Как ракетный удар США по базе Шайрат отразится на международных отношениях
Удар по сирийской авиабазе Шайрат, нанесенный в ночь на 7 апреля, оказался по военным последствиям ничтожным. Несколько сожженных самолетов, разбитая столовая и нетронутая ВПП, откуда уже через сутки снова взлетели сирийские самолеты. Но для Америки Дональд Трамп, не ставший тянуть и дожидаться результата расследования ООН, в один момент превратился в крутого парня, который не боится при необходимости применить силу. Вопрос только в том, как воспримут бомбардировку Шайрата другие внешнеполитические игроки — в частности Китай, лидера которого, Си Цзиньпина, Трамп просто поставил перед фактом.
Массированно, но осторожно
Новости партнеров
Данные об американской ракетной атаке на базу Шайрат позволяют расценивать ее как политический жест с ничтожными военными последствиями. Есть основания предполагать, что США предприняли тщательные усилия по их минимизации. Удары по Шайрату были, похоже, спланированы таким образом, чтобы ни в коем случае не вывести из строя самую ценную (или даже единственную по-настоящему ценную) часть базы — ее взлетно-посадочную полосу.
Это позволило в кратчайшие сроки возобновить использование базы — сирийские самолеты с нее начали взлетать уже в субботу, 8 апреля. Шайрат — типичная авиабаза развивающейся страны, переживающей тяжелые времена. Он являлся ко всему прочему кладбищем разнообразной неисправной и полуисправной техники, брошенной, используемой для каннибализации на запчасти или хранящейся в ожидании лучших времен. Потерянные летательные аппараты и зенитные ракетные комплексы «Квадрат», видимо, относились именно к такому классу техники. При этом даже не все брошенные на базе негодные самолеты были уничтожены или повреждены.
Достоверно известно, что с базы были эвакуированы персонал и исправная боевая техника. Потери среди персонала базы были невелики и, возможно, связаны с ошибками при организации эвакуации или предпринимавшимися до последнего попытками «оживить» полуисправную технику. Потери от применения 60 (с учетом одной упавшей) ракет «Томагавк» стоимостью около 90 миллионов долларов были фактически меньшими, чем от многих из регулярно наносимых по Сирии и ставших уже привычными ударов одиночных самолетов израильских ВВС.
Сбить бы, да нечем
База находилась вне зоны действия российской ПВО. Она в принципе не могла быть прикрыта российскими зенитными ракетными комплексами, находившимися на базах Тартус и Хмеймим, а также системами ПВО российских боевых кораблей у берегов Сирии. Дальность в многие сотни километров, приписываемая комплексам С-300ВМ и С-400 в популярных публикациях, справедлива лишь при стрельбе по аэродинамическим целям на средних и больших высотах. При стрельбе по низколетящей крылатой ракете, идущей на высоте в десятки метров, дальность стрельбы комплекса, опирающегося на данные собственной радиолокационной станции, будет составлять считаные десятки километров, к тому же она сильно зависит от рельефа местности. При расстоянии до базы Шайрат около 100 километров эти системы были бесполезны.
Истребители Су-30СМ и Су-35 способны сбивать крылатые ракеты. Но ограниченное их число на базе Хмеймим и отсутствие в Сирии российских самолетов дальнего радиолокационного обнаружения и управления А-50 не давало шансов на отражение массированного удара в 60 ракет. Тем не менее использование большого числа дорогостоящих ракет «Томагавк» для символического удара было, видимо, необходимым, чтобы исключить случайности, чреватые потерей лица.
Удару предшествовало крайне важное политическое событие: российский МИД официально заявил, что рассматривает Западный Иерусалим в качестве столицы Израиля. Ранее непризнание столичного статуса этого города было единой позицией всех крупных стран мира, включая Россию и США. Американская администрация сопротивлялась давлению Конгресса, добивавшегося переноса посольства из Тель-Авива в Иерусалим начиная с 1990-х. Смысл и последствия этого шага, а также его связи со «странным» характером удара по Шайрату не вполне ясны. Важно, однако, помнить, что военный эффект от бомбардировки ничтожен, политический — кратковременен, а вот последствия заявления российского МИД являются вечными и необратимыми.
Новости партнеров
Сирийские дети и китайский лидер
Решение о нанесении удара изображается в ряде публикаций как спонтанное, принятое под влиянием эмоционального впечатления, произведенного на Трампа кадрами жертв химической бомбардировки в Идлибе. Такая интерпретация представляется сомнительной. Очевидно, что удар позволил, по крайней мере с точки зрения Трампа и его окружения, решить сразу ряд внешне- и внутриполитических задач.
Трампа теперь сложно обвинить в том, что он находится под российским влиянием. Он продемонстрировал силу и решительность по сравнению с администрацией Барака Обамы: тот не посмел осуществить военную акцию против Сирии даже в отсутствие там российских войск. Трамп же, как пишет американская пресса, заставил русский персонал убегать с сирийского аэродрома. Президент США доказал (по крайней мере, в собственных глазах), что его «красные линии» имеют значение и их лучше не переступать.
Удар был нанесен в середине визита председателя КНР Си Цзиньпина в США. Это потенциально одно из важнейших политических событий года, задающее тон всем последующим отношениям администрации Трампа со второй по могуществу державой мира. Трамп лично проинформировал Си Цзиньпина об ударе перед торжественным ужином. Разумеется, предполагать, что два события не увязаны между собой (даже при явной дезорганизации текущего американского внешнеполитического аппарата), было бы наивно.
Общеизвестна позиция КНР по сирийской проблеме, примерно соответствующая российской, равно как и крайняя нелюбовь китайских политиков и дипломатов к любым сюрпризам в ходе визитов высшего уровня. Скорее всего, эти действия будут восприняты как крайняя грубость и слабо завуалированная угроза. Несмотря на благополучное завершение саммита, этот шаг будет иметь долгосрочные негативные последствия для американо-китайских отношений.
Пхеньяну приготовиться
В последние месяцы США усиливали давление на КНР по северокорейской проблеме, добиваясь принятия радикальных мер по введению фактической экономической блокады Пхеньяна. Сами китайцы, похоже, считают, что северокорейская тема стала для США важнейшим каналом политического давления на КНР и возможным предлогом для введения санкций в отношении ряда китайских компаний.
В последнее время по целому ряду каналов администрация Трампа начала подавать сигналы о том, что готова перевести вариант нанесения удара по КНДР с целью остановки или подрыва ее ядерной программы в практическую плоскость. Видимо, одной из целей бомбардировки Шайрата в ходе визита Си Цзиньпина было подкрепление этих завуалированных угроз.
Новости партнеров
Тем не менее удар по КНДР будет очевидно бессмысленным действием, едва ли способным лишить эту страну ядерного арсенала и даже остановить развитие ее ядерной программы. Рассредоточение мощностей и сил, широкое использование подземных сооружений глубокого заложения, наличие урановой и плутониевой программ не позволят решить северокорейскую проблему локальными ударами.
С точки зрения возможностей ответа на агрессию КНДР и Сирия абсолютно несопоставимы. КНДР держит большую часть огромной сеульской агломерации (25 миллионов человек) под прицелом артиллерии и обладает крупным арсеналом баллистических ракет малой и средней дальности, который расположенные в Южной Корее и Японии средства ПРО просто не могут сдержать. С учетом плотности населения Японии и Южной Кореи, концентрации там объектов атомной энергетики и химических производств, война между США и КНДР может стать катастрофой глобального масштаба даже без применения ядерного оружия. И гарантированно станет, если Пхеньян все-таки решится на атомный удар. Это позволяет не рассматривать американские угрозы в отношении КНДР слишком серьезно, несмотря на постоянные демонстрации Трампом своего темперамента.
В целом решение Трампа об ударе по авиабазе Шайрат представляется шагом, почти бессмысленным с военной точки зрения, весьма полезным во внутриполитическом плане, но деструктивным с точки зрения задач американской политики в отношениях с Россией, а также на Ближнем Востоке и в Восточной Азии.
Автор — старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, научный сотрудник ЦКЕМИ НИУ ВШЭ
