На совместной пресс-конференции с Путиным по итогам переговоров в Стрельне Макрон сообщил, что его беспокоит «судьба режиссеров Серебренникова и Сенцова» (первый под домашним арестом в ожидании суда, другой осужден на длительный срок по террористической статье). «Это два очень чувствительных вопроса для Франции, поскольку французская интеллектуальная элита этим очень озабочена», — объяснил французский президент.
То, что деятели современного искусства своих не сдают, вполне нормально. Интернациональная корпоративная солидарность. То, что Макрон, приехавший в Россию наводить мосты, прислушался при этом к голосу интеллектуальной элиты, нормально тоже. Сорок лет назад вожди Запада, посещавшие СССР, таким же образом предстательствовали за диссидентов, так что Макрон действует вполне в русле традиции.
Новости партнеров
Но с маленьким уточнением. В те давние годы люди, пользовавшиеся покровительством западных лидеров, были либо осужденными за слова («антисоветская агитация и пропаганда» и «распространение заведомо лживых клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», причем измышления и агитация были весьма скромными — сейчас половина «Фейсбука» подпала бы под диссидентские ст. 70 и 190-1 УК РСФСР), либо вообще всего лишь отказниками, то есть желающими выехать из СССР. Поскольку в странах Запада не было ни аналогов ст. 70 и 190-1, ни тем более запретов на эмиграцию, хлопоты лидеров смотрелись довольно убедительно.
С нынешними подзащитными сложнее. Серебренникову инкриминируют неаккуратное обращение с казенными субсидиями. Сенцову и вовсе — террористическое покушение. За такие дела не гладят по головке даже и в стране свободы, равенства и братства. Просто сказать: «Человек имеет право» — и баста тут не получается.
Это не значит, что улучшить положение режиссеров посредством заступничества в принципе невозможно, но это значит, что будет сложнее: тут придется уже выступать в роли грамотного адвоката, а простой призыв «Свободу дайте Корвалану» вряд ли будет действенным.
Особенно это относится к режиссеру, осужденному за террористические приготовления на территории Крыма, который выступил с заявлением: «Я, Сенцов Олег, гражданин Украины, незаконно осужденный российским судом, объявил бессрочную голодовку с 14 мая 2018 года. Единственным условием ее прекращения является освобождение всех украинских политзаключенных, которые находятся на территории РФ. Вместе и до конца! Слава Украине!»
Тут сложно все. Начать с того, что «незаконно осужденный» в устах Сенцова, как лица очевидно заинтересованного, не обязательно означает, что тем самым приговор безусловно незаконен. Нам предлагается поверить на слово, что Сенцов, как режиссер и личность художественная, в принципе не мог готовить взрывы на территории Крыма. Но личности художественные порой готовы на многое. П. А. Павленский сперва с художественной целью поджег двери ФСБ на Лубянке, а затем с такой же целью — двери Банка Франции в Париже. С тех пор он содержится под стражей, а интернациональная солидарность интеллектуалов в применении к нему не работает. Макрон тоже не проявляет желания его освободить.
Есть и более серьезные прецеденты. Итальянский патриций, культурный деятель, глава и поныне известного крупного издательского дома Джанджакомо Фельтринелли, проникшись радикальной левой идеологией (в Италии это было время «Красных бригад»), создал Группу партизанского действия и 14 марта 1972 года, пытаясь подорвать опору ЛЭП в Ломбардии, подорвался сам. Так что само по себе занятие культурой еще ничего не гарантирует.
Утверждение режиссера, что следствие было пыточным, а показании против него лживыми, безусловно, заслуживает внимания, но заведомо истинным оно не является.
Новости партнеров
Ситуация достаточно запутанная. Можно призвать к тщательной перепроверке всех обстоятельств дела, можно, исходя из рекомендации кокетливой Екатерины, считать, что лучше отпустить 99 виновных, чем покарать одного невинного, а можно и вспомнить, что вора отпустить — добрых погубить.
Но нынешнее радикальное требование Сенцова — «освобождение всех украинских политзаключенных, которые находятся на территории РФ», а иначе заморю себя голодом — усложняет картину сугубо и трегубо. Массовое освобождение лиц, отбывающих наказание за опасные насильственные деяния (а других украинских политзаключенных в России не наблюдается), в истории происходило в следующих случаях:
а) в рамках общего перемирия между враждующими сторонами, включающего в себя размен пленными, — никаких признаков такого перемирия не наблюдается;
б) уступки перед массовой революционной волной (например, по Манифесту 17 октября 1905 года) — к нынешней российской ситуации тоже явно не подходит;
в) в случае мегатеракта и угрозы жизни невинных заложников — например, после захвата родильного дома в Буденновске в 1995 году и «Шамиль Басаев, говорите громче» (правда, такие переговоры с террористами обыкновенно влекут за собой новые теракты), но при любом раскладе голодовка режиссера и мегатеракт — это разные вещи.
Случаев же, когда голодовкой удавалось добиться удовлетворения не личных требований, причем достаточно умеренных, но таких обширных, как у Сенцова, история пока что не знала. Вероятно, именно поэтому воззвания общественности в защиту режиссера выглядят несколько странно: «Мы требуем отправить Сенцова на его родину — на Украину. Смерть Олега Сенцова станет позором для России и навсегда запятнает тех, кто мог бы его спасти, но не спас», но при этом не говорится, как следует удовлетворять его требования, как будто их вообще не существует. Откровенное игнорирование требований самого Сенцова делает двусмысленным пафос требований петиционеров.
В данном случае бескомпромиссность режиссера служит весьма плохую службу тем, кто даже бы и хотел облегчить его участь.
