Каждая война рождает и собственный язык, и собственный фольклор. Газета «Взгляд» собрала армейский жаргон и байки участников сирийской кампании. Хотя за достоверность пересказанных ниже историй мы не ручаемся, менее ценными они от этого не становятся – в них отражены впечатления и отношения к происходящему простых солдат, побывавших в реальных военных действиях.
Приведенный ниже текст основан на беседах с солдатами-контрактниками, побывавшими в командировках в Сирии.
Новости партнеров
Сирийский жаргон
«Афганцы» называли врагов «духами», участники чеченских войн – «чехами». Российские солдаты в Сирии называют противников не столь поэтично – «бандерлогами» или «чертями». Афганские «духи», впрочем, тоже в ходу. Эти термины относятся прежде всего к террористам из ИГ, которое на арабский манер чаще называется ДАЕШ.
«Наших» арабов, то есть, всех, кто воюет на стороне правительства Асада, называют словом «садыки» (от арабского «друг»). Произносится с ударением на последний слог. Впрочем, к садыкам у российских военных есть кое-какие претензии, но об этом позже.
Терминология из области «техника и вооружение» помимо широко известного джихад-мобиля (любого транспортного средства, начиненного взрывчаткой, со смертником за рулем) включает в себя, например, баллономет – миномет кустарного производства, в качестве снаряда использующий газовый баллон, начиненный взрывчаткой.
Небезынтересно и русско-арабское выражение, употребляемое сирийцами — тамам-за***сь (от арабского «тамам» – хорошо). Используется, как можно догадаться, для обозначения каких-либо положительных моментов в жизни человека.
Живая солдатская речь добавила на карту Сирии такие топонимы, как Саратов (от САР – Сирийская Арабская Республика; в ходу выражение «командировка в Саратов», и российский город тут ни при чем), Химки (авиабаза Хмеймим), Пальма (Пальмира), Тортуга (порт Тартус), Лимпопо (Алеппо).
О сирийской армии
Новости партнеров
О силах «садыков» российские солдаты отзываются крайне скептически. Говорят, арабская армия довольно трусливая, воевать они не любят, а при первой же возможности «собирают монатки и драпают».
«Стрелять они не умеют. Стреляют чисто ради шума или чтобы отстрелять боеприпасы. Боеприпасы кончились – можно отступать. А отступают они громко – с криками, с шумом, и обязательно с паникой», – говорит наш собеседник, побывавший в командировке в «Саратове».
«Под Алеппо был случай, когда бандерлоги прорвались – человек 600. Дорогу им преграждали блокпосты, на каждом из которых стояло по 12 человек и по одному-двум джипам с пулеметами. Наши бы, скорее всего, рассуждали как: патронов хоть отбавляй, пулеметы крупнокалиберные, значит можно повоевать. А эти собирают все свое имущество – спальники, палатки, чайники. Грузятся в джипы и отходят на следующий блокпост. Там они разводят панику: «ДАЕШ идет!». 12 человек на втором блок-посту повторяют ту же процедуру. И так они оставили шесть блокпостов! То есть, к шестому приехала уже почти рота. Но дальше шестого блокпоста ДАЕШ не пошли – наши летчики получили координаты и их разбомбили. А потом приехали наши ССОшники и все зачистили, как бы сказав – «Вот вам, товарищи садыки, ваши блокпосты назад», — рассказывает он.
Характерен в этой связи и случай, якобы произошедший с российскими ЧВКшниками (опрошенные военные без сомнений признают наличие последних в Сирии).
«В Алеппо был случай, когда примерно 30 ЧВКшников обороняли дом от ИГИЛ. В общем, эти 30 человек зачистили район. И тут бандерлоги на них полезли из всех щелей. Они заняли оборону в доме и сутки в нем держались. Потом вызвали огонь на себя и отошли. При этом потеряли одного двухсотым и двух трехсотым. А бандерлогов наложили человек 150, а может и больше. При этом еще по дороге в Алеппо они попали под минометный обстрел. То есть, среди тех, кто оборонялся были еще и контуженные. Так вот когда они выбрались оттуда, арабы у них спрашивают – зачем, дескать, вы держались, боевиков же много было, можно было сразу уйти».
Россиян удивляет, что на блок-посту у садыков в порядке вещей матэ, кальян. Еще бы не стреляли, вообще было бы тамам-за***сь, комментируют наши.
Неудивительно, что на фоне этого появляются байки о «заград-отрядах»:
«У них есть Пятый добровольческий корпус. В нем, в основном, военные советники из России. Они их обучают тактике боя, технике и всему прочего. Рассказывают, что там ввели «систему заградотрядов». Один офицер, контактировавший с ними, рассказывал так: добровольцы взяли деревню, но быстро ее сдали. Командиры у них спрашивают – почему сдали? Те отвечают – «ДАЕШ пришли». Отправили разведку. Оказалось да, ДАЕШ и правда есть – 30-40 человек на трех-четырех джипах с пулеметами. Добровольцам говорят – надо идти отбивать. Те упираться. Там же ДАЕШ, как они с ними воевать-то будут? Тогда у них из первого взвода каждого пятого расстреляли, после этого они пошли в бой. И дело не только в том, что они испугались погибнуть. Просто у них так: если солдат погиб в бою, то его портрет висит на улице и периодически обновляется. А его семье, если не ошибаюсь, выплачивают 100 миллионов лир (500 сирийский лир = 1 доллар) в течение года, как компенсацию. А если его расстреляли как дезертира, то тут ни портрета, ни компенсации».
Новости партнеров
Российское оружие и экипировку арабские союзники оценивают высоко, замечают солдаты. Настолько, что готовы расплачиваться за нее женами:
«Садыки готовы покупать у российских солдат бронежилеты. За бронежилет от комплекта «Ратник» платят 2 тыс. долларов, 10 овец и шесть жен. А именно наши бронежилеты им нужны потому, что его грудная и спинная пластины имеют какой-то состав, который со 100 метров выдерживает выстрел из СВД».
О черном юморе
«Рассказывал один из летчиков: полетели на бомбежку, сбросили на чертей пристрелочную бомбу, и они поперли там из всех щелей, как тараканы. Оставшиеся бомбы скинули туда же, да еще ракетами поработали. В общем, неплохо покружились. Прилетели на базу, пилот говорит техникам: «Принесите штурману моему ведро воды». Те смеются: «Обделался, что ли?». А тот отвечает: «Да нет. Руки у него по локоть в крови, отмыть надо. Он у меня хоть и молодой, но кровожадный».
О враге
«Черти научились хорошо стрелять из минометов. Умудряются так стрельнуть по «Капсуле», то есть бронированному КамАЗу, то мину кладут или в люк пулеметчика, или на коробку передач машины, чтобы ее обездвижить, а потом расстрелять. Сразу видно, что готовят их не дилетанты. Помнишь тот случай с обстрелом медицинской палатки в Алеппо? В нее попали со второго раза. И попали прямо в центр палатки».
«Русскоязычных в ИГИЛ действительно немало. Но в основном из республик Средней Азии. Сказывается бедность людей. А в ИГИЛ много обещают. Естественно, сулят много денег. Но, правда, если им не платят, то тут срабатывает наш общий менталитет: «Если мне не платят, то я ничего делать не буду». С войной так же – если им не платят, они делают вид, что воюют. Как только заплатили – воюют по-настоящему».
О технике:
«Очень много самодельного оружия. Даже гаубицы делают самодельные. Берут обычную водосточную трубы, как-то ее вытачивают и получается пушка».
«Сирийцы очень любят использовать пикапы. Они на них пихают буквально все. Поместилось – хорошо, не поместилось – значит поместим. Самое большое из того, что я видел, это гаубица Д-30, которую впихнули на пикап. У нее обрезали лафет и вообще все лишнее. Но чаще ставят пулемет ДШК. Что-то более сложное, типа «Корда» или «Утеса» наши им не доверяют, потому что они обязательно ее раз***ут».
«Фишка сирийских машин – они все битые и мятые. Такое чувство, что если они в салоне машину покупают, первым делом загоняют ее задом в стену, чтобы помялась, потому что так круче. Если машина простреляна, это тоже в порядке вещей».
«Баллоны для баллонометов делают там дети. Они и сверлят, и варят, и начиняют взрывчаткой. За свой труд они получают 1000 лир (2 доллара) в день. Детский труд там вообще в порядке вещей».
О мирных жителях
Командировки в Сирию добавили российским солдатам и интересного бытового опыта. Вот еще серия заметок от наших респондентов:
«Если сириец к армии не имеет никакого отношения, то война – это не его. В соседнем квартале может идти бой, а он будет сидеть и пить матэ. Потому что война его не касается. Да и стрелять он, опять же, не умеет».
«Полиция у них напоминают советскую милицию 1960-х годов – в хромовых сапогах, в черных брюках, в черной куртке, в белых крагах и в белом шлеме типа мотоциклетного. Он, допустим, пытается кого-то остановить. Человек машет ему рукой, полицейский машет ему в ответ, и человек проезжает. Если рукой махнул – значит это был знакомый. А знакомого останавливать нельзя».
«В месяц Рамадан мусульманам днем есть нельзя. А рядом с суннитским кварталом находился христианский – буквально через дорогу. И христиане гуляют, бухают. И главное, жарят мясо, стараясь сделать так, чтобы дым шел к мусульманам. Но, как говорят, что мусульмане точно так же поступают в христианский пост. Причем, для христиан это будет даже хуже. Потому что мусульмане могут мяса хотя бы ночью поесть, а христианам его нельзя все время поста».
«Как-то зашел в магазин, а следом за мной заходит солдат мухабарата – сирийской армии. Пошептался с продавцом, и тот ему протягивает бутылку водки. Он ее по-русски спрятал в рукав и ушел. Я спрашиваю у продавца: «Разве ему можно?». И он говорит:«Это христианин, ему можно».
«Был у нас один рабочий из местных. Уникальный в своем роде персонаж. Оказалось, что он бывший игиловец. Из ИГИЛ его выгнали… за пьянку. Причем, его-то выгнали, а тех, с кем он бухал, расстреляли, потому что их поймали уже не первый раз».
