Самые настоящие выборы… Донбасс узаконил свою власть…

Раннее утро. У избирательного участка №125 уже человек 100. В основном — это журналисты, собравшиеся запечатлеть момент волеизъявления фаворита предвыборной гонки Александра Захарченко. Но среди пишущей и снимающей братии выделяются и обычные жители, пришедшие проголосовать за полчаса до открытия местной комиссии. Выделяются своей скромностью со смесью любопытства. Знакомые выражения лиц. По майскому референдуму, на котором народ решал: республике быть…

Мы застали тот плебисцит в Славянске. Попытка штурма города уже была, но затяжные бои пока не начались. И жители города шли на участки, словно на выпускной бал. Или на День города. Это был праздник, и им был пропитан весь Славянск. Сегодняшняя атмосфера, конечно, не такая праздничная. Но и траура никто не носил. А вот здорового оптимизма и надежды — через край.

Захарченко появился в начале девятого утра. В непривычном гражданском костюме, без галстука. Получил бюллетень, поставил галочки, бросил в урну, улыбнулся на камеры… За пару месяцев из боевого командира он вырос в политика.

— Пройдут выборы, посмотрим, как на них отреагируют в Киеве, из этого будем исходить, — заявил он на выходе обступившим его журналистам со всего мира. — Какую реакцию я жду? Они нас признают, вернут утраченные земли, наладим экономические отношения и будем жить как равноправные партнеры.

— Что с Безлером, он подал в отставку? — спрашивают репортеры о свежих слухах.

— Это не правдивая информация. Безлер убыл в командировку. Куда? Это военная тайна.

— А вы будете встречаться с Путиным?

— Не могу сказать.

— Какими будут ваши первые три указа, если победите?

— Давайте не загадывать. Мы люди суеверные.

— А первый зарубежный визит? Куда хотите поехать?

— В Россию. В Москву.

Кортеж премьера исчезает в утреннем тумане, журналисты разъезжаются организованными маршрутами по участкам. Мы же решаем устроить свой маленький пресс-тур. На удивление, после отъезда Захарченко пятачок у «ВИП-участка» не пустеет. Через 10 минут здесь выстраивается длинная очередь. Мы же отправляемся в город-спутник Донецка — Макеевку, забивая в навигатор адрес первого попавшегося участка из списка на сайте ЦИКа ДНР. Территориальная комиссия №380 во Дворце культуры имени Поченкова. Очередь — метров триста.

— Давно стоите? — проходим в голову избирательной колонны.

— Да минут 15, не больше, — улыбаются женщины.

— За что голосовать будете?

— Правительство свое выбирать, чтобы оно построило нормальную независимую республику. И за мир, конечно, чтобы не стреляли.

— Не страшно было идти на выборы?

— Молодой человек, я в Донецке работаю. Я не боюсь.

— А кем работаете, если не секрет?

— В салоне красоты.

— Много сейчас клиентов?

— Потихонечку возвращаются.

— А соседи, родственники пошли голосовать?

— Все, все пошли. Потому что все хотят мира. Они думают тут Россия, но мы тогда кто?

— Мы здесь живем. Украинцами нас сделали, а вообще-то мы здесь русские.

— Летом уезжали из города?

Нам отвечают чуть ли не хором: «Нет»!

Внутри очередь извивается змейкой и расходится на ручейки к кабинкам для голосования. Два бюллетеня, три кандидата на главу и две организации в парламент. Но люди все равно подолгу задерживаются внутри. Тщательно вычитывают каждый лист, чтобы не ошибиться и не испортить бюллетень.

— Я очень прошу, покажите всему миру, что Донбасс сделал свой выбор, — настойчиво советует нам одна из избирательниц Раиса Сергеевна. — Пусть Украина видит, что мы не воюем. Мы мирные жители. Я сюда сама пришла, никто меня не уговаривал. Я с первого дня за Донецкую республику.

Сегодняшний донецкий электорат — это не только мирные жители но и тысячи ополченцев. К ним мы и направились в самую горячую точку — на передовую Донецкого аэропорта.

Мы не заезжали туда в последние дни. В визитах не было надобности — в Донецке прекрасно слышно, что там происходит каждый день. Иногда — видно. Пару дней назад, сторож нашей автостоянки спросил:

— Парни, что это за огонечки в небе? Уже 19-й раз? И ничего не слышно при этом!

Мы объяснили, что это не огонечки, а кассетные мины-зажигалки, а бьют по аэропорту минометы с Песок. Пока мы говорили, на темном горизонте встало зарево и подсветило низкие облака. В районе улицы Стратонавтов пожары разгорались широко и неумолимо.

Но в воскресенье в самой горячей точке новороссийского фронта стояло зловещее затишье. Объяснить тишину можно только одним фактом, его заметили в городе — концентрация брони и тяжелого вооружения в «проблемных» точках. И это стало для сил АТО веским поводом не нарушать перемирие.

Чуть раньше нас в тыл позициям ополченцев приехал член избиркома и девушка секретарь. С ними — пластиковая урна, опечатанная со всех сторон. Мы, российские журналисты, получаемся наблюдателями, фиксирующими процесс. Гиви, легендарный командир подразделения «Сомали», быстро просматривает бумаги, предъявляет паспорт с пропиской, ставит галочку. Спрашиваем его:

— Чувствуете, что это какой-то особый день?

Гиви не задумываясь отвечает:

— Начинаем новую историю. Сейчас отгоним их от Донецка и люди начнут строить все заново.

— За кого голосовали?

— За нового главу, который никому ничего не обещал и которому я верю. Наше дело — освобождать, их дело — строить.

Откидываем задний борт старого «УАЗика», вытянув ноги, к урне усаживается боец автоматом на коленях. Придерживает ее плечом и одновременно пытается выцеливать развалины. Мы едем на передовые позиции. Массивное здание с гаражом и мастерскими. Оно уцелело, не смотря на сотни прямых попаданий всех возможных калибров. Сгружаем урну, ежимся от ветра, стоя на этом бескрайнем поле и вдруг с удивлением понимаем, что аэропорт звучит. Тысячи сорванных алюминиевых листов, крепежей, стальных конструкций дрожат от ветра, звенят и поют, как Эолова флейта. Урну ставят в каптерке, где есть в наличии все стены и потолок. У подоконника, на кушетке, удивительный натюрморт-ребус: пяток охотничьих ножей — кто-то взялся их точить. Кевларовый шлем и дочитанная до середины книга «Родины солдаты». Солдаты, сменяя друг друга, приходят голосовать. С трудом держат ручку сведенными от холода пальцами в точках пороховой осыпи. На их руки стоит посмотреть лишний раз, чтобы убедиться, что война — это еще и тяжелая физическая работа.

В соседней комнате попадаем в помещение, почему-то знакомое до боли, хотя мы здесь не были никогда. Одной стены у комнаты нет, зато есть, как шутят ополченцы, пулемет «Утес» имени Михаила Пореченкова.

— Войну закончим, табличку на него мемориальную, и в музей! А чо? Экспонат героический, — смеется боец.

Пулемет прикрывает бруствер из битого кирпича. Ствол смотрит в груду невообразимого железного хлама. Хлам нарезан осколками, как вологодские кружева, и тянется на многие сотни метров от нас. Гиви стоит не пригибаясь. Да никто вокруг не осторожничает особо:

— Да там нет никого! Там есть подвал, куда они влезают ночью. Нос высунут и ВОГами (ВОГ — «выстрел осколочный гранатометный» — Авт.) покидают по нам. Или корректируют артиллерию.

— То есть, когда стрелял Пореченков, там никого не было?

Вопрос приводит Гиви в необычайное возбуждение, он начинает горячиться:

— Да не стрелял он ни по каким людям, ну бред это, ребята! Человек снимается в фильмах. В реальных фильмах. «Грозовые ворота» — мне нравится, снят по реальным событиям тем более. Человек просто попробовал настоящего, боевого «Утеса». Вы там сейчас видите сидящих украинских военных? Металлолом один! Выстрелил несколько раз. Ничего в этом сверхъестественного нет.

— Где я живу? Донецкая республика, город Мариуполь. Мы идем звать голосовать местную легенду — «Деда». Он, с любимым противотанковым ружьем 1942 года выпуска занимает позицию в этих грудах кирпича. «Дед» действительно в возрасте, глуховат из-за постоянной пальбы и, по рассказам товарищей, воюет как неутомимый Терминатор, лишенный множества чувств: страха, усталости, голода. Когда он регистрировался перед голосованием, мы поняли причину его ярости…

Таких людей, с родней и очагами оставшимися «на временно оккупированных территориях», в ополчении немало. И все надеются, что выборы должны что-то кардинально изменить в их внезапно ставшей суровой жизни. Поэтому жители Донбасса узаконили власть своей республики через голосование. Теперь руководство пока непризнанного государства по-настоящему народное. И это зафиксировали больше сотни телекамер и десятки наблюдателей. Причем не только российских. Увидеть голосование своими глазами приехали эксперты из Польши, Франции, США, Прибалтики…

— Я не зафиксировал никаких нарушений, — признался французский депутат Европарламента Жан-Люк Шефхаузен. — Фактически власть легитимизировала себя. Как и на Украине — после переворота. В Европарламенте, к сожалению, доминирует одна точка зрения. А я в прошлом — теолог, поэтому прислушиваюсь ко всем точкам зрения.

Еще один важный момент. На референдуме 11 мая подавляющее большинство голосовавших были уверены, что идут по проторенной «крымской тропе». Никто не ожидал, что кровопролитная война надолго накроет родной регион. Сегодня все пришедшие на участки понимали, что их ждет непростой путь. И даже, возможно, с новой войной — более масштабной. И это очень сильный и мужественный выбор, который Киеву было бы полезно признать официально. Неофициально прошедшие выборы уже пробили брешь в сознании великоукраинцев. Очереди на избирательные участки их страшно огорчили и озадачили: «За что мы воюем»? Так и до прозрения недалеко…

Александр Коц, Дмитрий Стешин