Если предположить, что чиновник за год коррупционной деятельности может обеспечить себе элитное существование на всю жизнь, каким должно быть наказание, чтобы воздействие его было весомым?
По сути, коррупция – это такое отношение между людьми, когда принятие той или иной, в первую очередь государственной, но не только, инстанцией значимых решений превращается в товар и обменивается на деньги (или услуги).
Новости партнеров
В этом отношении коррупция, которая в остальном есть лишь один из видов уголовных правонарушений, родственна им в том, что как и они, она является определенным продуктом определенных – в первую очередь рыночных и товарно-денежных — отношений.
Но она от них и отличается тем, что если иные преступления предполагают как бы некое нарушение, переступление через принципы этих отношений, то есть через принципы обмена – некое одностороннее, не компенсируемое присвоение чего-либо, то коррупция есть последовательное исполнение этих принципов.
Чиновник производит решения так же, как фабрикант мебели производит мебельные гарнитуры. Общество, по понятным и не обсуждаемым в данном случае причинам, считает продажу мебели вещью естественной и полезной, а продажу решений – вредной и недопустимой.
Оно, в частности, так считает потому, что получение выручки за произведенный гарнитур рассматривается как естественное и справедливое вознаграждение за организацию производства (оставляем сейчас в стороне деликатный вопрос о присвоении прибавочной стоимости), а производство решения рассматривается как уже оплаченное жалованьем чиновника.
Однако как фабрикант мебели всегда и естественно стремится к повышению своей прибыли, а не довольствуется покрытием своих издержек и даже получением средней нормы прибыли, так и чиновник естественно испытывает стремление к увеличению прибыльности своего занятия.
Поэтому в конечном счете уничтожить коррупция в целом можно, лишь уничтожив товарно-денежные отношения. В данном случае по понятным причинам такой вариант борьбы с коррупцией оставляется за скобками – хотя действительно, только в этом состоит рецепт полного искоренения этого зла, и то с некоторыми ограничениями.
Тем не менее, понятно, что оставлять попытки борьбы с коррупцией до наступления подобных условий – значит на сегодня просто перед ней капитулировать.
Новости партнеров
Отсюда встает вопрос, как и до какой степени коррупцию можно ограничить в сегодняшних исторических условиях. Поскольку стимулы к коррупционности рождаются самой существующей системой, проблема заключается в том, можно ли найти контр-стимулы, которые способны были бы их преодолевать.
По идее, эти контр-стимулы могут быть двух родов: сознательное повышение политическими субъектами различных рисков коррупционной деятельности – что важно, но чего недостаточно, поскольку само по себе повышение рисков лишь повышает цену оказываемых коррупционных услуг.
А второе – существование или создание надрыночных стимулов, покрывающих непосредственно материальный соблазн более значимых, чем он, создающих общий неблагожелательный фон для коррупционности. То есть, выстраивание деятельности по производству решений – специфического товара, затребованного в коррупционных отношениях, на нерыночных основах.
Первый род контр-стимулов включает в себя: первое — непосредственно карательные санкции государства против коррупции. Но для того, чтобы подобные стимулы были достаточно действенны, они должны быть столь значительны и столь неотвратимы, чтобы намного превысить соблазн коррупционности.
Если предположить, что чиновник за год коррупционной деятельности может обеспечить себе гарантированное элитное существование на всю жизнь – каким должно быть наказание, чтобы воздействие его было более весомым? По большому счету, даже пожизненное заключение не может гарантированно превысить такого рода соблазны.
Но основываясь лишь на системе наказаний, мы сталкиваемся и с такой проблемой, как коррупционность самой карательной системы.
Собственно говоря, коррупция – есть лишь требование человека, занятого в государственной или иной чиновной сфере к человеку, занятому в бизнесе – поделиться прибылью.
Но в таком случае ограничение этой деятельности карательным воздействием порождает дополнительное отношение спроса и предложения – требование носителя карательных функций к чиновнику поделиться уже продуктом деятельности последнего.
Новости партнеров
Поэтому, строго говоря, в своей высшей форме коррупция – это не некое нарушение неких принципов и отношений, коррупция в этой форме есть лишь форма организации социальной жизни. Форма, которую все ругают, но которая почти всех устраивает по двум причинам: с одной стороны, в конечном счете она наносит удар не по обычному гражданину, а по представителю бизнеса, который с точки зрения обычного гражданина вряд ли представляется более достойным сочувствия и защиты, нежели чиновник: с этой точки зрения оба они в равной степени являются представителями зла. А с другой – взятка в обыденном понимании есть просто способ побудить чиновника сделать что-либо полезное, потому что как таковой, без взятки, он рассматривается как своего рода носитель изначального зла.
Чиновник с точки зрения обычного человека есть изначальный представитель государственной власти, то есть врага человека (и рода человеческого), хам и злодей, основное назначение которого, за которое он получает деньги, — унижать обычных граждан и что-либо им запрещать.
Отсюда — человек дающий взятку, выглядит как некий удалец, побеждающий представителя зла его же оружием, а чиновник, берущий взятку – как «не совсем» законченный злодей, в котором еще осталось что-то человеческое и который, пусть за деньги, но может сделать что-либо ради человека.
Верно или не верно, обоснованно или не обоснованно это суждение – вообще отношения к делу не имеет. Важно то, что в таких условиях бороться с коррупцией – это, с точки зрения общества, значит бороться против возможности униженного государством человека как-то постоять за свои интересы. А значит, у такой борьбы не больше шансов на успех, нежели у немецкой администрации времен Отечественной войны победить партизанское движение.
Вопрос, тогда, получается в том, чтобы изменить само общественное отношение к коррупции не в виде отношения к этому страшному и заведомо плохому слову, а к конкретно ситуации подкупа и покупки государственных чиновников и самой власти, самому государству.
Конечно, кроме карательного воздействия коррупция должна ограничиваться тем, что принято называть репутационными рисками. Сегодня, беря взятку, чиновник рискует свободой, рискует служебным положением. Но, во-первых, понеся наказание, он имеет шанс вновь составить себе ту или иную карьеру, а во-вторых, он имеет возможность просто спокойно пользоваться созданным богатством, не испытывая отторжения со стороны общества.
Поэтому постановка вопроса о том, чтобы сделать получение взятки невыгодным и опасным – она верна.
Но для того, чтобы ее осуществить, государство должно изменить отношение общества к себе, а это можно сделать, только изменившись самому.
То есть, в конечном счете, для того чтобы если и не победить коррупцию окончательно, то существенно ее ограничить, нужно дать и чиновнику, и обществу Проекты и Смыслы существования, более значимые, чем услуги, которые гражданин может получить за взятку и деньги, которые чиновник может получить за свою услугу.
Автор — российский политический философ, политолог, публицист. Действительный член Академии политической науки, доктор политических наук, профессор MГУ
