Как изменится политика России после выборов президента «незалежной»
Альтернативы нормандскому формату переговоров по Донбассу нет. Так глава МИД Украины Павел Климкин прокомментировал перспективы работы этой совещательной международной площадки после убийства лидера Донецкой народной республики Александра Захарченко.
Посетовав на катастрофическую ситуацию с оттоком населения (ежегодно, по словам Климкина, из Украины уезжает около миллиона человек), пообещав открыть страну для баз НАТО, и пригрозив России «противодесантными действиями» в Азовском море, глава внешнеполитического ведомства «незалежной» в свойственной ему пространной манере изложил и то, как ему видится продолжение переговорного процесса по Донбассу.
Новости партнеров
«Что касается нормандского формата… Конечно, будет (нормандский формат — ред.), а в каком формате мы все это будем обсуждать? Вот Лавров говорит сначала, „что будет с нормандским форматом“, „потом Минск должен выполняться“… А мы где это будем обсуждать? У нас же минского формата нет, у нас есть площадка минская», — заявил Климкин в эфире одного из украинских телеканалов.
Стоит напомнить, что «нормандская четверка» на высшем уровне — в составе лидеров России, Франции, Германии и Украины — не собиралась с августа прошлого года. Были разговоры о возможной встрече осенью — в сентябре. Однако после вероломного убийства главы ДНР Захарченко министр иностранных дел РФ Сергей Лавров дал жестко понять Киеву, что режим перешел грань, и в новых условиях о встрече «четверки» речи идти не может.
Еще раз Лавров озвучил эту мысль на встрече со студентами МГИМО 1 сентября, констатировав, что до выборов с Украиной разговаривать не о чем. Поскольку, как он полагает, киевские власти уже не смогут изменить свою деструктивную позицию, направленную на саботаж Минских соглашений.
Иначе говоря, той самой «дорожной карты» по мирному урегулированию ситуации в Донбассе, которая, собственно, была выработана лидерами стран, составляющих этот самый нормандский формат, о сохранении которого якобы так печется Климкин.
Но для нас важнее все-таки, как мы будем строить свою политику в отношении Украины? Потом, после выборов, о чем мы будем разговаривать, и с кем?
Ведь Порошенко, несмотря на нынешний «плинтусный» рейтинг, имеет, тем не менее, немалые шансы сохранить под собой президентское кресло. Он активно сейчас подыгрывает «партии войны», что, в общем, устраивает, наверное, кураторов в Вашингтоне. И они вполне могут простить ему не только «маленькие шалости» с офшорами, но и другие коррупционные излишества. За военные преступления в Донбассе Запад давно снял с Порошенко любую ответственность.
Однако к президентским выборам Украина придет, скорей всего, уже без договора о дружбе с Россией, с натовским курсом в конституции, точно без реализованных Минских соглашений и, возможно, еще с религиозным террором в стране. И вот что нам в такой ситуации останется делать? С кем возобновлять диалог?
Новости партнеров
— Безусловно, у России должны быть планы на перспективу (и стратегический, и тактический), с учетом каких-то ближайших событий, — комментирует ситуацию член совета по межнациональным отношениям при президенте РФ, политолог Богдан Безпалько. — Но слова Лаврова я могу истолковать так, что сейчас есть некоторого рода надежда, что Порошенко не выиграет на этих выборах. И, соответственно, в данной ситуации новый президент Украины каким-то образом поменяет позицию (или хотя бы каким-то образом ее скорректирует, может быть), и с ним уже можно будет вести переговоры — хотя бы в рамках Минских соглашений, или в рамках того же нормандского формата.
Однако, с моей точки зрения, все эти форматы давным-давно уже мертвы. И нормандский, и минский, и формат Сурков-Волкер и т. д., они не работают. По-прежнему продолжается гражданская война. И не то, что не выполняются главные пункты Минских соглашений — о перемирии, о разведении армий, о разведении тяжёлой техники… и т. д. Украина даже не собирается делать вид, что когда-то будет эти минские соглашения исполнять.
Поэтому, на мой взгляд, всё, в конце концов, придет к тому, что произойдет достаточно резкое противостояние между Россией и Украиной. Между Россией и Западом, который Украину поддерживает. Но если для Запада всегда есть возможность куда-то отступить и продолжать договариваться с РФ, то для украинских элитариев и для украинских военнослужащих такой возможности уже не будет. Скорей всего, там будет еще с десяток котлов, после которых украинская армия просто перестанет существовать.
Так что сейчас мы находимся в преддверии этих событий.
Что касается заявлений Климкина или Порошенко, то, в принципе, все эти заявления яйца выеденного не стоят. Как им скажут, так они и сделают.
Единственное, что сохраняется в качестве некой интриги, это то, является ли избрание президента Украины уже состоявшимся, или там все еще есть элемент игры.
— Игры кого, с кем?
— Ряд экспертов, например, считает, что этим «паукам в банке» разрешили поиграть и выбрать, кто из них самый сильный. А может быть, это все, так скажем, абсолютная фальшивка, все заранее уже оговорено и, соответственно, каждому пообещали — кому белку на воротник, кому сала за воротник и т. д. Поэтому все кандидаты изображают просто, что друг с другом усиленно соревнуются.
Новости партнеров
Этим людям дали поиграть, в том числе, с целью несколько сбить накал социально-экономического кризиса на Украине. Потому что когда, скажем, старый президент уходит (сам он, естественно, уходить не хочет, потому что для него это и власть, и деньги, и административный ресурс для того, чтобы распределять богатства других олигархов в свою пользу), это может несколько сбить волну народного недовольства, хотя бы на какое-то время. Народ опять начнет надеяться, что заживет по-новому, что это приведет к изменениям в позитивную сторону.
Но, может быть, их, действительно, вполне устраивает, что Порошенко ведет войну в Донбассе. Держит по-прежнему Россию в некотором напряжении. Пытается Россию изолировать, может, и в ущерб своей собственной стране, своему собственному населению. А то, что население недовольно, но кто же там вообще на этих «туземцев» обращает внимание.
У них там Ульяна Супрун (украинский министр здравоохранения — ред.) вообще, наверное, скоро выступит за введение повсеместной эвтаназии. Зачем, действительно, больных лечить, если столько денег можно сэкономить?
— Но ведь терпят же…
— Пока что никаких массовых акций протеста у населения не видно. Население протестует иначе — ногами. Одни уходят за границу, другие ногами вперед — на кладбище.
Это единственная возможность протестовать у населения. Других возможностей пока нет.
Но есть группа достаточно агрессивного меньшинства из радикальных националистов — на них и делают ставку. А население массово накачивается пропагандой.
Вполне могут сказать, что все нормально, и пусть Порошенко останется еще на второй срок. Он же «наш сукин сын», как говорил Рузвельт. А раз он сукин сын, то пусть свою сучью сущность отрабатывает и дальше.
— Видимо, так и будет. Но мы-то не можем быть такими наивными, чтобы рассчитывать на то, что после выборов там будет с кем вступать в диалог? Там вменяемых кандидатов просто нет.
— Пророссийских кандидатов там, конечно, нет. Даже уважаемый мною Виктор Медведчук все-таки пророссийским кандидатом не является. Расчет, вероятно, строится на том, что новый президент все-таки будет хотя бы немножко учитывать интересы своего собственного государства и своего собственного населения.
Потому что налаживание отношений с Россией и восстановление торгово-экономических, военных, политических, промышленных, и, в конце концов, даже просто дружеских связей, это не столько даже в интересах России (хотя и в наших интересах тоже), сколько, прежде всего, в интересах самого украинского населения.
Вот на этом строится надежда.
Но даже уважаемый мною Медведчук, которого я считываю политиком проукраинским в хорошем смысле этого слова, он, конечно же, не выиграет эти выборы. А если бы произошло чудо, и выиграл, то сразу окажется под мощнейшим давлением западных структур, которые просто начнут выдавливать из человека на посту президента Украины соки с требованием продолжать именно ту политику, которая выгодна для Запада.
Причем, даже не для всего Запада. Потому что, например, для европейцев — Германии, Франции — было бы гораздо интересней по-тихому инкорпорировать Украину в ряд экономических структур, и эксплуатировать ее как резервуар дешевой рабочей силы. Рынок сбыта для второсортных лежалых товаров. Или как полигон для выращивания экологически вредных культур на прекрасной почве — типа рапса, например, для производства биотоплива. Или площадку для размещения вредных производств. И, конечно, для закабаления экономики через кредитование населения в целях, чтобы это населения тратило эти кредитные деньги на покупку их же немецких и французских товаров.
Но в реальности все строится по тем принципам, которые выгодны американцам, не собиравшимся, в общем-то, использовать Украину в этих экономических целях. Для них Украина, это геополитический инструмент. Такой вот антироссийский таран — «человек с дубовой головой», условно говоря, который будет биться этой головой в российские двери, пока она — голова — не расколется. Вот когда она расколется, тогда скажут: «Мы же друзья-партнеры, давайте договариваться».
Но голова-то у «человека-тарана» будет уже разбита…
— Тем более нам нужна какая-то четкая стратегия на будущее в отношениях с Украиной. Но мы все время говорим, что там наши люди, их нельзя бросать, и все когда-нибудь наладится между странами… А как войти в одну и ту же реку дважды?
— Со стратегией нам рано пока определяться. Но необходимо выстраивать единую стратегию — со своими особенностями — по отношению ко всему постсоветскому пространству. У нас проблемы далеко не только на Украине. У нас проблемы в российско-белорусских отношениях. У нас сейчас они очень ярко проявились в Армении, например. Они есть в Казахстане, где сейчас переходят на латиницу, и еще недавно собирались открывать порты для американцев в Каспийском море. Есть проблемы и в Киргизии. То есть, там, где у нас все считается хорошо.
— Если забыть, что американские агенты влияния там очень плотно работают больше четверти века…
— Вот именно. Поэтому нам нужно выстраивать новую стратегию по отношению ко всему нашему постсоветскому пространству. Чего, собственно, мы хотим?
Хотим ли, например, мы видеть Украину единой? Хотим ли мы по-прежнему наращивать с нею товарооборот и видеть ее в качестве торгового партнера, или мы наоборот хотим, чтобы благодаря социально-экономическому кризису нынешняя власть там рухнула? Хотим ли мы, соответственно, тех, кто считает себя русскими на Украине и жаждет вхождения в состав России, включить как Крым в состав единого государства? Или же мы будем выступать с позиции уважения той националистической модели, которую на Украине, по большому счету, провозгласили еще в 1991 году?
Вот ко всему этому нам нужно выстроить совершенно четкое отношение.
Это вопрос не только идеи, это вопрос ценностей. Что для нас является ценностью, скажем, там, на Украине? Являются для нас ценностью русские люди на Украине, или нет? Или для нас являются ценностью какие-то экономические возможности, вопросы военной безопасности и т. д.
Вот, скажем, в отношении Армении, можно четко сказать, что Армения, конечно, наш союзник. Но, по большому счету, армяне никогда не являлись частью единого с нами народа. Это другой народ, во многом с нами связанный культурно и исторически, но все же другой. У них, действительно, свой собственный язык, своя собственная культура, даже своя собственная церковь.
Но с Украиной все по-другому. Большинство людей там говорят на русском языке. Многие считают себя русскими и воюют за это на Донбассе — за право считать себя русскими, за право войти в состав России. Многие из этих людей будут сражаться за то, чтобы украинские власти насильно не вносили раскол в церковную жизнь — уже с помощью Константинополя, а не с помощью расстриги Филарета.
Тут существует масса отличий, и нам надо вырабатывать к каждой стране свою стратегию.
