занимался сельским трудом, предоставлялась некоторая доля самостоятельности и даже заинтересованности, что создавало у них стимул. Поэтому и в новой системе возможны такие элементы цифрового феодализма: например, какую-то степень свободы могут получить создатели компаний, творцы идей, чьи идеи потом передаются в работу искусственному интеллекту. Ибо в мире, где «будущее частное» человек не сможет сам стать по-настоящему независимым собственником.
