Принятие Россией Парижского соглашения по климату, ограничивающего выброс углекислого газа в атмосферу, стало некоторой сенсацией: с этим шагом медлили на протяжении четырех лет, но «запрягли» внезапно, удивительно быстро и в обход парламента. С чем связана такая скорость и на что Россия обменяла свое участие в борьбе с глобальным потеплением?
Подписание и принятие Россией Парижского соглашения по климату выглядит примером двойного разыгрывания одной и той же карты. Причем в максимально удачное для этого время.
Новости партнеров
Сам факт его заключения в 2015 году почти всеми странами мира стал своего рода сенсацией, к которой Россия приложила руку, поскольку уговаривала на это своих союзников и партнеров. Например, Китай и Индию.
Китай к обязательствам по снижению выбросов СО2 в атмосферу еще недавно относился критически, рассуждая следующим образом: когда никаких ограничений не существовало, Запад свободно ковал себе национальный капитал в том числе за счет колоний, а теперь развивающиеся страны, включая бывшие колонии, вынуждены догонять Запад – и тот же Запад пытается их замедлить за счет ограничений для промышленности. Подозрительно и несправедливо.
Однако со временем позиция Пекина изменилась под влиянием нескольких факторов: усиления Си Цзиньпина внутри КПК, осознания экологической катастрофы в КНР, утверждения курса на повышение качества жизни среднего китайца – и международных амбиций страны в целом. Китай ревностно следит за своим имиджем, и существование в роли страны – мирового чемпиона по выбросу СО2, одновременно препятствующего экологической инициативе, казалось в загазованном Пекине некомфортным.
Индия ломалась дольше и сильнее, но тоже сломалась – уже с оглядкой на Китай и Россию. В итоге последняя выступила как соавтор глобальной инициативы плечом к плечу с США и ЕС. Это сыграло свою роль в борьбе с попытками международной изоляции нашей страны, потому что, напомним, речь идет о 2015 годе – пике таких попыток.
Владимир Путин, лично прибывший в Париж на саммит с беспрецедентным количеством первых лиц, произнес тогда запоминающуюся речь о необходимости климатического соглашения и весьма органично выглядел в роли «зеленого» политика. В принципе в этом нет ничего удивительного – вопросы экологии и природопользования всегда входили в сферу личных интересов Путина, однако для западного зрителя он в таком образе предстал впервые, расшатав тем самым некоторые стереотипы на свой счет.
Однако с ратификацией подписанного соглашения РФ не спешила. И в какой-то момент осталась единственной крупной промышленно развитой страной, для которой оно не вступило в силу. С чем это связано – можно долго гадать, но сроки постоянно переносились, а в апреле 2019-го Путин заявил, что соглашение будет ратифицировано «после всестороннего анализа последствий его реализации», что продлило ожидания на неопределенное время.
И вдруг в понедельник выяснилось, что еще в пятницу соглашение было окончательно принято специальным постановлением правительства РФ. То есть не через парламент, а в обход его. При этом было оговорено, что данное конкретное соглашение необязательно подвергать процедуре ратификации.
Новости партнеров
Но почему именно сейчас? Есть как минимум две версии (а правда, наверное, где-то посередине), в любом случае время выбрано весьма удачно. Во-первых, накануне открытия очередной сессии Генассамблеи ООН, где Россию представляет Сергей Лавров и где вопросы изменения климата заявлены в числе основных. Во-вторых, день в день с открытием климатического саммита ООН, к которому приковано сейчас беспрецедентное внимание из-за беспрецедентной истерики, вызванной выступлением Греты Тунберг.
Некоторые считают ее святой, некоторые – антихристом, но суть в том, что никогда еще мир не следил за климатическими саммитами так, как следит сегодня. Оставаться страной, до сих пор не утвердившей Парижское соглашение, было деструктивно с точки зрения международного имиджа и той самой пресловутой «мягкой силы».
Теперь «вопрос снят», и обсуждение климатических вопросов в ООН сведется к коллективному пинанию одной-единственной страны – Соединенных Штатов Америки, поскольку ранее Дональд Трамп принял решение из Парижского соглашения выйти. В общем и целом это хорошо укладывается в российскую внешнеполитическую линию по дискредитации США и критике их концепции однополярного мира.
Но есть и еще один фактор. Парижское соглашение не случайно именно Парижское. Франция, ведомая своими национальными амбициями, изначально претендовала на лидерство в международном движении против глобального потепления, но при Обаме ведущую роль все же уступала США. Сейчас Эммануэль Макрон пытается играть первую партию единолично – и явно получает от этого удовольствие, тем более, что тема с тех пор значительно «погорячела», стала ультрамодной и воспринимается как однозначно прогрессивная.
Тут стоит сделать отступление и проговорить некоторые вещи. Само глобальное потепление – доказанный факт, и холодное московское лето тут не повод для иронии, а как ни парадоксально, следствие все тех же изменений климата: когда где-то сверх меры печет, в другой точке на карте будет непривычно морозить.
Теория об антропогенной природе этого процесса и его зависимость от выбросов СО2 с каждым годом «бронзовеет» в качестве консенсуса людей науки. По ряду частностей – темпах ГП и мерах противодействия ему – дискуссии все еще продолжаются, претендовать в этом смысле на абсолютную истину пока еще рано. Но отрицание глобального потепления как явления уже приобрело характер конспирологической теории заговора сродни отрицанию высадки американцев на Луну.
При этом ГП сулит России будущего проблемы даже более серьезные, чем обмеление Волги и потеря по 1-2% ВВП в год. Один только фактор засухи на аграрном юге страны перекрывает все возможные бонусы от увеличения судоходства по Северному Ледовитому океану.
Зато у России есть некоторые специфические бонусы в том, что касается имплементации соглашения, то есть тех ограничений, которые принимают на себя ратифицировавшие его страны.
Новости партнеров
Во-первых, некоторые нормативы по сокращению выбросов мы уже не просто выполнили, а перевыполнили – таково следствие развала промышленности в 1990-е. Во-вторых, одним из основных принципов этого соглашения является повышение энергоэффективности и снижение энергопотерь, а это насущная проблема страны, которую уже давно (зачастую небезуспешно) пытаются решить. То есть соглашение как бы дублирует наши национальные интересы.
Многое теперь будет зависеть от конкретики – от того, что будет содержаться в правительственном законопроекте о регулировании выбросов парниковых газов и стратегии долгосрочного (до 2050 года) развития на этот счет. Профильный вице-премьер Алексей Гордеев обещает представить конкретику в течение года и до конца года соответственно. Тут уж, как говорится, «будем посмотреть».
А пока вернемся к Макрону, который сейчас претендует не только на то, чтобы быть «главным по климату», но и, пользуясь внутренними проблемами канцлера ФРГ Ангелы Меркель, на то, чтобы быть «главным по ЕС». Легко предположить, что именно он попросил Владимира Путина ускорить принятие Парижского соглашения Россией и помочь тем самым его, Макрона, противоборству с Трампом.
По крайней мере, по итогам визита Владимира Путина во Францию и прямо связанного с ним телефонного разговора двух лидеров, со стороны Парижа прозвучало несколько заявлений, которые в Москве было приятно услышать – от общих слов о возвращении РФ в G7 и необходимости сотрудничества России и Европы до поддержки позиции Москвы по донбасскому урегулированию, в частности по «формуле Штайнмайера».
Если исходить из того, что Россия в ответ ратифицировала в целом приемлемое для себя соглашение, которое прежде и так уже подписала, это можно счесть тем самым успешным разыгрыванием карты в максимально удачное для этого время.
Но дело, повторимся, за конкретикой. В том, что касается донбасского урегулирования, кое-что может проясниться по итогам встречи президентов Украины и США в Нью-Йорке. Что же касается выброса парниковых газов, особый интерес вызывает то, как именно в законопроекте правительства будут отображены опасения, высказанные на его счет Российским союзом промышленников и предпринимателей. Эти люди в число сторонников Парижского соглашения не входят, но и не могут входить – по определению.
