Темпы милитаризации Китая поражают, а руководство страны не скрывает агрессивных планов. Но против кого собирается воевать Китай: отбирать штат у Индии, возвращать власть над Тайванем или захватывать острова в Южно-Китайском море?
Глава Китайской Народной Республики Си Цзиньпин прямым текстом заявил о том, что армия Китая готовится к войне. Недавно назначенный министр обороны страны Вэй Фэнхэ не менее откровенно сообщил, что «вызовы суверенитету Китая над Тайванем являются чрезвычайно опасными и приведут к военным действиям». Китай завершил развертывание своего первого полкового комплекта противовоздушной системы С-400 — самого совершенного оружия в истории мировой ПВО.
Новости партнеров
Все это говорит только об одном: недалеко от российских границ скоро будет очень жарко.
Опасный сосед
Территориальные претензии есть у Китая почти ко всем соседям. Какая-то логика в этом присутствует — в свое время Поднебесную изрядно пощипали колонизаторы. Но именно Китай выступает одним из катализаторов нарушения хрупкого равновесия, сложившегося в мире после Второй мировой войны, когда вновь установленные границы казались окончательными.
По кусочку он отщипывает территории стран экс-СССР — России, Киргизии, Казахстана: остров Даманский, пик «100 лет ВГО», Боз-Амир-Ходжент, остров Тарабаров…
Заявляет свои права на безлюдные острова в Южно-Китайском море, которые на картах обычно указаны как филиппинские.
Спорит с Японией насчет островов Сенкаку.
В одностороннем порядке передвинул границу с Бутаном, получив лишние 270 квадратных километров — весь мир, кроме Китая, считал их бутанскими.
Новости партнеров
Претендует на индийский штат Аруначал-Прадеш, захватил район Аксайчин и с тридцатилетним опозданием признал суверенитет Индии над штатом Сикким.
Не очень понимает, зачем вообще существует независимая Монголия (к слову, тайваньские власти лишь совсем недавно смирились с самим фактом наличия такого государства).
Так что список стран, против которых Китай может применить военную силу, весьма велик. У Василия Львовича Пушкина есть забавная поэма «Опасный сосед», ее название как нельзя лучше определяет статус Китая в глазах стран Юго-Восточной Азии.
Конечно, Тайвань
Главным объектом агрессивных устремлений Китайской Народной Республики, безусловно, является… Китайская республика. Более известная нам по названию самого крупного своего острова — Тайваня.
С незапамятных времен он был частью Китая, но после победы коммунистов в гражданской войне 1946-50 гг. именно на Тайвань бежали прежние руководители страны во главе с Чан Кайши. Небольшой (размером с Ярославскую область) остров должен был стать их последним убежищем и одновременно могилой, но новые китайские власти допустили дипломатический просчет.
Никто особо не протестовал против намерения Мао выбить Чан Кайши с острова, просто у Пекина с Вашингтоном испортились отношения по совсем другому поводу — китайцы решили помочь корейским северянам-коммунистам, а США защищали южан. И в качестве мелкой мести американцы объявили о своем фактическом протекторате над Тайванем: Пекину дали понять, что атака на Тайвань будет приравниваться к атаке на США.
Много лет именно тайваньский режим вопреки логике и очевидности считался «единственным законным правительством Китая»: американцы, а вслед за ними и другие западные страны признали континентальный Китай лишь в 1979 году, одновременно формально разорвав отношения с Тайванем.
Новости партнеров
В том, что Тайвань — это Китай, сходятся все. Собственно, и самоназвание тайваньского режима — «Китайская республика». Там с милой наивностью называют материковый Китай неотъемлемой частью своей страны. На острове иногда предлагают провести референдум по объявлению государственного суверенитета (аналогично крымскому), в качестве превентивной меры Пекин принял закон «О противодействии расколу страны», где ясно говорится о «немирных мерах», которые будут приняты для защиты территориальной целостности страны. Тайваню дали понять, что проведение референдума равносильно приглашению китайских вооруженных сил на остров.
При этом открытым остается предложение Пекина Тайбэю по сугубо мирному воссоединению. Условия просты — такие же, какие действовали при возвращении Гонконга и Макао: пятьдесят лет Пекин не вмешивается в дела острова, согласно принципу «Одна страна — две системы», он даже готов оставить Тайваню его вооруженные силы. Вероятно, это было бы лучшим решением проблемы, однако, несмотря на все гарантии, тайваньская верхушка опасается за свою судьбу и, возможно, не без оснований.
Число стран, признающих тайбэйские власти единственным законным правительством Китая, неуклонно снижается. После перехода сальвадорского посольства из Тайбэя в Пекин на стороне островитян остаются лишь 16 государств и папский престол. Совместных вооруженных сил всех этих стран, самым серьезным из которых является Парагвай (но при этом не поддерживает попытку Тайваня вернуться в ООН), не хватит даже на то, чтобы испугать необстрелянного китайского юнгу. Вооруженные силы Тайваня сами, понятно, тоже не в силах отразить натиск могучей китайской армии, а вопрос, действительно ли за остров впишутся американцы, остается открытым.
США пока делают свой маленький бизнес на будущем конфликте: помогают Тайваню и открыто, и из-под полы. Вот продали им двигатели для военных самолетов, подпортив тем самым отношения с Китаем. Впрочем, на военном уровне эти отношения давно уже далеки от идеальных. Китайские корабли регулярно встречаются с американскими в нейтральных водах, а порой и в территориальных водах Китая (по мнению самого Китая), причем встречи эти — отнюдь не дружеские. Более того, флот Китая в последние годы патрулирует окрестности Южной Америки, которую США привыкли считать своей безраздельной собственностью.
Безусловно, Индия
Вторым важным направлением для возможной агрессии Китая является Индия — не счесть числа пограничных конфликтов между этими странами. Масштабных сражений там не было до сих пор лишь потому, что вести наземные операции на высоте четыре-шесть тысяч километров весьма затруднительно. Половина потерь в этих стычках — не убитые, раненые или пленные, а пропавшие без вести в ущельях и на ледниках. На официальном уровне между Пекином и Дели царит сейчас улыбчивое взаимопонимание, но верить китайской улыбке можно ничуть не больше, чем американской. В так называемом коридоре Силигури, известном также как «куриное горлышко» на границе Китая, Бутана и Индии, сейчас очень напряженная обстановка: для начала боевых действий достаточно лишь одного случайного выстрела.
А ведь Индия к тому же дала убежище так называемому правительству Тибета в изгнании и Далай-ламе. Ни одно государство мира не признает независимость Тибета, это означало бы острейший конфликт с Китаем, но все же определенную головную боль Пекину тибетский сепаратизм, безусловно, доставляет. Тем более что и США, желая в 1991 году позлить Пекин, сформулировали: «Тибет… является оккупированной страной по признанным принципам международного права… Подлинными представителями Тибета являются Далай-лама и тибетское правительство в изгнании».
Никакого продолжения это вызывающее заявление не повлекло, хотя после подобных фраз логично было бы установить с Тибетом дипломатические отношения. Но США предпочитают использовать тибетский вопрос исключительно для своей любимой риторики о правах человека, защитой которых, как известно, можно оправдать любые действия.
Почему не Филиппины
И, наконец, Филиппины. Китай последовательно присваивает себе острова в Южно-Китайском море, не обращая внимания на решение Международного трибунала. Гаага — она где-то там, далеко, за холодной Россией, а острова и акватория — вот они, такие милые и желанные. Риф Скарборо, архипелаг Спратли, Парасельские острова — не только романтические названия, но и серьезные запасы углеводородов. В территориальных спорах участвует также Вьетнам, но на данном этапе Китай едва ли будет всерьез с ним связываться — в пограничных столкновениях «Первой социалистической войны» вьетнамцы показали себя исключительно опасными бойцами. Впрочем, считать себя в полной безопасности Ханой не может.
Что до Филиппин, то еще совсем недавно морской конфликт страны с Китаем казался неизбежным. Но в 2016 году победу на президентских выборах одержал авторитарный политик Родриго Дутерте, который заявил о полном повороте внешнеполитического курса страны: «Я съезжу и в Россию, чтобы сказать Путину, что отныне мы втроем — Китай, Филиппины и Россия — против остального мира. Другого пути нет». За этими словами крылась фактическая капитуляция перед территориальными претензиями Китая в обмен на право участвовать в разработке месторождений и поддержку Китаем своеобразной внутренней политики команданте Дутерте.
Что делать России
Что ж, империи растут и рушатся. Китай на подъеме, но когда-нибудь рванут и его собственные мины замедленного действия: Восточный Туркестан, Внутренняя Монголия, Тибет… Сейчас же империя председателя Си Цзиньпина декларирует свою готовность не просто стать третьим после США и России государством с негласным правом инициировать вооруженные конфликты или включаться в них за пределами своей территории (этим Китай занимался и ранее), но и защищать зону своего влияния от других глобальных игроков.
Потому что с кем бы (за исключением России) ни воевал Китай, это будет война против американского влияния, против существующего миропорядка, держащегося на американских долларах и ракетах.
России же следует сохранять вооруженный до зубов нейтралитет и держать руку на пульсе событий. Ибо война — это оружие, металлургия, энергетика, медикаменты, и все это мы можем предоставить не слишком богатому ресурсами Китаю или, если угодно, его противникам. Остановить китайскую экспансию в Юго-Восточной Азии мы все равно не в состоянии; давно прошли те времена, когда Вьетнам по указанию советского руководства вторгался в Камбоджу и предъявлял претензии Китаю. А вот извлечь выгоду из китайских амбиций мы определенно в состоянии. Даже если заявления товарища Си — всего лишь психологическая атака, подкреплять ее перевооружением все равно придется.
Да, это очень опасная игра, но играть в другие России не предлагали уже много столетий…
Будет жарко.
