Пока с высоких трибун рассуждали про цифровизацию, наводнение в Иркутской области показало – ею в России и не пахнет. Стихия, по старой российской привычке, застала людей врасплох и превратила этот регион в зону боевых действий – нет хлеба, воды и лекарств, сотовая связь сбоит. А после этого удара останутся беженцы – им по кругам бюрократического ада скитаться и скитаться.
Наводнение в Иркутской области началось 26 июня. Паводок случился из-за долгих проливных дождей и подъема уровня воды в шести местных реках — Бирюса, Уда, Ут, Ия, Икейка и Кирей. В результате затопленными оказались Тайшетский, Нижнеудинский, Тулунский и Чунский районы. В 28 населенных пунктах затоплены 1,7 тыс. домов с населением 4,2 тыс. человек. Под воду ушли пять участков автодорог, пришлось перекрывать движение федеральной трассы Р-255 «Сибирь». По последним данным, эвакуированы 1317 местных жителей.
Новости партнеров
В результате паводков, по данным Минздрава, пострадали более 630 человек, среди которых 57 детей. По последним данным МЧС, семь человек погибли. Судьба еще девяти, в том числе одного ребенка, остается неизвестной. И это, возможно, не окончательные цифры потерь.
Ситуация напоминает военную – в самых пострадавших районах нет хлеба, воды и лекарств. Не говоря уже об одежде для людей, которые спешно покинули дома.
И правда, как на войне – многим пострадавшим людям будет просто некуда вернуться. Самым эпичным фото с места трагедии стал затор из снесенных водой домов, которые прибило к мосту на федеральной трассе в Тулуне.
Пока с высоких трибун рассуждают о цифровизации и развитии Сибири как оазиса для майнинга криптовалют, который прольет на эту землю золотой дождь, эта земля уходит под воду и остается без связи. Умные дороги, умное ЖКХ, умные метеодатчики, кажется, оказались лишь умной болтовней.
Казалось бы, при чем тут чиновники – они ведь не властны над стихией? Управлять погодой и останавливать ливневые дожди декретами и указами высокого начальства люди пока не научились.
Однако, как выяснилось, жители пострадавших районов столкнулись с тем, что называется «паралич власти». Режим чрезвычайной ситуации в Иркутской области ввели только 28 июня. Это был аж третий день наводнения: на тот момент затопило города и поселки уже трех местных районов. 26 июня под воду ушли населенные пункты Тайшетского района, вечером того же дня затопило Нижнеудинский район, а 28 июня прорвало дамбу в Тулунском районе и улицы райцентра Тулун стали реками.
По рассказам очевидцев, жители поселка Соляная Тайшетского района Приангарья, пострадавшие от наводнения одними из первых, проснулись 26 июня от шума воды, увидели, что навесной мост снесло и все вокруг затопило. Однако местная администрация начала успокаивать людей дежурными и совершенно нелепыми в этой ситуации словами: «Все под контролем». Хотя люди все видели своими глазами и в итоге сами спасались, как могли, в местном Доме культуры, который расположен на возвышенности.
Новости партнеров
Никто не собирался эвакуировать местных жителей — стариков, детей, беременных женщин – из затопленных районов. Прилетевшие по звонку местных жителей представители МЧС якобы заявили, что у них нет таких полномочий. И… улетели обратно.
Иркутской области еще «повезло» (если в таких случаях вообще можно говорить о везении), что относительно недалеко от событий, на саммите «большой двадцатки» в Осаке в это время находился президент России. По возвращении с саммита он сделал остановку в Братске и провел экстренное ночное совещание по наводнению в Иркутской области. После совещания и поручения президента министру обороны к борьбе с наводнением подключилась армия. Сергей Шойгу вспомнил свою самую долгую работу в правительстве — министра по чрезвычайным ситуациям.
Разумеется, ни у губернатора, ни у МЧС нет собственного политического ресурса, чтобы подключать армию к ликвидации последствий наводнения. Но у местных властей и МЧС есть административный ресурс, чтобы вовремя увидеть, что наводнение уже началось и пора принимать экстренные меры. Не было никаких оснований ждать три дня, чтобы начинать шевелиться. В конце концов, пользоваться прогнозами погоды и видеть, что там реально творится за окном, чиновники обязаны. Надо было использовать все каналы связи, чтобы подключать армию.
Ну, а система оповещения о чрезвычайных ситуациях в России, как и ежегодные традиционные прогнозы МЧС по возможным стихийным бедствиям (наводнениям, пожарам, техногенным катастрофам), остаются скорее элементом политического пиара наших спасательных служб, чем реально работающими инструментами предотвращения последствий таких происшествий.
Ситуация в Иркутской области показывает, что у нас так и не извлекли уроков из самого страшного наводнения в новейшей истории страны. Семь лет назад, 6-7 июля 2012 года, наводнение в городе Крымске Краснодарского края унесло 156 человеческих жизней. Система экстренного оповещения о стихийных бедствиях МЧС тогда не сработала. По свидетельству очевидцев, SMS-предупреждения люди получили с опозданием и в урезанном виде, предупреждение бегущей строкой на телевидении оказалось просто бессмысленным из-за отключения электричества, а из громкоговорителей системы оповещения в Крымске сработал только один, причем уже в разгар наводнения. Большинство погибших тогда были пожилые люди, которые не смогли выбраться из затопленных домов ночью. Потому что спали и их никто не разбудил.
Тогдашний губернатор Краснодарского края Александр Ткачев прославился заявлением, что чиновники не обязаны ходить по домам и оповещать людей. Никаких отставок после той катастрофы не последовало — начальство у нас не тонет. Более того, спустя почти три года после наводнения Ткачев получил повышение, став министром сельского хозяйства, а сейчас вернулся в свой агробизнес.
В Следственном комитете РФ после наводнения в Крымске утверждали, что если бы людей предупредили хотя бы за 10-15 минут до начала наводнения, жертв было бы меньше. Прошло семь лет. Системы оповещения о стихийных бедствиях у нас по-прежнему не работают или работают не в полной мере: одно дело — разослать по СМС штормовое предупреждение жителям Москвы, и совсем другое — оповещать жителей районов Иркутской области.
У нас большая страна со сложной и разнообразной природой — раз мы так гордимся своей территорией, надо обеспечивать нормальный уровень контроля за ней.
Новости партнеров
В том числе за самыми труднодоступными населенными пунктами. Тем более — во время стихийных бедствий. У региональных подразделений ЧС должен быть понятный и быстрый алгоритм принятия решений об эвакуации. «У нас нет полномочий» — точно не те слова, которые хотят слышать в буквальном смысле слова тонущие люди от прилетевших представителей спасательных служб.
И как в случае с другими подобными ЧП остается непонятным – а сколько люди будут скитаться как беженцы? Осень наступит фактически через два месяца – сможет ли неповоротливая бюрократия пережевать столько маленьких трагедий?
Наводнение в каждом конкретном месте России — стихийное бедствие. Наводнения в целом в наших климатических условиях — вполне обычное явление. И государство на всех уровнях власти должно быть максимально готово к тому, что такое произойдет. Пока же складывается ощущение, что властям нет дела до людей даже тогда, когда их в буквальном смысле слова надо спасать от неминуемой смерти. Хотя государство для того и существует, чтобы защищать людей.
Теперь хотя бы надо обеспечить выплатами всех реально пострадавших от наводнения жителей Иркутской области (такие выплаты уже начались — вопрос в том, хватит ли этих денег на восстановление затопленных домов, если они окажутся безвозвратно непригодными для жизни). Наладить снабжение пострадавших территорий медикаментами и питьевой водой. Восстановить в кратчайшие сроки прорванные дамбы. И, главное, создать такой механизм реакции на стихийные бедствия на всех уровнях власти, чтобы никому по всей России больше не пришлось пережить то, что пережили жители нескольких районов Иркутской области в последние дни.
