С экономическими кризисами и потрясениями человечество знакомо как минимум с неолитической революции и часто выходом из этого состояния была серьезная трансформация и экономики, и общественных институтов. Известный экономист, руководитель центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов в своей новой монографии утверждает, что сегодня мир стоит на пороге именно таких глобальных преобразований и Россия как часть этого мира также не избежит влияния происходящих процессов.
Накануне.RU поговорило с автором книги «Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм».
Новости партнеров
– Василий Георгиевич, и вы, и многие ваши коллеги постоянно говорят о том, что мы сейчас стоим на пороге нового глобального финансового кризиса, вот-вот все рухнет, будет повторение 2008 года. Ваша книга об этом? Хотя даже по оглавлению понятно, что к вопросу вы подошли намного, так сказать, глобальнее и шире…
– Я считаю, что серьезно никто у нас до сих пор не исследовал природу экономических кризисов в целом, на большом материале и в динамике. Была одна работа и все. Все, что написано и сказано о том же кризисе десятилетней давности – 2008-2009 гг. – это все-таки, на мой взгляд, беллетристика. Ну, кризис, мол, случился, бывает. Кризис наступил, потом бывший президент США Обама вышел и сказал – все, кризис закончился! И, вроде, все вздохнули с облегчением – закончился кризис! Понять, исходя из этого, где и в какой точке истории мы находимся, невозможно.
– И вы предложили собственную концепцию кризисов в мировой истории? От неолита, через падение Римской империи, через XIV век к «Славной революции» и так далее?
– На этих материалах я проследил все более или менее известные волны подобных явлений, длинные волны. Тот же упомянутый вами мощнейший кризис III столетия похоронил не только Римскую империю, но и Китай. Именно после него начинается классическое Средневековье.
Кризис XIV века в массовом сознании ассоциируется прежде всего с чумой, которая выкосила от трети до половины населения Европы, но там много чего и другого было. Из этого бедственного состояния мир вышел другим, началась эпоха капитализма, развития промышленности. По большому счету, что бы нам ни говорили о «конце истории», о мире постмодерна, мы все, так или иначе, продолжаем жить в эпоху промышленного капитализма. И так будет продолжаться, видимо, еще долго. Но приходит конец мифам о неолиберализме, свободной торговле и многим, многим понятиям и вещам, тому, что нам вдалбливали в головы в последние лет тридцать…
– Вы еще в 2008 году довольно четко и ясно высказались в одном из докладов, что тогдашний кризис – никакое не случайное явление, что он быстро будет преодолен, и оказались правы. Так в какой точке истории мы, по-вашему, сейчас находимся, с прицелом, конечно, на нашу страну?
– Я говорил и сейчас это повторяю – кризис десятилетней давности дал старт множеству самых разнонаправленных процессов в мире. И он, кризис этот, не закончился ни в 2009 году, ни в следующие годы. Экономика Россия после некоторого оживления, как мы все помним, испытала потрясения 2014 года, потом был обвал 15-го и так далее. Но и мир в это время так же трясло!
Новости партнеров
Посмотрите, сегодня разворачиваются торговые войны с Китаем, США жестко «наехали» на Турцию, мы сами – российская экономика – находимся под санкциями, примеры можно множить. Отсюда и вывод – мы находимся в точке многолетнего болезненного перелома, трансформирующего мировое хозяйство и жизнь общества кризисов.
– Вы прямо обрадуете своих читателей тем, что кризисные явления не закончились и будут продолжаться и продолжаться. Какой выход из всего этого?
– Да, понимаю иронию, но это так. Если обратиться к более недавним временам, для аналогии, можно вспомнить великий кризис капитализма образца 70-х годов прошлого века. Всем известны голливудские боевики, правильно, все эти погони, перестрелки в заброшенных зданиях заводов. А вы спросите себя, откуда у киношников появилось столько декораций для съемок? Это же бывшие фабрики и заводы, которые работали в Штатах, часть была перестроена в офисы, а часть так и осталась и пригодна для съемок. Зато мощнейший импульс в связи с переносом массового производства в Азию, прежде всего в Китай, получили эти страны. И сегодня в результате той болезненной перестройки, трансформации, мы видим и знаем мир таким, какой он есть. Кстати, выходом из того кризиса также явилось наступление эры компьютеров, мобильных телефонов, интернета и так далее.
– Это все очень коррелирует с теорией экономиста Николая Кондратьева, вы к ней часто обращаетесь, это так?
– Да, по большому счету, наш соотечественник оказался прав, вопрос лишь в распределении по времени всех этих длинных волн и циклов. Повторюсь, в нашу эпоху закончились все эти мифы о свободной торговле, даже глобализации, эти понятия ушли в прошлое и, видимо, никогда больше не вернутся. Сейчас мы видим, что глобальному лидерству США бросили вызов не только, допустим, Китай, но и ряд континентальных евразийских держав типа России, Турции, Ирана. И так будет продолжаться и дальше, и что не менее значимо – по всему миру. Наши успехи за последние годы, например, в Африке говорят о том, что соперничество разворачивается по всему миру.
– Ну если об Африке, то, кажется, мы там с китайцами теперь вынуждены будем дело иметь. И не всегда, видимо, это соперничество будет в режиме «дружба на век». Как вы эти риски оцениваете и, кстати, почему так уверенно говорите об успехах на африканском континенте?
– Да, конечно, надо понимать, что те же Турция, Иран, во многом Китай – никакие нам не «друзья», это вообще не та категория для подобного рода оценок. С другой стороны, взаимовыгодного сотрудничества в Евразии или на других континентах никто не отменял. Потенциал развития евразийских экономик велик и только начинает раскрываться, наши «партнеры» из-за океана это чувствуют. Что касается Африки, то замечу лишь, что вся местная бюрократия и элита в отдельных странах чувствует себя все-таки более комфортно во взаимоотношениях с Россией, а не с другими странами. У них сильна память о временах колониализма, они тот этап пережили и не хотят возвращаться к нему.
– Вернемся к нашей экономике. Мы правильно понимаем вас, что сегодня стоим на пороге начала длинного-длинного цикла преобразований, трансформаций, который по времени может продлиться еще лет 15, а то и все 30?
Новости партнеров
– Видимо, это так. И власть осознала, похоже, этот момент, если вы посмотрите на все последние ротации тех же губернаторов, на происходящее во внутренней политике, то есть некоторые отчетливые сигналы.
– Например?
– Ускоряется переход от федеративного к унитарному государству. На самом деле, модернизация часто, модернизация экономики в том числе, практически всегда шла через участие государства. Это неправильно, когда нам говорили, что вот государство уйдет, рынок все будет решать и сам все определит. Это такой же очередной миф типа свободной торговли. Фазовый переход к новой структуре и экономики, и общественных отношений невозможен без участия государства, я убежден в этом. И наша элита увидела этот тренд и, к счастью, начала движение в правильном направлении.
– Оскомину набил этот «транзит власти» через пять лет, и все же не могу не спросить вас: вы видите какие-то новые тренды в управлении, в подходах?
– Если совсем коротко – повторения президентства Медведева, наверное, мы все-таки не увидим. Это и тогда выглядело не очень хорошим решением, а в новых обстоятельствах это тем более недопустимо.
– А что изменилось?
– Мы под санкциями и поверьте, давление на нашу страну и экономику будет только усиливаться. В 2008 году элита была в более расслабленном состоянии и могла себе позволить президента Медведева как руководителя государства, сегодня мир кардинально изменился, обстановка изменилась. Идет поиск новых управленческих кадров и лидеров, не без проблем, но процессы запущены.
Выбор, если совсем просто, стоит за возвратом к курсу на национальные интересы или продолжением курса так называемых либералов. Сегодня у нас прослеживаются две ясные и противостоящие друг другу силы, условно «государственники» и условно либеральная оппозиция. Все остальное, что мы видим в нашей современной политической жизни – это некая имитация.
– Подождите, подождите. Вы же не будете всерьез рассматривать, скажем, того же Навального или Яшина в качестве «рулевых» в стране?
– Я о другом сейчас, те, кого упомянули – за ними стоят другие силы, которые направляют их и финансируют. Я о них говорю. Соответственно борьба будет разворачиваться между теми, кто готов отстаивать национальные интересы, и теми, кто продолжает говорить о «свободном рынке», «свободной торговле», в общем весь этот либеральный набор.
Мир меняется и продолжит меняться, наступает эпоха неомеркантилизма, в которой России предстоит только найти свое место. Мы уже начали это делать, есть определенные заделы и успехи в том же сельском хозяйстве, в том же импортозамещении, необходимо дальше развиваться в этом направлении. Как бы странно это ни прозвучало, еще раз вернусь к тезису – мы все продолжаем жить в эпоху классического товарного производства! Нас ждет эпоха длительных трансформаций и преобразований, много чего ждет на этом пути, вот об этом рассказывает книга. Уверен, интересно чтение будет не только профессионалам от экономики, но и обычному читателю, который хочет понимать и знать, в каком мире живет.
