Многие пытаются найти в пандемии COVID-19 хоть что-нибудь хорошее. К примеру, популярной стала точка зрения, согласно которой простой мировой экономики благотворно отразится на экологической ситуации. Якобы мы выполнили «план Греты Тунберг» пусть и против воли, зато в рекордные сроки. Но так ли это? Ведь происходящее сейчас не подтверждает «зеленую» философию, а проверяет ее на прочность.
Беспрецедентный эксперимент по снижению человеческой активности привел к беспрецедентной передышке для того, чтобы осознать, что мы понимаем под природой. Сеть полнится сообщениями о том, что в очистившиеся венецианские каналы вернулись дельфины, а в очистившиеся северные моря – викинги. Ни то, ни другое не является правдой, но это частности, а в целом антропогенное воздействие на планету (как считается, в перспективе для нее губительное) действительно сократилось.
Новости партнеров
Остановились многие предприятия. Заблокированы авиаперелеты, а местами и железнодорожные перевозки. Большая половина населения Земли оказалась в самоизоляции или на карантине, а личные автомобили пылятся в гаражах. Человечество потеснилось по всем параметрам – освободило от своего присутствия огромные пространства, минимизировало потребление и микросейсмы (сейсмические шумы), уменьшило выбросы в атмосферу мелкодисперсных частиц и углекислого газа, который, как считается, приводит к изменению климата.
Мы не послушали Грету Тунберг, но испугались коронавируса. И теперь обещания шведской активистки как будто бы сбываются. Последствия от того, что выбросы уменьшились на 25% в одном только Китае (кстати говоря, абсолютном чемпионе мира по углеродным выбросам), видны даже на спутниковых снимках НАСА.
Есть основания полагать, что эти благоприятные для экологической ситуации изменения станут не краткосрочными, а среднесрочными из-за того, что мировой карантин неизбежно перейдет в мировую же рецессию. Другими словами, в экономический кризис.
То есть весь этот экологический оптимизм хорош только своей оптимистичностью. Тем, что проходит по категории «хорошие новости» во времена, когда новостей в принципе мало, а хороших почти нет.
Тогда как в реальности пандемия, улучшив экологическую обстановку на сегодня и на завтра, может спровоцировать ее серьезное ухудшение в долгосрочной перспективе.
Нет особого смысла объяснять тот факт, что карантин – это пример искусственного ограничения для экономики. Как только коронавирус отступит, все быстро вернется на круги своя: самолеты поднимутся в воздух, на улицах образуются автомобильные пробки, а предприятия разморозят простаивающие мощности.
Значительно важнее то, что мировая пандемия может сломать ряд экологических трендов, набиравших силу в последние годы.
Новости партнеров
Вот частный, но многое объясняющий пример. Еще до пика эпидемии президент США Дональд Трамп утвердил снижение экологических требований к производимым в стране автомобилям. Примитивно выражаясь, им теперь можно выбрасывать в атмосферу больше углекислого газа, чем по тем правилам, которые принимал предшественник Трампа Барак Обама в 2012 году. Как следствие, каждая машина станет дешевле для покупателя примерно на тысячу долларов, а ее обслуживание – на полторы.
Это означает еще и то, что автомобилей будет произведено и продано больше, чем при отсутствии подобного маневра. Для промышленности это хорошо, для экологии – плохо.
Что-то подобное теперь будет происходить во многих странах и в самых разных отраслях производства. Дело в том, что жесткие экологические нормативы – это почти всегда дорогое удовольствие. Экономика должна нарастить определенный «жирок», чтобы им соответствовать, а в отсутствии такого «жирка» – при рецессии, безработице и прочих кризисных явлениях – приоритеты меняются. Экология вновь становится тем, на чем экономят.
Это то, чего не видят и не понимают многие экологические активисты, поскольку используют искривленную оптику. Для них «позеленение» планеты является самодостаточной целью, но для большей части населения, прежде всего для среднего класса, это цель прикладная. Улучшение экологической обстановки – то, что улучшает качество жизни, а не определяет ее. Экономическая безопасность находится в пирамиде потребностей выше, чем абстрактный для многих чистый воздух, и значительно выше, чем страх за еще более абстрактные климатические катастрофы в будущем.
Другими словами, сегодня всегда будет важнее, чем завтра, если не делать поправки на индивидуальную политическую (в данном случае – экологическую) философию. Чтобы та же Грета Тунберг имела возможность бойкотировать школу ради борьбы с углеродными выбросами, шведы должны жить не на пять долларов в день. А именно таким, если верить прогнозам МВФ и Всемирного банка, будет доход четырех миллиардов населения Земли после окончания пандемии. Еще миллиарду человек придется довольствоваться двумя долларами в день.
Удар по «зеленой» моде – второе по значимости негативное последствие для экологии после либерализации экологических нормативов для производства и транспорта. Понятно, что происходящее сейчас изменит бытовые привычки человечества. Пока непонятно, как именно, но кое-что предположить можно.
Так, нас неизбежно ожидает очередной бум всего одноразового, то есть, как правило, пластикового. Причем он приходит в наименее удачный момент – именно тогда, когда в моду у молодежи только-только стали входить такие экологические привычки, как ношение при себе многоразовых стаканов и даже соломинок для коктейлей. Теперь многоразовое запрещено даже там, где прежде приветствовалось (например, в некоторых сетях кофеен), а в будущем приоритет вновь будет отдан стерильности – страхи перед заражением далеко не у всех проходят быстро. Параллельно с этим тренд, когда общественное предпочитают личному, сменится на обратный.
Кстати говоря, медицинские отходы в принципе запрещено перерабатывать. Поэтому условно положительный эффект для атмосферы от сокращения бытового потребления на самом деле меньше, чем может показаться на первый взгляд. Раньше из прославившегося на весь мир Уханя вывозили для уничтожения по 40 тонн медицинских отходов, теперь – в шесть раз больше.
Новости партнеров
Третье негативное последствие наслаивается на второе – в ближайшее время и на пока непонятный срок экологические активисты будут вытеснены на обочину информационной и общественно-политической жизни. О девочке, которая не ходила в школу ради общего будущего, даже смешно вспоминать в условиях, когда школы закрыты по всей Европе.
Вкупе с экономическими неурядицами такая ситуация замедлит развитие отрасли «зеленых» технологий и возобновляемых источников энергии. Значительное количество инициатив в этой сфере может быть заморожено до лучших времен, в худшем случае – до следующего поколения, так как нынешнее будет долго приходить в себя от пережитого шока.
Наконец, четвертый удар придется по контролирующим механизмам и обязательствам, которые приняло на себя человечество в связи с апокалиптическими прогнозами экологов и климатологов. В частности, речь идет о договоренностях по сокращению выбросов углекислого газа, закрепленных в Парижском соглашении по климату.
Применительно к этому параметру существует эффект, неофициально называемый «эффектом России». Мы являемся чемпионами последних 30 лет по сокращениям выбросов в атмосферу, что позволяет брать на себя некоторые обязательства просто по умолчанию – мы их значительно перевыполнили заранее. Однако произошло это не столько из-за модернизации промышленности, сколько из-за коллапса народного хозяйства в постсоветские годы, когда многие предприятия встали, а некоторые из них не заработали уже никогда.
Другими словами, основные государства-фабрики мира резко сократили выбросы углекислого газа уже сейчас из-за пандемии и рецессии. Это позволит им в дальнейшем нарастить те же выбросы в полном соответствии с буквой соглашения и не пересматривать самой структуры производства.
В сухом остатке та радость, которую демонстрируют сейчас экологические активисты в связи с «пробуждением планеты», не имеет под собой «железных» оснований. Коронавирус не погубил мировую экономику ради мировой экологии, о чем мечталось радикалам. Он запрограммировал экономику на долгосрочный негативный эффект для экологии, который будет в должной мере осознан далеко не сразу.
