Понятие путинизм находится в череде других аналогичных понятий – сталинизм, брежневизм, ельцинизм, бонапартизм, перонизм, голлизм, маоизм, чавизм, характеризующих особый тип государственной политики и социального устроения. Оно связано с персоналией, которая является ключевой фигурой в созданной системе. В данном случае — с фигурой Путина.
Некоторые из этих понятий имеют двойное преломление – и в качестве системы устроения страны, и в качестве особой идеологии. Но это относится не к каждому из аналоговых понятий: например, брежневизм возможно представлять как особый тип устроения страны, но проблематично связывать с ним какую-то самостоятельную идеологию.
Новости партнеров
Применительно к путинизму речь идет именно о типе устроения страны. Использование этого понятия основывается на представлении, что в 2000–2010-е годы сложилась в России специфическая система, имеющая свои отличительные признаки от других систем.
Понятие путинизм – научное и не должно быть подменено позицией «нравится – не нравится». Путинизм генезисно связан с Путиным, но как система может существовать и после Путина, а также быть тиражируема в другие страны. Ничего негативного в самом понятии «путинизм» нет, и, к примеру, В.Ю. Сурков использует его в сугубо позитивном и даже апологетическом ракурсе.
Рассмотрим далее по блокам устроения страны характерные черты сложившейся системы.
Идеология:
— отсутствует, и ее отсутствие закреплено действующей Конституцией; реально элита руководствуется латентными идеологемами западничества и даже модифицированными версиями социал-дарвинизма;
— определенный идеологический «державный» дискурс задан использованием идеологем патриотизм, суверенитет, духовные скрепы, государство-цивилизация, но он гасится казенным подходом исполнителей, казенной пропагандой.
Экономический блок:
Новости партнеров
— экспортно-сырьевая модель, определяемая продажей углеводородов, давшая неплохие цифры роста ВВП при благоприятной конъюнктуре цен на нефть, но оборачивающаяся кризисом или стагнацией при неблагоприятной конъюнктуре;
— приверженность либеральным стереотипам во взглядах на экономику, выражающихся в рецептуре дальнейшей приватизации; сверхоткрытость и как следствие – зависимость от внешней торговли, расхождение идеологемы импортозамещения и реальных возможностей его осуществить в рамках существующей модели;
— бюрократический пресс парализует экономику, которая ввиду приватизации не может функционировать по прежним советским лекалам и ввиду бюрократизации – по лекалам рыночным;
— перераспределение средств в пользу ВПК, частичное перевооружение на этой основе вооруженных сил, что, тем не менее, несопоставимо по масштабам средств, выделяемых на развитие военно-промышленного комплекса геополитическими противниками.
Финансовый блок:
— опора на валюту геополитического противника;
— высокая ставка рефинансирования, приводящая к кредитованию бизнеса за рубежом, а, соответственно, росту внешнего долга;
— демонетизация как следствие ложного концепта демонетизационного противодействия инфляции.
Новости партнеров
Политический блок:
— фактическое упразднение механизмов либеральной демократии;
— персонократия, сосредоточенность всей полноты власти в руках одного человека, «ручное управление», и, как следствие, несистемные решения;
— имитационная оппозиция;
— выборы как политический ритуал на выражение лояльности;
— культ личности, высокий уровень рейтинговой поддержки на значительном периоде властвования;
— конфликт путинской группировки и группировки сторонников западной глобализации («белоленточников»).
Социальный блок:
— идеологема «социальной стабилизации», реализуемая в условиях роста доходов от экспорта углеводородов;
— легитимизация демографической политики, при ограниченности инструментария ее осуществления рамками системы;
— сверхвысокое социальное расслоение, распад общества на элиту и массы как два мира по уровню жизни;
— фактически – неофеодализм.
Национально-территориальный блок:
— готовность применения силы в отношении сепаратистов;
— высокий уровень региональных диспаритетов, как латентное основание того же сепаратизма;
— отсутствие единой для народов России системы цивилизационной идентичности;
— рост националистических тенденций в обществе.
Блок культуры:
— формальная апелляция к традиционным ценностям;
— ограничение и формальное осуждение гей-пропаганды и русофобской пропаганды, при сохранении площадок квир-культуры и русофобии;
— апелляция к патриотизму при доминации западной культурной продукции, поддержке ориентиров западного образа жизни и англоязычия среди молодежи.
Блок науки и образования:
— недофинансирование науки и образования, бюрократическое подавление творчества и, как следствие — «утечка мозгов»;
— когнитивная несуверенность гуманитарных и обществоведческих наук, оперирование концептами, сформированными под политические установки в странах Запада;
— западники-либералы во главе ведущих провластных обществоведческих площадок;
— иноцитирование как признание идейной приоритетности западной науки;
— «болонизация», отказ от идентичной образовательной системы, с сильной фундаментальной основой, развивающей и воспитывающей компоненты, в пользу подражания не лучшим западным образцам под лозунгом практикоориентированности и соответствия запросам рынка;
— постановка задач разработки единой концепции истории и поддержки русского языка и невозможность их выполнения при отсутствии идеологии — в случае с историй, и при ориентации на трудоустройства молодежи за рубежом – в случае с русским языком.
Кадровый блок:
— высокий уровень клановости, занятие должностей по клановым протекциям;
— коррупция как базовый механизм функционирования системы;
— ориентированность элиты на жизнь за рубежом в противоречие с заявляемыми попытками вернуть ее активы в Россию;
— отсутствие реальных социальных лифтов для невключенной в клановые корпорации молодежи;
— желаемый образ управленца – технократа с гипертрофированными способностями работать в пространстве ценностей, смыслов, проблем.
Внешнеполитический блок:
— предъявление амбиций возвращения статуса державы, влияющей на мировой политический процесс;
— внешнеполитические действия как инструмент повышения персонального рейтинга;
— готовность отвечать на удары, балансировка на грани войны;
— отсутствие предъявляемой миру идеологической альтернативы, заявляемая приверженность ценностям западного общества;
— поддержка со стороны правых партий и движений в мире.
Суммируя имеющиеся характеристики по блокам, сложившаяся модель может быть описана как система, соединяющая следующие компоненты:
1. Либерально-космополитическую, антисоветскую, заложенную при ликвидации СССР; 2. бюрократическую, кланово-корпоратистскую, связанную с использованием государства как средство личного обогащения и развитием модели приватизированного государства; 3. персонократическую, определяемую персональными качествами главы государства и концентрацией в его руках всей полноты власти; 4. «великодержавную», задаваемую внешнеполитическими амбициями части элиты, ее борьбой с другими мировыми элитаристскими группировками. Модель – внутренне противоречива.
Великодержавный дискурс вступает в противоречие с либерально-космополитическим дискурсом и механизмами функционирования всей системы. Великодержавные амбиции, как это показывает опыт «новой холодной войны», реализовать с опорой на либерально-космополитические основания оказывается невозможно, и поражение в этой ситуации оказывается неизбежно.
Отсюда перед элитой стоит развилка в выборе между либеральным космополитизмом и великодержавием. Либо устраняется великодержавный компонент, но это предполагает известные геополитические уступки и известные персональные устранения. Либо устраняется либеральный космополитизм, но это означает перекройку всех блоков системы под задачи борьбы с внешними противниками.
Однако такая перекройка также возможна в двух проекциях. Первая – в направлении фашизации. И при сохраняемом антисоветизме и социал-дарвинистских воззрениях элит такая проекция оказывается, к сожалению, во властных программах преобразований вероятной.
Вторая проекция – в направлении социализированного государства. Такая проекция соотносится с цивилизационно-ценностными накоплениями России и является единственной, дающей в глобальном противоборстве шансы на победу.
Наличие внутренних противоречий в реализуемой модели определяет возможности перевода ее сверху, как в одну, так и другую сторону. Первая сторона – это модельные закладки 1990-х гг., связанные с либеральными, иногда модифицированными, но остающимися в парадигме либерализма установками, вторая – это властно-державные интенции самого Путина.
Но для того, чтобы эти интенции были реализованы, прежнюю модель требуется поломать в самой ее сути. Такие шаги ждут от Путина давно, но знамя пока до сих пор не поднято, что с каждой отсрочкой снижает возможности такой модельной трансформации.
В ситуации действенного элитного сопротивления суверен обращается за поддержкой к народу (сценарий отъезда Ивана IV из Москвы в Александрову слободу в 1564 г.). Маоистская кампания «стрельбы по штабам», мобилизации хунвэйбинов также из этого ряда. Сталинское разворачивание массовой кадровой ротации руководства – еще один пример. Около двадцати лет созревали для окончательного отказа от либеральных иллюзий и перехода на патриотическую позицию Екатерина II и Александр I. В итоге созрели…. Близок к такому переходу по прошествии двадцати лет к концу правления был и Александр II.
Так что принципиального запрета подобной трансформации для Путина по истечению двадцатилетия властвования не существует. Правильные слова уже сформулированы – патриотизм, суверенитет, государство-цивилизация, духовые скрепы, геополитическая катастрофа крушения СССР и др.
В воспроизводимой в истории России идейно-властной трансформации обнаруживалась определенная историческая предопределенность. Западнические новации вызывали цивилизационный ответ, восстановлением идентичной модели российского государства. И, кроме того, всякий раз обнаруживалось, что Запад, служивший образцом для подражания, онтологически враждебен России и вхождения ее в единый западноцентричный мир никогда не допустит.
Есть нечто, что позволяло бы говорить как об аналогичных симптомах поворота за двадцатилетие путинской политики? Такие симптомы объективно могут составить немаленький перечень. Ряд предпринятых В.В. Путиным шагов имели знаковый характер, как отражение стремления к восстановлению образа национальной державности. Тем не менее, модель государственности они принципиально не изменили и на период первого десятилетия 2000-х гг. не могли изменить. Необходимых сил для проведения модельной инверсии еще не доставало.
Однако сам факт совершения этих шагов, позволяет судить о потенциальной возможности для первого лица государства принять на себя роль восстановителя российской державности. Что было бы указано в таком перечне прежде всего?
1) Победа во Второй чеченской кампании, силовое подавление ичкерийского сепаратизма, демонстрация решительности в борьбе с терроризмом (ответом на проявленную решимость явилось то, что армия поверила, что ее не предадут, как это было в Первую чеченскую кампанию(
2) Демонстрация разрыва с ельцинской олигархией, с «семьей»; уголовное и политическое преследование злого гения российского властного закулисья Б.А. Березовского (включая предъявление Великобритании требования о выдаче Березовского российскому правосудию).
3) Смена руководства идеологически враждебного по отношению к российскому национальному государству телеканала НТВ, уголовное и политическое преследование медиа-магната В.А. Гусинского.
4) Разгром олигархического заговора, дело ЮКОСа, арест М.Б. Ходорковского (предотвращение планов «покупки» думских выборов 2003 года).
5) Вторая демонстрация разрыва с семьей. Снятие в преддверии президентских выборов 2004 года с поста председателя правления правительства М.М. Касьянова.
6) «Мюнхенская речь» Путина, осуждение американской политики, мирового диктата, провозглашение ориентира многополярности мироустрнойства, приверженность которой заявлялась и впоследствии.
7) Военный отпор грузинской агрессии в Южной Осетии, признание государственной независимости Абхазии и Южной Осетии вопреки давлению Запада.
8) Установление дружественных отношений, военно-технического сотрудничества с антиамериканским режимом Уго Чавеса в Венесуэле, сохранение Россией, вопреки американскому давлению, экономического и технического сотрудничества с Ираном, Сирией, другими странами, относимыми США к «оси зла».
9) Приведение конституционного законодательства автономных республик в соответствие с Конституцией РФ, «чистка» прецедентных сепаратистских положений в конституциях автономных республик, устранение правовых оснований для возможности государственной суверенизации отдельных субъектов Российской Федерации.
10) Восстановление государственного гимна в прежней советской музыкальной версии А.В. Александрова (объясняя свой выбор, Путин, напомню, тогда сказал, что «народ в своих предпочтениях может и ошибаться, но я, как президент, желаю заблуждаться вместе с народом»).
11) Высказывания Путина о преодолении антагонизма по отношению к советскому прошлому, призыв остановить очернительство российской истории, постановка задачи создания единого учебника истории.
12) Провозглашение постсоветского пространства зоной жизненных интересов Российской Федерации, осуждение политики «оранжевизма».
13) Поиск путей выстраивания военного противовеса НАТО, создание в рамках ОДКБ коллективных сил быстрого реагирования.
14) Формулировка в президентском послании Федеральному Собранию 2006 года задачи вывода России из кризиса депопуляции, использование в официальной риторике отсутствовавших с 1990-х годов на языке чиновничества понятия демографическая политика.
15) Восстановление практики среднесрочного планирования.
16) Поддержка линии по усилению позиции православия в обществе, введение в рамках школьного образования учебного курса «Основы православной культуры», соединение Московской Патриархии и Русской Православной церкви за рубежом.
17) Реабилитация на уровне государственной риторики понятия патриотизм, развертывание кампании патриотической пропаганды.
18) Организация серии спецопераций по физическому устранению наиболее одиозных врагов России – Хаттаба, Яндарбиева, Масхадова, Басаева.
19) Попытки формирования государственно ориентированных молодежных организаций по типу ВЛКСМ.
20) Законодательное ограничение развития игорного бизнеса.
21) Практические шаги по обеспечению продовольственной безопасности России («ножки Буша» уже забыты фактически как страшный сон).
22) Воссоединение Крыма с Россией, противодействие экспансионистским планам Киева в Новороссии.
23) Слова Путина и соответствующие апелляции на уровне государственной пропаганды к российскому цивилизационному коду, духовным скрепам России.
24) Принятие закона о запрете чиновникам владения недвижимостью и счетами за рубежом.
25) Принятие закона о запрете пропаганды гомосексуализма в СМИ.
26) Отказ в риторике власти от постиндустриализма и заявление о необходимости новой индустриализации.
27) Восстановление звания Героя труда.
28) Фактическое свертывание планов по установлению ювенальной, по западным образцам, системы.
29) Срыв сценариев «Перестройка-2» и «белоленточной» революции в период 2011–2012 гг.
30) Провозглашение в послании Федеральному Собранию 2015 года приоритетности задачи сохранения государственного суверенитета.
31) Поддержка массового консолидирующего движения «Бессмертный полк».
32) Недопущение свержения политических режимов в Сирии и Венесуэла, вопреки соответствующим планам США.
33) Организация Зимних Олимпийских игр и победа на них России в командном зачете.
34) Частичный переход в обмене товаров во внешней торговле на национальные валюты.
35) Срыв проектов «оранжевого сценария» в России.
36) Провозглашение курса на импортозамещение.
К каждой из этих позиций можно относиться скептически, говорить о противоречивости и даже отрицательной результативности совершенных шагов, но все они совокупно выражают ориентиры, диссонирующие с западническими и с либерализмом.
Стоит ли удивляться, что Путин приобрел в мировом либерально-западническом дискурсе образные характеристики «галактического злодея». А это, имея в виду голливудизированное сознание американцев, практически означает, что сценарий низвержения «суперменом» «злодея» существует. Но вызов по законам «цивилизационного маятника» приводит объективно к артикуляции «цивилизационного ответа».
Сможет ли воспользоваться Путин этим реверсом? Мировая напряженность в перспективе 2020 года принципиально возрастает, актуализируя перед президентом вопрос о стратегическом выборе.
