Когда рухнула Западная Римская империя, в Европе надолго наступили так называемые Темные века. Современные историки утверждают, что они были не такими уж темными, приводят в пример юстиниановскую попытку реставрации империи, каролингское возрождение, говорят, что левантийская торговля продолжалась не только до, но и после арабских завоеваний. Тем не менее, уровень комфорта, достатка, личной безопасности, образованности, транспортной связности, организации общества и государства, технологического развития, достигнутый Римской империей к третьему веку нашей эры, был превзойден Европой только в XVIII веке.
Главная проблема заключалась в том, что ни варварские королевства, ни наследовавшие им феодальные государства, ни Византия, ни Халифат (тем более его осколки) не обладали достаточными ресурсами для организации нормальной жизни на освободившихся от имперской опеки территориях. Собственно почти тысячелетие европейского феодализма (до начала Возрождения) представляет из себя последовательную атомизацию общества и государственных институтов (даже в рамках существовавших: империи наследников Карла Великого, Священной Римской империи германской нации и так называемой Анжуйской империи Плантагенетов). Мелким полунезависимым феодальным владениям, объединявшимся только ради военных походов или защиты от внешней агрессии было легче поддерживать условный порядок на ограниченной территории на основе обычного права и местных традиций. Они не обладали ни технологиями строительства дорог и организации регулярного сообщения, ни достаточным количеством управленческих кадров для организации единой системы управления, ни достаточным количеством материальных ресурсов, чтобы эти кадры воспитать. Простая система, в рамках которой воин (рыцарь – феодал) был одновременно не только защитником, но и администратором, и хозяйственным руководителем, и судьей, и полицейским на некоторое время оказалась единственно возможной организацией государственной и общественной жизни.
Новости партнеров
Когда рухнула Российская империя, возникший вакуум попытались заполнить внешние силы (интервенты), претендовавшие на раздел имперского наследства, но их сил не хватило для того, чтобы справиться с внутренней силой, заявившей претензию не только на наследство династии Романовых, но и на переустройство всего мира. Большевики довольно удачно заполнили вакуум на имперских землях, быстро вернули временно утраченные территории и даже перешли к политико-идеологической экспансии.
Однако, после того, как рухнули колониальные империи и вакуум охватил огромные территории Азии и Африки, выяснилось, что не только ресурсов СССР, но даже совокупных ресурсов СССР и США недостаточно для полноценного заполнения вакуума. До сих пор большинство стран Африки представляет из себя трайбалистские режимы, по уровню своей устойчивости не сравнимые даже с европейскими государствами XVI-XVII веков. Скорее с раннефеодальными образованиями.
Одной из причин падения СССР был надрыв, проистекавший из господствующей идеологии. Если США устанавливали чисто неоколониальный контроль и часть затрачиваемых ресурсов компенсировалась ограблением подконтрольных территорий, то СССР непроизводительно закачивал в трайбалистский вакуум огромные ресурсы, пытаясь обеспечить подведомственным странам прыжок из племенного или раннефеодального общества прямо в коммунизм.
После развала СССР США и ЕС поначалу довольно удачно заполняли вакуум, сосредоточившись на освоении его европейского наследия (как бывших государств социалистического содружества, так и собственно территорий бывшего Союза). Однако вскоре выяснилось, что даже глобальная военно-политическая гегемония не позволяет сконцентрировать достаточно ресурсов, чтобы с одной стороны заполнить постимперский вакуум, а с другой надежно контролировать весь остальной мир.
Ресурсный голод США начали ощущать уже на рубеже ХХ и ХХI веков. Отсюда и их попытки удешевить освоение постсоветского пространства за счет цветных переворотов, переводивших страны-жертвы в статус колоний, чьи ресурсы должны были по идее способствовать дальнейшей экспансии.
Сама идея была красивой. Любой расчет показывал, что ресурсы страны-жертвы должны связать в два-три раза больше ресурсов России – единственного оппонента США на постсоветском пространстве. Даже не учитывая общего ресурсного превосходства США, три-четыре цветных переворота должны были полностью обнулить свободный российский ресурс и привести к более катастрофическим внешне- и внутриполитическим последствиям для Москвы, чем ожидалось от введенных в 2014 году санкций.
Ошибка заключалась в том, что в подобного рода переворотах ставку можно делать только на компрадорскую буржуазию, бизнес которой объективно заключается в разграблении своей страны. Естественно, национальный производитель и значительная часть общества начинает сопротивляться компрадорам еще на этапе их пути к власти. В результате, от США требовались существенные ресурсные вложения в обеспечение захвата власти «своими сукиными сынами», а немалая часть ресурсов страны-жертвы расходовалась на внутриполитическую борьбу.
Новости партнеров
Но самое неприятное начиналось после победы. Захватившие абсолютную власть компрадоры, не сдерживаемые ничем, проводили столь блестящую операцию разграбления, что ресурсы страны-жертвы, сколь бы крупными они не казались, исчезали за пару-тройку лет, после чего США оказывались вынуждены принимать режим на содержание. То есть, вместо использования его ресурсов для связывания ресурсов России, США связывали свои ресурсы.
Кризис 2008 года на фоне провала стратегии цветных переворотов привел к тому, что уже Обама шел к власти с программой очень похожей на программу Трампа (только более мягкой). Однако реализовать эту программу за восемь обамовских лет не только не удалось, пришлось продолжать прежнюю политику. К этому времени в США сложилась своя компрадорская элита, контролировавшая власть и грабившая, как другие страны, так и США в интересах абстрактного глобализма, а конкретно в своих собственных интересах. Смена внешнеполитического вектора для этой элиты смерти подобна, поскольку отрезает ее как от власти, так и от источника прибылей (приводит к финансово-экономическому и политическому краху вполне конкретных и более чем благополучных людей, целые кланы десятилетиями правившие Америкой и претендовавшие на контроль над всем миром). Поэтому их сопротивление было крайне жестким. Даже в 2016 году они рискнули поставить США на грань гражданской войны, чтобы не допустить к власти Трампа и стоявший за ним национальный капитал. Даже сейчас они ведут борьбу не на жизнь, а на смерть и ее исход далеко не ясен.
Но нас сегодня во всей это истории интересует то, что после полутора десятилетий борьбы национальный капитал США, опирающийся на консервативные общественные круги, прорвался к власти для того, чтобы избавить США от ресурсозатратной политики. Невозможность заполнить собой постимперский вакуум в связи с нехваткой ресурсов и частичным восстановлением сил оппонентов стала не просто очевидной, продолжение политики строительства глобальной империи стало разрушать США.
Лозунг Трампа «Сделать Америку вновь великой» — не просто удачное изобретение технологов и не эпатаж престарелого миллиардера. Это ключ к программе не только и не столько даже Трампа, сколько стоящего за ним национального капитала. Трамп со своей амбициозностью возможно и не лучшим образом, не всегда последовательно, претворяет ее в жизнь, но в целом от генеральной линии не отклоняется.
Несмотря на регулярные рецидивы имперской политики, в реальности США покидают несколько ключевых зон планеты, удерживавшихся ими под полным военно-политическим контролем в последние два десятилетия. В ближайшем будущем они готовятся покинуть еще несколько. Европейский Союз без военно-политической поддержки США не способен заполнить вакуум даже в Северной Африке, не говоря уже о других регионах планеты. Огромные территории должны погрузиться в новые Темные века.
Речь действительно идет о ситуации вполне сравнимой с той, что настигла Европу после падения Западной Римской империи, но только на сей раз в масштабах всей планеты. Как бы мы ни относились к США, следует признать, что последние двадцать-тридцать лет они реально выполняли функцию мирового полицейского. Этот полицейский был коррумпирован и склонен к неоправданному применению насилия. Но какой-то порядок он обеспечивал, пытаясь диктовать единые для всех нормы. Римская империя, кстати, тоже в этом плане не была подарком.
Теперь США уходят и огромные регионы Евразии и Африки остаются без присмотра, попадают в постимперский вакуум. Более того, даже ЕС (особенно его восточноевропейские неофиты) не гарантирован от дробления и сползания в вакуум. Сейчас европейцы спохватились и пытаются выстроить какую-то стратегию, обеспечивающую им место под солнцем в постамериканском мире. Может быть они успеют и смогут найти ответ на упавший им как снег на голову постимперский вызов. Но гарантии нет. Во-первых, время безнадежно упущено, ответ надо искать за доской. Путин их 11 лет назад в Мюнхене предупреждал, но они не захотели услышать. Во-вторых, Европа связана с США миллионами личных, корпоративных, политических, экономических нитей. ЕС по отношению к США представляет своего рода Украину по отношению к России. Все эти связи можно было бы плавно переформатировать за пару десятков лет, но этим приходится заниматься в авральном порядке в режиме реального времени. На примере моментального схлопывания украинской экономики мы видели, что бывает в таких случаях если принимаются ошибочные решения. Европейская бюрократия, конечно, на несколько порядков квалифицированнее украинской, но она тоже не гарантирована от ошибок, когда решения приходится принимать, исходя из неполной информации. К тому же США начали играть против Европы, а это дополнительно усложняет ситуацию, сокращая пространство возможных решений. В-третьих, в Европе есть влиятельная прослойка политиков, ничего не желающая менять, мечтающая сдаться США на любых условиях, пусть даже европейцев постигнет судьба украинцев, но сами-то политики при этом не пострадают (по крайней мере они так думают).
Итак, США уходят, Европа сама в кризисе. Заполнить постимперский вакуум могут только Россия и Китай. Но их совокупных ресурсов недостаточно для того, чтобы успевать быстро устанавливать военно-политический и экономический контроль над освобождаемыми США территориями. Если поспешить и попытаться моментально проглотить все, то гарантированно подавишься. Быстрый захват приводит к моментальному ресурсному перенапряжению, которое за неполных тридцать лет последовательно сгубило СССР, разрушило мировую гегемонию США, а сейчас угрожает распадом Европейскому Союзу.
Новости партнеров
Пока что темпы роста свободных постимперских зон не слишком велики и общая стратегия России и Китая, направленная на консолидацию Евразии и занятие нескольких ключевых стратегических точек в остальных регионах себя оправдывает, позволяя без серьезного перенапряжения оперативно реагировать на меняющуюся обстановку.
Однако уже сейчас ни у России, ни у Китая (несмотря на огромные золотовалютные резервы) нет лишних ресурсов. Практически мы находимся на грани возможностей. При этом правительство РФ готовится к вероятному (даже не вероятному, а практически неизбежному) ухудшению мировой экономической конъюнктуры, пытаясь создать подушку безопасности на случай крупных глобальных финансово-экономических потрясений, каковые могут произойти в любой момент.
В такой ситуации ни Россия, ни Китай не смогут проводить более активную (то есть затратную) внешнюю политику, не рискуя внутренней стабильностью. При этом Россия уже сейчас вынуждена была отказаться от целого ряда возможностей по заполнению постимперского вакуума. Например, Россия игнорирует просьбы Халифы Хафтара о помощи ему в установлении контроля над всей Ливией. Несмотря на то, что это позволяет получить не только базу флота в Бенгази, но и контроль над ливийскими энергоносителями, экспортируемыми в ЕС.
Казалось бы, выгодно – энергетическая зависимость Европы от России усиливается, но, учитывая общую ситуацию в Ливии и вовлеченность в ливийский кризис как части стран ЕС, так и некоторых монархий залива, наличных ресурсов России явно недостаточно для проведения успешной операции по сирийскому образцу. По крайней мере, до тех пор, пока не разрешен сирийский кризис, а для его разрешения потребуется не менее года (а может быть и больше). Россия заняла стратегическую точку в Центральноафриканской республике, откуда открывается возможность контроля над половиной Африки, включая Ливию. Операция в ЦАР требует минимальных ресурсных затрат и позволяет занять неплохой плацдарм на будущее. Но будет ли этот плацдарм использован и, если да, то когда и как, зависит от общей глобальной ситуации.
В случае, если события пойдут по мягкому сценарию и Москве с Пекином удастся консолидировать Евразию в рамках ШОС и других интеграционных проектов, накопление ресурсов для более активной политики в других регионах пойдет быстрее. Если же ЕС не сможет найти адекватный ответ на внутренние и внешние вызовы и мы столкнемся с масштабным европейским кризисом (с очередным «закатом Европы»), то даже изыскание ресурсов на полноценное решение украинского вопроса окажется проблемой.
Между тем украинский кризис на данный момент является самым острым кризисом постсоветского пространства, имеющим наибольший дестабилизационный потенциал. Его урегулирование значительно улучшило бы общее стратегическое положение России. Однако масштабы деградации украинской экономики, финансов, общества, государственных структур слишком велики. Урегулирование потребует огромных ресурсов, значительно больших, чем были затрачены на сирийскую операцию. Не имея же надежной ресурсной базы приступать к полномасштабному урегулированию – идти на слишком большой риск. Провал обнулит большую часть достижений последних десятилетий, отразившись как на внешнем престиже, так и на внутренней стабильности.
Таким образом, на сегодня мы имеем два главных проблемных региона в оставляемом американцами постимперском вакууме: Африка и, с высокой долей вероятности, Европа, причем Восточная почти гарантированно. Есть проблемы в Средней Азии, но там совокупное российско-китайское влияние и возможности достаточно велики, чтобы купировать возможную дестабилизацию.
Африка находится достаточно далеко и может контролироваться дистанционно, а также точечным, как в ЦАР размещением малых сил. То есть, ресурсные затраты на этом направлении не должны критически вырасти. Зато европейский кризис, который уже задевает нас в виде украинского, но в худшем случае может разрастись о масштабов континента, представляет из себя нетривиальную проблему. Наиболее адекватный вариант его решения лежит в сохранении германо-французского ядра ЕС и его переориентации на Россию. Но это зависит не только от Москвы, но и от качества работы самих европейских политиков. Если основная часть Западной Европы сможет сохраниться в качестве эффективной системы, то совместными усилиями заполнение постимперского вакуума в Восточной Европе представляет задачу хоть и сложную и затратную, но решаемую, Если же этого не произойдет и Европа политически и организационно вернется к временам до 30-летней войны наименее ресурсозатратным выходом для России будет создание цепи буферных государств и постепенное расширение этого буфера на Запад с одновременным запуском интеграционных процессов. Это должно напоминать американский фронтир, двигавшийся (тоже, кстати, на Запад США) за счет постепенного накопления необходимого внутреннего ресурса.
Самая большая опасность постимперской реальности для новых лидеров заключается не в наличии больших слабоконтролируемых территорий, а в естественной попытке как можно быстрее установить новый глобальный порядок. Продвижение ценностей всегда требует затрат ресурсов. Если переоценить свои возможности, то быстро надорвешься.
В целом же мы должны быть благодарны группировке американских глобалистов, чьим символом является Хиллари Клинтон, за то, что они задержали сворачивание американского имперского присутствия как минимум на десятилетие, позволив России и Китаю за это время накопить достаточно ресурсов, чтобы обеспечить защиту своих интересов хотя бы в стратегических точках постимперского пространства. Начни концепция, аналогичная трамповской, реализовываться в 2008 году (я уж не говорю о 2000-2004) нам было бы крайне тяжело, а скорее всего и невозможно, совместить принцип рационального расходования (экономии) дефицитных ресурсов с необходимостью осуществлять постимперский контроль в критически важных регионах.
